черт! ах, умер черт!)
Св. папа Сильвестр — тот самый, который крестил императора Константина и, по легенде, в награду за Миланский эдикт, подарил ему всю Западную империю, — так этот св. Сильвестр однажды изловил беса в глубокой пещере под видом дракона, связал его веревкой и запечатал ему пасть крестным знамением. В Ибернии св. аббат Мунна оковал беса раскаленной цепью. Другие святые действовали проще. Св. Апполон, игумен пустыни Фиваидской, захватил беса гордости в образе маленького эфиопа и зарыл его в песок. Св. Контекст поймал суетившегося подле него блудного беса, набросив последнему на шею собственную свою епитрахиль и потом провел его по городу, как собаку. Св. Иллидий заставил одного беса перенести две колонны из Тревиров в Авернию. Св. Прокопий Пражский заставлял чертей пахать плугом по камням. Блаженный Нотчер Вальбул, войдя раз ночью в церковь, застал там дьявола в виде собаки; приказал ему подождать и, взяв посох, принадлежавший раннее св. Колумбану, сломал его на спине нечистого. Св. Дунстан (924–928), аббат гластонбюрийский, обошелся с чертом еще хуже. Однажды, когда он работал в своей кузнице, бес — искуситель явился ему в образе прекрасной юницы. Святой притворился, будто не узнал черта, и вступил с ним в дружескую беседу. а тем временем накалив клещи докрасна и вдруг — среди разговора — неожиданно хвать ими беса за нос и давай таскать по кузнице с такой яростью, что тот со страха вертится, как волчок, ревет, как буйвол, и, при первой возможности, улетает как стрела. Св. Доминику черт мешал в его научных занятиях. Святой, нимало не выходя из терпения, взял из подсвечника свечу и вложил в лапу черту, приказав крепко держать ее, пока он будет читать. Заклятый враг вынужден повиноваться, но свеча горит, догорает — и бедный бес сжег себе все пальцы. Говорят, то же самое проделали с ним св. Антоний и св. Бернард. В более или менее подобном случае Лютер пустил в черта чернильницей. Но Лютер не был святым. Напротив, ходили о нем слухи, будто он и сам–то был бесовского происхождения: родился от черта, обольстившего его мать в образе золотых дел мастера. Св. Бернард Клервосский ехал раз в тележке, черт сломал ему колесо. Тем хуже для черта: святой обернул его самого колесом и заставил везти себя дальше. Подвиг необыкновенный даже для святого, но, к сожалению, заимствованный из старинной сказки германского эпоса — о железном Гансе. Едет Ганс лесом, в телеге, на паре волов. «Прибежал к нему страшный волк и заревел: «Я съем одного быка». — «Нужды нет, — отвечает Ганс, — но тебе придется заместо его самому тащить воз». Едва волк сожрал быка, как железный Ганс схватил его за шею и запряг в телегу. Немного погодя явился черт. «Я, говорит, изломаю у тебя ось». — «Пожалуй, только тебе самому придется занять ее место». Черт не обратил внимания на эти слова, но едва изломал он ось, как железный Ганс схватил его за шиворот, и буквально исполнил свое обещание» (Grimm).
Когда черти плутуют со святыми, они то и дело попадаются в собственные сети. Св. Луп стоит на молитве. Бес навел на него сильную жажду. Св. Луп приказывает подать себе кувшин свежей воды. Черт сейчас же влез в кувшин, в расчете — вместе с водой проникнуть в тело угодника. Но св. Луп, вместо того, чтобы пить, спокойно положил на кувшин подушку с кровати и, закрестив, продержал наглого беса узником до следующего утра. Такое же точно приключение пережил с большой пользой и удовольствием для себя новгородский владыка Иоанн. «Был у владыки круглый медный сосуд, с двумя носками, висевший на цепи в маленькой впадине с внешней щелью для стока воды. Этот сосуд служил для владыки умывальником. Впадина затворялась дверцами от холода, проникавшего в щель. Все это и теперь показывается в Новгороде. Однажды, когда святой муж ночью стоял на молитве, бес вошел в сосуд и начал плескаться водой, чтобы прервать молитву старца праведного. Иоанн уразумел бесовские козни, подошел к впадине и осенил крестным знамением сосуд; бесу некуда было выскочить, он пробил дыру в сосуде, но крестное знамение крепче меди, все–таки не выскочил бес и стал проситься; тяжело было отверженному духу под крестным знамением. Иоанн потребовал, чтоб он превратился в коня и свозил его в Иерусалим так скоро, чтобы в одну и ту же ночь можно было воротиться в Новгород. Велика была сила крестного знамения у праведника. Бес повиновался. Он явился в образе черного коня перед кельей Иоанна. Владыка сел на него и помчался быстрее ветра по воздушному пространству. Он прибыл в Иерусалим к церкви Воскресения. Церковные двери сами собой отворились; лампады сами собой зажглись в храме; святой поклонился гробу христову и прочей святыне, и опять сел на своего волшебного коня и на рассвете конь принес его в Новгород. Святой отпустил беса. «Смотри же, отче, — сказал бес, — никому об
Святые жены школили беса не хуже святых мужей. Достаточно двух примеров. Св. Юлиания отказалась вступить в брак с Евлогием, префектом Никомидии, идолопоклонником. Префект напрасно убеждал ее и грозил ей. Наконец, потеряв терпение, велел сначала сечь ее розгами, потом повесил ее за косы и лил ей на голову расплавленный свинец. Так как все это нисколько ей не повредило, он заковал ее в цепи и бросил в темницу. Здесь является к деве дьявол и, приняв образ ангела, говорит:
— О, Юлиания! господь послал меня к тебе с разрешением поклониться идолам, чтобы ты не умерла такой постыдной смертью.
Но Юлиания обратила молитву к небу, и дьявол должен был снять личину и явиться в настоящем виде. Тогда мужественная девушка, чтобы проучить нечистого, вперед не морочить бы святых дев, связала ему лапы за спину, бросила его на пол и, сколько он не вопил, отхлестала его той же цепью, в которую была закована. Префект приказывает привести Юлианию из темницы для новых пыток. Юлиания выходит, но ведет за собой на привязи и врага своего. Этот плачет и молит:
— О, Юлиания! Не выставляй меня на посмешище; ведь после такого срама, на что я гожусь и какой же кому буду искуситель? Ведь, говорят, что христиане милосердны: почему же ты не хочешь сжалиться надо мной?
Но Юлиания не внемлет, торжественно проводит беса через весь форум, и наконец бросает его в отхожее место. Префект все это видел, но, по безрассудству своему, ничуть таким чудом не убедился и приказал деву колесовать. Ангел сломал колесо, и дева осталась цела и невредима. Бесчисленные толпы зрителей, очевидцев чуда, обращаются к вере христовой, и префект, тут же на месте, приказывает обезглавить, на скорую руку, 500 мужчин и 130 женщин, а Юлианию погрузить в котел с расплавленным свинцом. Когда же и это не помогло, велит уже, так и быть, без новых ухищрений, и ее просто обезглавить. В этот момент снова является дьявол, в образе юноши, и подзадоривает палачей, напоминая им поругания Юлианией идолов и его, бедного беса. Но достаточно Юлиании чуть приоткрыть глаза, чтобы черт пустился бежать без оглядки. И тогда лишь, наконец, небо дозволило Юлиании принять мученический венец.
Другая Юлиания, настоятельница обители Мойте Корнелио, когда дьявол уже очень надоел ей, бросила его себе под ноги и топтала, как топчут виноград в точиле.
Более поэтично укротила беса одна из многочисленных св. Гертруд. В нее безумно влюбился некий рыцарь. Но она, не будучи расположена к земным радостям и не мечтая об ином браке как с небесным женихом, ушла в монастырь. Тогда благородный рыцарь отдал все свое имущество ордену, в который вступила Гертруда, и в течение трех лет щедрая благотворительность довела его до нищеты. Огорченный не тем, что обеднел, но тем, что ему нечего больше жертвовать в честь своей возлюбленной, рыцарь уныло бродил по полям и лесам и однажды ночью повстречал черта. Последний обещает сделать его богаче, чем был, под условием, что по прошествии семи лет рыцарь заплатит ему своей душой. Влюбленный принял условие, расписался на контракте собственной кровью и, сделавшись несметно богатым, пошел опять сорить деньгами, во славу своей дамы. Между тем годы бегут, приходит условленный срок. Рыцарь идет проститься с девушкой и дает ей понять, какая судьба его ожидает. Затем, выпив стакан вина, который Гертруда ему предложила, садится на коня и, как честный должник, едет в полночь к условленному месту, где ждет его грозный кредитор. Но дьявол, едва его увидел, затрясся от испуга и, ничего не требуя, возвратил рыцарю контракт. Дело в том, что он увидал — позади рыцаря, на крупе коня — незримо сидящую саму св. Гертруду.
