— Милая моя, ну какие же это близкие, если они проживают в Германии?
— Она могла бы к ним переехать.
— Она тоже не хочет оставлять меня и Лику.
— Замкнутый круг какой-то!
— Он самый и есть — замкнутый круг стариннюх подруг.
Надежда вздохнула и пошла на кухню.
— Мама, давай поговорим серьезно, — сказал Артем, присаживаясь на край кровати.
— Ну, давай поговорим… — вздохнула Агния Львовна и помолилась про себя: «Господи, помоги!»
В этот момент раздался звонок.
— Не получится серьезного разговора, Артюшка, это твои дети явились! — сказала Агния Львовна. — Поди открой дверь! — и с облегчением вздохнула.
Катя с Марком сразу отправились на кухню, и Артем тоже пошел помогать жене, оставив Агнию Львовну с Наташкой.
— Булочка, давай пока подарки посмотрим, а?
— Ну, давай. Я же вижу, что тебе не терпится.
— Ну да. У меня подарок не получился, так, может, хоть Катюха с Марком что-то путное принесли. Мамин подарок я знаю — она тебе халат сшила. Могла бы купить, конечно, но ей, видите ли, хотелось сделать подарок своими руками. Ага, вот он!
— Ой, да какой же красивый! И теплый… Не халат, а одеяло! И как же это она ухитрилась его так аккуратно простегать? Молодец твоя мама!
— Хорошая у тебя невестка, Булочка?
— Золото! Я это с первого взгляда поняла, как только твой папа привел ее сюда, вот в эту самую комнату, знакомиться.
— Марк вот тоже говорит, что у него теща — бриллиант чистой воды. Прямо не семья, а ювелирный магазин! Знаешь, у нас вообще какая-то ненормальная семья: разве это порядок, чтобы невестка со свекровью и теща с зятем так любили друг дружку?
— Самый порядок и есть!
— А в кино и по телевизору всегда не так…
— А ты больше всякую ерунду смотри.
— Все смотрят телевизор, но некоторые при этом еще и думают! Что тут у нас еще? Ага, папка, как всегда, свой подарок в конвертике принес! Деньги значит. — Наташка открыла конверт, вытащила из него поздравительную открытку — в открытке лежали деньги, бумажками по пятьсот рублей. Наташка их быстренько пересчитала. — У! Пять тысяч. Булочка, одна пятисоточка моя?
— Твоя, твоя! Только спрячь и папе не говори.
— Уже сделано! А что Катюха с Марковкиным принесли? Ага, ангорская кофта! Ну, мне такая не подойдет, слишком большая и цвет не мой… Ха, зеленые тапки! Ну, это они не угадали — вон у тебя какие хорошенькие новые зеленые домашние туфельки! Это тебе, конечно, тетя Варя с тетей Ликой подарили?
— Они. Но мне вторые тапочки очень даже пригодятся. Эти я буду дома носить, а в тех — по улице ходить.
— В таких вот зеленых башмаках — по улице?!
— А ты считаешь, что это будет очень неприлично?
— Ну что ты, Булочка! Нам с тобой по возрасту можно все носить: как сказал поэт, девушке в семнадцать с половиной лет и бабушке в семьдесят пять какая шляпка не пристанет? И тапочки.
— Верно! — засмеялась Агния Львовна.
Через полчаса стол был накрыт и ломился от угощения. В центре, возле вазы с розами, стояли две бутылки шампанского. Портил картину только кривобокий пирог с прорехой, который не стали убирать со стола, чтобы не обидеть виновницу торжества. Артем открыл и разлил по бокалам шампанское. Он же произнес тост в честь мамы и бабушки. Все с бокалами в руках подошли к Агнии Львовне, чокнулись с нею и расцеловались. Она отпила глоток шампанского, а потом поставила бокал на тумбочку. Там же заботливая Катюша разместила для нее тарелку с салатом и кусочком осетрины — больше Агнии Львовне ничего не хотелось.
Когда все закусили, Марк потянулся за второй бутылкой шампанского и стал ее открывать.
— Чего это ты сразу за вторую, сынок? — спросила зятя Надежда.
— Надо! — коротко ответил тот. — Для второго тоста.
— За семью виновницы торжества? — спросила догадливая Наташка.
— Ну… Пожалуй, можно сказать и так. — Он разлил шампанское по бокалам, а потом подошел к Екатерине, обнял ее и сказал: — Дорогая бабушка и все-все! Хочу сообщить вам потрясающую новость: мы с Катюшей ждем ребенка! И вот сейчас она выпивает со всеми нами свой последний бокал вина, потому что потом уже ей нельзя будет пить до самого конца кормления!
— Уж ты с такими подробностями! — засмеялась Катюша, но ее слова заглушили общие крики восторга. Наташка — та просто визжала изо всей мочи, пронзительно и на одной ноте. Она хотела было кинуться к сестре и повиснуть у нее на шее, но ее предусмотрительно перехватил Марк — пришлось Наталье повиснуть на его шее и с тем же неукротимым визгом расцеловать его.
Катюша подошла к Агнии Львовне и обняла ее.
— Вот так, бабулечка, скоро ты у нас прабабушкой станешь!
— Слава Богу! — сказала Агния Львовна, поцеловала Катюшу, перекрестила ее и перекрестилась сама. — Давайте-ка все помолимся за нашу внучку, дочь, жену и сестру!
Все поставили свои бокалы на стол, но сами остались стоять — только повернулись к киоту с иконами.
— Спаси, Господи, сохрани и помилуй рабу Твою непраздную Екатерину, даруй здравие ей и нерожденному чаду ее. Аминь!
— Аминь! — сказали все, а Наташка добавила: — Да здравствует наша непраздная Катюха и нерожденное чудо ее! Ура!
— Нерожденное чадо, а не чудо, — поправила дочь Надежда.
— Нет, чудо! — возразила та. — Своих племянников я как хочу, так и называю! Кстати, Марковкину тоже ура! И прабабушке нашей: не было бы Булочки — не было бы и всех нас! Ура нашей бабушке!
Потом все понемногу успокоились, Надежда принесла кастрюлю с пельменями, и праздник продолжался. Наташка, быстро справившись со своей порцией, подошла к Агнии Львовне.
— Булочка, можно я с тобой у стеночки полежу?
— Ладно уж, полежи.
Наташка скинула туфли и осторожно, стараясь не потревожить бабушку, переступила через нее и улеглась под теплый бабушкин бок.
— Случилось что-нибудь? — спросила Агния Львовна, поскольку под бок к бабушке Наташка забиралась, когда ей хотелось чувствовать себя в безопасности.
— Да нет, Булочка… Я просто за Катюху беспокоюсь. «Непраздная Екатерина»! Звучит так гроз но! Вроде как все, что было до этого, — это была как бы Катюхина молодость, сплошные праздники, а вот теперь она стала уже «непраздная» и начинается серьезная жизнь… В общем, я за нее очень беспокоюсь, Булочка!
— Ты права, детка: теперь наша Катюша становится по-настоящему взрослой.
— Мы все будем ей помогать, правда?
— Ну, а как же иначе? На то ведь мы и семья.
— Семь Я. Семь таких, как я. А у нас семь или не семь? Ты, папа с мамой, мы с Катей и Марковкин… Ой, как раз седьмого нам и не хватало!
— Ну, вот видишь, как замечательно.
— Угу. Ты станешь прабабушкой, а я — тетушкой. А вдруг у Катьки будет двойня? Здорово-то как! — Тут чувство тревоги Наташку оставило, она вывернулась из-под одеяла, спрыгнула с кровати и побежала обнимать мать своих будущих племянников и что-то горячо нашептывать ей на ухо.
