— Что у тебя за штаны? Ты похож на продавца спиртного в восемьдесят втором году, страдающего генитальным герпесом.
— С тех пор как я отказался от секса, ко мне часто приходят полезные мысли. Эллисон с первого этажа рассказала мне о специальной одежде, которую носят мормоны. Эта одежда специально создана для того, чтобы фигура в них плохо смотрелась. Если и окажешься с кем-нибудь наедине, никаких желаний не возникнет.
— Понятно. И как поживает твое воздержание?
— Я его ненавижу!
— Тебе разрешаются хотя бы… э-э… одиночные полеты?
— Нет.
— И что теперь?
— В смысле?
— В смысле, тебе удается хотя бы спать, думать и так далее?
— Нет. Проблема с воздержанием как раз в том, что ты думаешь ТОЛЬКО о сексе, а если сексом занимаешься, то думаешь о нем гораздо меньше. Как думаешь, какой вариант духовнее?
— Секс.
— Спасибо, Итан! Ты помог мне решиться!
Ковбой вскочил и убежал. Я сделал мысленную зарубку на следующие двадцать четыре часа выключить мобильник. Пришел Марк.
— А куда побежал Ковбой?
— Как минимум затариться бумажными салфетками.
Мы с Марком до рассвета просидели над новыми движениями Рональда. Теперь, когда появилась озвучка, над проектом было нельзя не работать. Рональд стал для нас реальностью.
Колледж Квантлен
Центр образования для взрослых
Курс 3072-А
Задание: Опишите свою жизнь вкратце
«Ма Vie»
Выполнила: Кейтлин Анна Бойд Джойс
Кончается еще один день. Все лениво доделывают дела. Кафетерий готовит высококалорийные гурманские блюда. Десятки тысяч ворон слетаются вить гнезда в ольховом лесу. По дороге с жужжанием несется бесконечный поток машин. Однажды я видела автомобиль в форме хот-дога, но лишь однажды. Я здороваюсь с коллегами в коридорах, они здороваются со мной. Мы едем домой и смотрим очередную серию «Закона и порядка». Приходят новые «Пумы» и «Найки», начинается ленивая болтовня. Солнце встает и садится, луна растет и убывает. Кто-то прилетает из Токио или с ЕЗ с новой электронной цацкой, и все говорят: «О-о-о-о!» Люди переезжают из офиса в офис, с этажа на этаж, из здания в здание. Телевизоры в вестибюле орут, какие бы матчи лиги ни проходили. Один день похож на другой и третий. Где-то в промежутке ты покупаешь диван в магазине на пару рангов круче «Икеи», нона подушках очень скоро протирается портрет твоих ягодиц. Все старо. Ты думаешь, сколько зарабатывает твой собеседник. Он думает, есть ли у тебя фондовые опционы. Мужчина, присевший рядом со мной в кафетерии, думает, не заговорить ли со мной, а я думаю, понравился бы он мне до Итана.
Жизнь скучна, хотя могла бы быть хуже. Могла и лучше. Мы смирились с тем, что корпорация определяет всю нашу жизнь. Это плата зато, что мы не мучаемся от хронической безработицы, как богема. В ранней молодости мы хотя бы притворялись, что все понимаем, и оставляли на столах радикальные журналы. Через несколько лет все это уже не имеет значения. Ты бродишь по Интернету в поисках шуток или развлекательных wav-файлов. Качаешь музыку. Новые проекты тихо душат на собраниях. Все идеи — мертворожденные. Воздух пахнет, как пятьсот листов бумаги.
И начинается новый день.
В шесть двенадцать утра раздался звонок. Явно звонили неспроста.
— Мама?
— Итан, милый, мне нужна твоя помощь. О боже…
— Что случилось?
— Лучше не по телефону.
— Ты где?
— Я ушла из коммуны. Дома.
— Где папа?
— Грег отвез его на семинар по свингу в Сиэтле, чтобы подбодрить.
— Мама, сейчас шесть двенадцать утра.
— Итан, мне нужна твоя помощь, прямо сейчас.
— Для чего?
— Только ты мне сможешь помочь. Я не хочу говорить по телефону.
— Я не хочу вставать.
— Не будь таким лентяем.
— Я хочу позавтракать.
— Завтракают только неудачники.
— Нет, мама. Я точно знаю, что каждая семья в мире завтракает.
— Кто тебе сказал?
— Ты не кормила нас завтраком, потому что не хотела рано вставать.
— Так нельзя, Итан! У меня больная щитовидка.
Этот факт нашей семейной истории я до сих пор воспринимаю болезненно. Мы с Грегом доучились до старших классов, ни разу не позавтракав. Когда мы несколько раз переночевали у друзей, то поняли, что отказ от еды до полудня в нашей семье — отклонение от нормы. Когда мы сказали маме, что другие ребята завтракают, она заметалась как птица, случайно залетевшая в дом. После этого она пришла домой с сумкой сухих шоколадных завтраков. Плюхнула их на кухонный стол и сказала: «Вот вам! И больше ни слова о завтраке!». Мы с Грегом думаем, что получили бы магистра в МТИ или Гарварде, если бы учились не на пустой желудок. Но прошлое не воротишь…
— В тот раз, когда я тебе помогал, было хреново.
— Итан, не ругайся, прошу тебя! Я бы не звонила, если б не срочно.
— Насколько срочно? Мама шмыгнула носом. О боже!..
— Ладно, еду.
— Спасибо! Оденься потеплее и найди прочные ботинки. Ботинки? Господи…
Когда я подъехал к дому, мама загружала в автомобиль лопаты и дернорезки. Не успел я сказать хоть слово, она выпалила:
— Итан, нам нужно раскопать Тима!
— Что?!
— Что слышал. У него в куртке ключ от банковского сейфа.
— А что в сейфе?
— Не суй нос в чужой вопрос.
— Может, позвонишь Каму и объяснишь? Сомневаюсь, что он тебя поддержит.
— Я звонила. — Мама положила в машину брезентовый чехол. — Его акупунктурист сказал, что Кам в Орегоне, выкупает какой-то промышленный поселок, который пришел в упадок из-за дешевизны китайских товаров. Зато не увидит, как мы выкапываем его драгоценный новозеландский папоротник.
— Мам, а ты представляешь, как Тим сейчас выглядит?
— Не будь нюней! Неужели Интернет тебя не закалил? Кейтлин говорит, ты практически живешь на этих страшных сайтах. И вообще, я взяла пару бутылок фибриза, чтобы скрыть запах. Залезай в машину.
— Ладно, ладно, уже.
— Я знала, ты мне поможешь. Ты всегда был самым ответственным из моих сыновей.
