другом — врачом Эрнестом Эдуардовичем, который жил в Испании и работал в одной из местных клиник, что на время, пока Лина находится в Испании, она будет ходить к нему на осмотры.
Потом даже предложил остаться здесь до родов и уехать из страны уже когда малыш родится и окрепнет.
Лина пока раздумывала над его предложением, тем более, что до родов оставалось целых два месяца. Но на всякий случай у неё был записан номер этого чудо-доктора, чтобы Роман мог спокойно оставаться в Питере.
Лина перевернулась на бок и погладила живот, в котором бушевал ребёнок.
Последние полдня он вёл себя как-то совсем странно — то бушевал, как будто собирался выбраться на свет, то вдруг затихал и Лина сразу беспокоилась: не случилось ли чего.
Вот и сейчас живот Лины ходил ходуном.
— Тише-тише, дорогой, папочка скоро прилетит, — снова попыталась воззвать к нему Лина.
И опять представила при слове «папочка» Всеволода.
Она умышленно говорила про Романа — папа, чтобы приучать малыша к мысли, что отец он, и он рядом.
Но раз за разом ей представлялся Сева.
Она сотни раз ловила себя на мысли, что хочет позвонить ему, просто поговорить, сказать, что простила. Ведь он делал это только для неё.
Она постоянно расписывала ему, как хочет путешествовать с ним вместе. Объездить весь мир.
И теперь она сама себе казалась катализатором его поступка.
Потом она одёргивала себя, уговаривала забыть его навсегда, но уже через некоторое время снова ловила себя на мысли, что ищет глазами телефонный аппарат.
К слову, пребывание в стране её мечты сподвигло её на ещё одно решение. Она обязательно всё расскажет Роману, когда тот прилетит. Расскажет, что Сева жив и что она всё так же любит его, как и раньше. Она должна быть честной с этим мужчиной, потому что он хочет подарить ей гораздо более ценное сокровище, чем карточка с четырьмястами тысячами долларов. Он хочет подарить ей свою жизнь.
Лина снова повернулась на спину, но сынуля продолжал бушевать.
Нет, нужно вставать и идти в бунгало. Если это не прекратится в следующие десять минут, она позвонит доктору и попросит его о приёме. А вдруг, ребёнку что-то не хватает?
Она осторожно поднялась и осмотрела свои ноги. Последнее время она стала замечать, что сильно отекли лодыжки и запястья. Но списала это на чрезмерное употребление воды из-за жары. Она пробовала пить меньше жидкости, но от этого организм протестовал и накапливал ещё больше воды.
Лина сделала осторожный шаг и побрела в сторону своего бунгало.
Не успела она пройти и полпути, как её ослепила вспышка ужасающей боли. Она схватилась за живот и присела на корточки.
— Помогите, — просипела она и с трудом узнала свой голос.
Боль не проходила, жаркими, слепящими, ужасающими волнами накатывая на Лину. Она поднималась из поясницы и распространялась по всему телу. Её малыш, её малыш!!! Нужно что-то делать!
Лина присела на песок, опираясь на правую руку. Второй рукой она пыталась слегка помассировать живот и спину. Но это не помогало.
— Помогите! — снова позвала она сиплым голосом, но никого не было рядом.
Она сама выбрала самое дальнее от главного корпуса бунгало, надеясь на полное одиночество. Но теперь этот выбор обернулся против неё.
Нужно как-то двигаться, ползти…вызвать врачей…спасти её малыша. Только бы спасти её малыша!
Он всё ещё толкался внутри, и это было слабым утешением.
Уже сейчас Лина вспомнила, что обычно они ведут себя так, когда им не хватает кислорода.
Значит, нужно добраться до больницы, чтобы ему могли помочь там!
Лина посмотрела на песок, на который плюхнулась две минуты назад, и ужаснулась: прямо на том месте, где она сидела было пятно крови.
Следующая вспышка жуткой боли ослепила Лину, и она почувствовала, что вот-вот потеряет сознание.
Она прикрыла глаза и попыталась ухватиться за обрывки покидающего её сознания. И услышала то, что не ожидала никак услышать.
Голос Севы, совсем рядом. Такой отчаявшийся…Полный тревоги.
— Господи, киса, Господи! — причитал он, пока Лина ощущала, как её поднимают на руки и несут куда-то.
Она с трудом открыла глаза и увидела прямо перед собой лицо Севы. Он был бледным как полотно, над губой и на лбу — бисеринки пота. Значит, не показалось.
— Стой, — слабо шепнула она, и он приостановился, видя, что она пришла в себя.
— Господи, малышка! Что с тобой? Ты вся в крови.
Она покачала головой, отгоняя дурноту.
— Не знаю, просто больно.
— Где больно? Что болит? — отчаяние в его голосе перебивало все другие эмоции.
— Всё, — выдохнула Лина.
Потом снова перевела дыхание и посмотрела прямо на него.
— Там в моём бунгало, в столике бумажка с телефоном Эрнеста Эдуардовича. Позвони ему.
Её накрыла новая волна боли, и она вся сжалась и застонала.
Лицо Севы стало ещё бледнее.
— Ты только не уходи, Сева! Не уходи…
Сева сжал зубы, чтобы не закричать от страха. Страха, что он потеряет её.
— Я не уйду, киса. Я буду рядом. Обещаю!!
Лина слабо улыбнулась и кивнула. Потом её окутала тьма, и она потеряла сознание.
Глава 30
Сева был раздавлен. Потерян. Не хотел больше существовать.
Лина беременна, и выходит замуж за другого!
И имеет на это полное право, чёрт бы его побрал! Как по правовым, так и по моральным нормам.
Он сам сделал всё для того, чтобы это случилось. Сам отдал её в руки другому, и теперь должен был пожинать плоды своих «трудов».
Сева потёр лицо и вышел из ворот Юриного дома. Он не прощался ни с кем, боялся снова увидеть её и не выдержать. Он мог броситься на колени, умолять о прощении, умолять вернуться к нему. Грозиться, если понадобится, увезти против силы…Но не мог…
Если бы не ребёнок, от того, другого мужа, он бы пошёл на какую-нибудь из придуманных глупостей. Но ребёнок решил всё. Он не имеет морального права лишать его отца. Да и никакого морального права выкрасть Лину из дома он тоже бы не имел, но, чёрт побери, пошёл бы на это! Пошёл бы, не задумываясь!
Он сел в машину и положил голову на вцепившиеся в руль руки.
Всё. Больше нет смысла бороться. Нужно отступить.
Когда Лина поговорила с ним в своём ресторане и взяла с него обещание не беспокоить её больше, он скрестил пальцы за спиной и пообещал ей это. Но сам не собирался сдаваться.
Вот и сегодня, когда Юра сообщил ему, что Лина будет у них в гостях, он под предлогом деловой встречи приехал, чтобы поговорить с ней.
Но он не ожидал увидеть её с другим. Не ожидал, что уже ничего нельзя будет вернуть.
Сева сжал зубы и глухо простонал.
