или лежать - значило оказаться засыпанным еще скорее; и все это в темноте, в трюме, где уже сейчас нечем было дышать; и все это, сражаясь с врагом, которого не ухватишь, борясь с морем пшеницы, которую не остановишь!
Двигаясь на звук низвергавшейся пшеницы, Берман на четвереньках пополз к люку. Еще раз он изо всех сил напряг легкие, пытаясь позвать на помощь. Но с его запекшихся губ сорвался лишь хриплый стон. Еще раз попытался он поднять глаза к небольшому пятну света над головой, но его веки, залепленные мякиной, больше не открывались. Когда он встал на колени, пшеница уже доходила ему до пояса.
Рассудок покинул его. Оглушенный грохотом зерна, лишенный голоса и ослепленный мякиной, он рванулся вперед с выставленными вперед руками, словно хотел за что-то ухватиться, и упал. Перевернувшись на спину, он лежал, едва шевелясь, с трудом ворочая головой. Пшеница, непрерывно скатывавшаяся по желобу, засыпала его. Она заполняла карманы его пиджака, проникала в рукава и в штанины, покрыла его огромный, торчащий живот и, наконец, начала вливаться мелкими ручейками в открытый, тяжело дышащий рот. Лицо его оказалось засыпанным.
На поверхности Пшеницы под желобом ничто уже не шевелилось, и только перекатывались волны зерна. Никаких признаков жизни видно не было. И вдруг эта поверхность шевельнулась. Толстая рука с набухшими жилами вырвалась из-под покрова зерна, короткие пальцы судорожно сжались, затем рука бессильно упала. Через секунду засыпало и ее. И никакого движения в трюме «Свангильды», кроме разбегавшихся во все стороны волн Пшеницы, которые брали начало возле беспрестанно возникающего и рушащегося конусообразного холма; никаких звуков, кроме неумолкающего шума Пшеницы, которая по- прежнему сыпалась из железного желоба, вечная, надежная, непременная.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
«Свангильда» вышла из доков Порт-Коста через два дня после того, как Пресли распрощался с Боннвилем и ранчо, и, прибыв в Сан-Франциско, бросила якорь у пристани. Через несколько часов после ее прибытия Пресли, ожидавший известия у себя в клубе, получил записку от Сидерквиста,- в ней сообщалось, что «Свангильда» снимается с якоря на следующий день рано утром и что он должен быть на борту судна еще до полуночи.
Он немедленно отправил на корабль свои чемоданы, а сам поспешил в контору Сидерквиста попрощаться. Промышленник был в превосходном расположении духа.
- Ну, что ты теперь скажешь о Лаймене Деррике? - спросил он, не успел Пресли сесть.- Кажется, в его лице Новая политика нашла пламенного поборника, а, Прес? И наши любимые хозяева - железнодорожные заправилы - открыто называют его своим кандидатом. Ты слышал, он ведет избирательную кампанию?
- Слышал, конечно,- ответил Пресли.- Ну что ж, ему и карты в руки!
Но Сидерквист тут же перескочил на другую тему: только что основанная им фирма, занимавшаяся перевозкой пшеницы в восточные страны и на острова Тихого океана, быстро преуспевала.
- «Свангильда» станет головным кораблем целой флотилии, Прес.
нем постройку второго, точно такого же судна. Погоди, мы еще будем возить нашу пшеницу в Азию! Оттуда некогда англосаксы начали завоевание мира, и, видимо, судьбе угодно, чтобы, обогнув земной шар, они вернулись к своей исходной точке. И ты от истории не отстаешь, Прес, поскольку едешь в Индию на груженном пшеницей корабле, под американским флагом. Между прочим, знаешь, откуда взялись деньги на постройку второго корабля? От продажи металлургического завода «Атлас» и скопившегося там железного лома. Да, с этим делом я покончил раз и навсегда. Местные промышленники не пожелали поддержать мое начинание. Зато сейчас я работаю над созданием нового предприятия. Может быть, оно меня разорит, но я все-таки попытаю счастья. Знаешь, Миллионная выставка официально открылась вчера. Не обошлось без фокусов,- прибавил он, хитро подмигнув Пресли.- Моя супруга и наш друг Хартрат собрали по подписному листу деньги на сооружение статуи «Калифорния» внушительных размеров - из сушеных абрикосов! Смею тебя заверить,- продолжал он с деланной серьезностью,- это настоящее произведение искусства, и оно безусловно украсит выставку… Ну-с, желаю успеха, Прес. Напиши мне из Гонолулу, и Bon voyage![36] Передай от меня привет голодающим индийцам. Скажи им, что «мы идем, отче Авраам, мы - и еще сто тысяч». Скажи народам Востока, чтоб не больно-то доверяли народам Запада. Неугомонный янки стучится в двери их храмов - он хочет продавать им пылесосы для чистки ковров в их гаремах и электрические установки для священных обителей. Ну, прощай!
- Прощайте, сэр.
- Постарайся набрать весу, Пресли, раз уж ты занялся своим здоровьем,- заметил промышленник.
Они встали и пожали друг другу руки.
- Голод мне, я думаю, на зерновозе не грозит. Хлеба, во всяком случае, хватит.
- Разве что скука. «Не хлебом единым жив человек». Ну, тебе пора. Прощай!
- Прощайте, сэр.
Выйдя на улицу, Пресли увидел огромный фургон, обтянутый белым полотном, в кузове которого кто-то яростно колотил в большой барабан. На полотне огромными буквами было написано:
«Голосуйте за Лаймена Деррика, кандидата от республиканской партии на пост губернатора Калифорнии».
Рассекая грудью тихоокеанскую волну, взбивая форштевнем пену, плыла, величественно покачиваясь, «Свангильда», и ровный пассат посвистывал и ее снастях. День клонился к вечеру, и па корабле уже зажглись огни. Капитан, проходя мимо Пресли, который, опершись о перила, курил сигарету, остановился и сказал:
- Вон там земля - если вы достаточно хорошо видите. Это мыс Гордо. Если провести от места, где находимся сейчас мы, линию через эту точку и продлить ее миль на сто, она пересечет округ Туларе, неподалеку от тех мест, где вы прежде жили.
- Понимаю,- сказал Пресли.- Понимаю. Благодарю вас. Очень рад, что вы мне это сказали.
Капитан прошел дальше, а Пресли, поднявшись на ют, долго и напряженно вглядывался в неясные очертания горной цепи, чуть синевшие над неспокойным морем.
То был горный кряж, идущий вдоль Калифорнийского побережья; за ним лежала долина Сан-Хоакин, где он еще недавно жил. Там были Боннвиль и Гвадалахара, Лос-Муэртос и Кьен-Сабе, Сан-Хуанская миссия и цветочное хозяйство, опустевший дом Энникстера и загубленный хмельник Дайка.
В прошлое отступила ужасная драма, которую ему пришлось пережить. Казалось бы, все эти события остались далеко-далеко позади, и вот, пожалуйста,- все вдруг снова воскресло! Горькие, мучительные, неизгладимые воспоминания. Картины возникали одна за другой в хронологическом порядке, начиная с того дня, когда он впервые встретился с Ванами, кончая прощанием с Хилмой. Все, все тут было - широкие просторы полей, которые так хорошо можно было обозревать с вершины одного из холмов у истока Бродерсонова ручья; бал в новом амбаре Энникстера, сбруйная, в которой толпились разъяренные фермеры; тихий монастырский сад, домик Дайка, его эпопея на паровозе и геройское сопротивление в кустарнике среди холмов; припертый к стенке Лаймен Деррик; облава на зайцев; сражение у оросительного канала; возбужденная толпа в городском театре в Боннвиле.
Драма окончена. Война между фермерами и железной дорогой доведена до ее дикого конца. Прав был Шелгрим, говоря, что стихийные силы, а не люди повинны в этой жестокой борьбе; и тем не менее, пострадали-то в результате ее владельцы ранчо и ферм, а не владельцы железной дороги. В их благословенную долину, в тихое фермерское сообщество вихрем ворвалось пышащее паром чугунное чудовище; оно носится взад-вперед по их долине, оставляя на своем пути кровь и разрушения, наполняя ее грохотом, отголоски которого долетают до самых отдаленных ферм.
Да, железная дорога одержала победу. Спрут опутал фермы своими щупальцами; грабительский тариф сдавил их железной удавкой. Чудовище прикончило Хэррена, прикончило Остермана, прикончило Бродерсона, прикончило Хувена. Оно пустило по миру и лишило не только доброго имени, но и рассудка Магнуса Деррика, пытавшегося через зло прийти к добру и потерпевшего неудачу. Оно завлекло в свои сети Лаймена, заставило его поступиться честью и мужеством, превратило во взяточника и подлеца. Оно
