слабую дочь с хилым здоровьем, как ты, сплошное нервное расстройство… То-то ты нервами в неё пошла! Такая же психически неуравновешенная и запуганная, трусливо называющая это «тонкой душевной организацией личности» и до сих пор лелеющая все свои детские страхи! Людям свойственно придумывать себе оправдания, нежели честно признаться себе в своих недостатках и решать проблемы по мере их возникновения, не давая им сваляться в снежный ком…
Вика вполуха слушала то, что язвительно говорила молодая женщина. Все внимание девушки было сосредоточено на серебристо-чёрном мотыльке, который, судя по всему, умирал. Вика чувствовала какую-то смутную связь с этой дрожащей в её руках бабочкой, но у неё не было времени разобраться в своих чувствах, поскольку впечатление от произошедшего было сильным и ярким.
Анна кругами ходила вокруг неё, словно хищник, присматриваясь к добыче. Она заметно нервничала.
Вика сделала короткий вздох, когда мотылёк замер у неё в ладонях и прямо на глазах начал превращаться в пыль.
— Почему она исчезает? — охрипшим от волнения голосом спросила Вика. Слёзы застыли на её щеках.
— Ты ещё спрашиваешь? — раздражённо отозвалась Анна и остановилась. — Что ж, ты имеешь право это знать, и я отвечу тебе. От них не осталось ничего, кроме горстки пепла, да и то, скоро он развеется в воздухе. Это в наше время используются крематории, где потом на руки родным и близким выдаётся урна с прахом. Здесь все проще и куда дешевле! Они не оставляют следов, потому что Господь в своё время не принял их души ни в ад, ни в рай, оставив эти создания ровно посередине духовного мира, чтобы впоследствии решить дальнейшую судьбу каждого из них. Но, как видишь, я помешала ему в осуществлении этих грандиозных планов и уничтожила их. Здесь все предельно ясно и доступно пониманию простого смертного. Вот и всё.
Анна умолкла и прислушалась.
— Великолепное исполнение, — самодовольно констатировала она. — Больше они не поют. Не о чем больше петь. Ну ладно, я своё дело сделала, мне пора уходить. В твоей компании я больше не нуждаюсь. Пока.
Сказав последнюю фразу, Анна выскользнула из помещения и словно растворилась в воздухе.
В доме не было слышно даже малейшего шороха и шум дождя, казалось, заполонил собой маленькую квадратную комнату с белыми стенами.
Вика разжала ладонь, и пепел немедленно исчез с её руки, словно испарившись.
Беспомощность и безысходность владели чувствами Вики. Только теперь она поняла, как одинока она была в жизни. Ни родители, ни брат, ни её немногочисленные приятельницы, которых она не могла назвать близкими подругами, держась от них на расстоянии из-за своей болезни… Анна здесь была права, но девушка чувствовала явный подвох в её лживых речах, словно та для чего-то настраивала Вику против всех, кто ей дорог. Для чего она всё делала, и какие цели преследовала, Вике было непонятно. Таким же странным выглядело и первоначальное предложение Анны покинуть дом, где Вика снимала две комнаты с братом. Всё, что было ей близко и дорого, Вика любила беззаветной и преданной любовью, отдавая себя целиком, без остатка. Именно эта любовь, поняла Вика, позволяла закрывать глаза на некоторые вещи и не замечать того, что зачастую происходило чуть ли не у неё на глазах. Но в других случаях эта любовь всегда вселяла в Вику надежду и уверенность в том, что она делала для близких людей и только потом для себя. Именно сейчас она жила для себя, замкнувшись и отгородившись ото всех во внутреннем мирке и ей выпала возможность теперь всё переосмыслить и сделать новые выводы. От этих мыслей Вика почувствовала, что стало чуть легче дышать, сознание немного просветлело, а в душе появилась небольшая уверенность в правильности своих действий. Словно её незримая каморка, где томилась душа, приоткрыла свои обычно плотно закрытые двери.
Вика словно в трансе вышла из дома и медленно двинулась вперёд, не обращая внимания на ливень, капли которого нещадно били по голове, стекая по разгорячённой коже девушки за воротник пальто. Небо не прояснялось, и Вика чувствовала, как к ней медленно стал извне подкрадываться страх, комом оседающий в горле. Как будто на неё снизошла мертвенная волна холодного воздуха и тяжёлой лапой накрыла её тревожное сердце, едва успокоившееся от недавней погони.
Она не помнила, как добралась до реки и отвязала от деревянного мостика лодку, мысленно попросив прощения у человека, для которого лодка была не только средством передвижения, но и кормилицей — девушка не сомневалась, что в таких полноводных реках водилось много рыбы вдалеке от берега. К тому времени, когда девушка уже плыла по течению реки, заметно похолодало и морозная сырость, появившаяся после дождя, со всех сторон нависала леденящим покровом и давила на спину и плечи. В тяжёлом воздухе то и дело появлялись мутные капли, словно сотканные из тумана, оседая на деревянных бортах лодки и медленно стекая ко дну.
Берега реки постепенно исчезали за дымкой водянистого тумана, висевшего достаточно низко над водой и, казалось, тишина, окружившая Вику, казалась непроницаемой и оттого более зловещей. Девушка некоторое время сидела в лодке, безучастно наблюдая за отдалявшимися берегами, и потом взялась за вёсла. Это было ей в новинку: когда Алекс брал её с собой порыбачить, что случалось крайне редко, то никогда не доверял ей вёсла, считая, что у его хиленькой сестрёнки не найдётся сил, чтобы справиться с течением реки и с управлением маленьким судном.
«Вот подивился бы Лёшка сейчас, — девушка грустно улыбнулась своим мыслям. — Его младшая сестричка управляет лодкой! Рассказать — не поверит…» Вика больше не просила брата взять её с собой порыбачить на острова на Волге, особенно, когда в разгар позапрошлогодних майских праздников она умудрилась свалиться в воду. Тогда Алекс не скупился на бранные слова, кутая ее в тяжёлое шерстяное одеяло, которое ему одолжил кто-то из рыбаков на причале. Больше Вика с ним не ездила на рыбалку, и брат даже не заговаривал с ней на эту тему. Сейчас же, она натёрла себе вёслами ладони, мозоли давали о себе знать саднящей болью, но девушка упрямо продолжала грести.
Вскоре, девушка вытащила вёсла и позволила реке самой управлять лодкой. Вика легла на дно крохотного судёнышка, положив голову на сложенный вчетверо брезент, и лежала, наблюдая за вечереющим небом.
В её душе было пусто и, казалось, она сливалась воедино с окружающим миром, когда заканчивалось царство осени и медленно надвигалась зима. Эмоции, словно некогда яркие краски, медленно блёкли, обесцвечивались и исчезали, словно подгоняемые осенним промозглым ветром, а чувства в виде опадающей листвы, медленно кружились в холодеющем воздухе, опадая на остывающую землю. Очертания некогда любимых и знакомых предметов словно таяли в вечернем тумане, оставляя после себя только лишь одну пустоту без тени сожалений и разочарований. Её мир становился единым, однако, это единение основывалось не на внутренней гармонии, а на отсутствии душевного конфликта, боли и старых обид, которые когда-то составляли часть её жизни, играя в ней весомую и неотделимую роль.
Вскоре над её головой расстилалось усыпанное звёздами небо: вечерние сумерки быстро сгущались, оставляя после себя лишь чёрное полотно неба с тысячами ярких звёзд.
Вика смотрела на россыпь ярких звёзд на тёмном бархате небосвода и потихоньку в её мыслях возникла из памяти детская колыбельная песенка, которую ей частенько напевала мама:
Ложкой снег мешая ночь идёт большая
Что же ты глупышка не спишь
Спят твои соседи белые медведи
Спи скорей и ты малыш
Мы плывём по льдине как на бригантине
По седым суровым морям
И всю ночь соседи звёздные медведи
Светят дальним кораблям
Уже засыпая, девушка не видела, что со стороны горизонта в небе появлялись отдалённые всполохи красноватого света, которые подсвечивали низко лежащие на небе облака…
