«Это ребёнок от моего мужа!» — вспомнил он слова Лины.
Чёрт! Как больно!
Она называет мужем совершенно другого мужчину.
Не его.
Другого.
Сева выругался сквозь зубы и завёл двигатель машины. Нужно убираться отсюда. Убираться из города. Убираться из страны. Убираться из жизни Лины.
Продать бизнес удалось не так быстро, как он рассчитывал. И он смог получить все деньги и оформить документы для вылета в Австралию только к концу сентября.
За двое суток до отъезда из России Сева решил пройтись по всем местам, которые носили на себе отпечаток того счастья, которое ему дарила близость и любовь Лины.
Он прогулялся по центру, который они исходили вдоль и поперёк. Правда они мало замечали, что их окружает, целиком и полностью поглощённые лишь друг другом.
Потом съездил в их дом, который теперь принадлежал Лине. Надо же! Она даже не поменяла замки.
В нём всё было так же, как и раньше, разве что теперь он был больше похож на нежилое помещение.
Сева прошёл в комнату, которую они собирались переделать в детскую, и прикрыл глаза, пытаясь сдержать слёзы горечи.
Когда он пошёл на эту авантюру, пытаясь заработать денег, он хотел, чтобы у его ребёнка была лучшая комната на свете.
Но теперь он бы отдал всё на свете, чтобы его малыш жил здесь, а Лина хлопотала у вот этой старенькой плиты. Лишь бы они были рядом.
Он осторожно прикрыл дверь в несостоявшуюся сиротливую спальню его неродившегося ребёнка и пошёл в кабинет.
Кабинет был таким, каким он его и помнил.
Всё та же мебель, те же потёртые коврики на полу.
Сева присел за свой письменный стол и откинулся на спинку стула, прикрыв глаза.
Он вспомнил, как они занимались любовью на вот этом вот самом столе. Вспомнил, как она осторожно стучала в дверь, когда хотела позвать его ужинать.
Стол был весь в пыли, было сразу заметно, что здесь давно никого не было. Прямо перед Севой лежала его записная книжка.
Он открыл её, просмотрел все свои немногочисленные записи. Никакого интереса они для него не представляли.
А вот дальше писала Лина.
Большая часть листов была исписана фразами, которые она, очевидно, писала ему.
«Я люблю тебя!» «Сева, любимый, я так хочу к тебе!».
Сева быстро захлопнул книжку, пытаясь проглотить колючий комок в горле.
Потом снова раскрыл её.
Здесь ещё были письма. Она писала ему. Обращалась к нему так, будто он был жив.
«Сева, любимый, родной! Я знаю, что ты слышишь меня, знаю, что видишь. Я всегда знала, что ты рядом. Если бы не эта уверенность, я бы уже умерла. Стала бы призраком, растворилась бы в своей боли, позволила бы ей убить себя.
Я так хочу к тебе, родной! Если бы ты только мог забрать меня с собой! Чтобы хоть на секунду почувствовать себя в твоих объятиях, целовать тебя…»
Сева не дочитал. Внизу стояла дата: 23.05.2008.
Ровно год с тех пор, как он «утонул».
В это же время он проклинал её, на чём свет стоит, уверенный, что она — продажная тварь.
Сева с силой растёр лицо, пытаясь привести свои мысли в порядок.
Он должен исчезнуть из её жизни — это лучшее, что он может для неё сделать!
И всё же у него была ещё одна «блажь», как он сам это называл.
Он поменял планы и решил лететь в Испанию. Побывать в тех бунгало, где он столько месяцев безуспешно прождал её. Потому что и они имели для него значение. Всё, что было связано с Линой, имело для него огромное значение!
И как это ни было смешно, эта поездка таила в себе последний горький, но прекрасный сюрприз! Словно судьба хотела посмеяться над ним в последний раз и кинуть ему в лицо последнее доказательство того, что он потерял самое ценное в своей жизни.
Потерял, гоняясь за мифическими сокровищами и ценностями.
В том самом бунгало, в котором он ждал столько времени, мечтая о счастливой и безбедной жизни с Линой, жила она сама.
В первый день он увидел её издалека. Но был уверен — это была она! Он только издалека понаблюдал за ней, потому что решил, что больше он не покажется Лине на глаза.
Она в основном отдыхала, купалась и загорала. Иногда она вдруг застывала и прислушивалась к самой себе, а рука её лежала на аккуратном круглом животике.
Сева грустно улыбнулся. Лина была спокойна и счастлива, а значит, он может уезжать отсюда.
Но всё равно, будто не в силах перебороть себя, он остался ещё на один день, снова наблюдая за ней издалека. А потом и ещё на один.
Он стоял, бормоча про себя проклятия, которые призывал на свою голову, перемежая их ласковыми словами, которыми прощался с Линой. Прощался навсегда.
Лина встала с шезлонга и осторожно двинулась в сторону бунгало.
Вот и всё! Теперь нужно просто проводить её взглядом и уехать отсюда.
Неожиданно Лина присела на корточки, и до Севы донёсся слабый вскрик.
Он не мог понять, показалось ли ему это или нет.
Но в следующий миг всё внутри Севы перевернулось от жуткого страха.
Лина почти что упала на песок, а на лице её отразилась такая мука, что ноги Севы приросли к земле.
Он мотнул головой, прогоняя страх, и помчался к ней.
Глава 31
Сева сидел возле операционной уже третий час, не зная, что и думать.
Он передал Лину с рук на руки её врачу чуть более двух часов назад, и теперь томился в неизвестности.
Лина потеряла сознание на его руках и не видела, как он судорожными руками искал номер телефона в их…её бунгало, положив бледную Лину на кровать.
Врач задавал быстрые, отрывистые вопросы, на которые Сева не знал ответа.
Например, на вопрос о сроке он ответил — месяцев пять. Чем очень напугал врача.
Когда он, наконец, привёз Лину в больницу, врач уже вызвал бригаду неонатологов и реаниматологов и, с порога увидев живот Лины, спросил, точно ли она вынашивает одного младенца.
На этот вопрос Сева ответить не смог.
Доктор потребовал карту Лины, но Сева только развёл руками.
Врач проговорил что-то подозрительно похожее на «Ох, уж эти мужья» и скрылся в операционной, откуда не выходил уже два с лишним часа.
Примерно через час после начала операции из операционной вывезли какую-то маленькую тележку и быстро укатили в сторону выхода.
