вдовьего лица, она была бы очень похожа на мою мать.
– Я могу объяснить, что меня влекло к тебе.
Она резко обернулась. Не ожидала и поэтому выглядела удивленной.
– Лично меня, – уточнил я. – За всех мужчин отвечать не могу.
Светлана кивнула.
– Ты чем-то напоминаешь мне мать. Мальчишки никогда не вырастают, наверное. Вырастают, женятся, обзаводятся детьми и все равно в окружающих женщинах ищут образ матери.
Я говорил о себе и понимал, что это никак не может относиться к Самсонову. Насколько я его знал – он не мог искать для себя женщину-утешительницу, женщину, которая будет его оберегать. И Светлана это поняла. Покачала головой, показывая, что ничего нового я ей не открыл. О себе, возможно, что-то и сказал. Но не о Самсонове.
– Он вдруг сошелся с одной женщиной, – негромко сказала Светлана.
Она стояла ко мне вполоборота, и я видел, как у нее дрожит подбородок.
– Совсем молодая девчонка из аппаратной телецентра. Это было так неожиданно. И так…
Она запнулась.
– Так страшно. Когда приходит одиночество, почему-то пугаешься. И я тоже испугалась.
Ее подбородок дрожал, и потому лицо, и так некрасивое из-за перенесенных страданий, стало совсем нехорошим, и я опустил глаза, чтобы этого не видеть.
– Я думала, что все образуется. Но он отдалялся от меня все больше и больше. Даже когда расстался с этой… с той… – Она всхлипнула и покачала головой. – В чем-то я сама была виновата, конечно. Не надо было суетиться. Это я уже потом поняла. Но было поздно.
Провела рукой по лицу, размазывая слезы.
– Я иногда ловила на себе его взгляд. В нем был такой затаенный интерес, будто он присматривался – как я себя поведу. А я себя повела плохо.
Она улыбнулась сквозь слезы.
– Так боялась его потерять, что стала перед ним заискивать… И все погубила.
– Когда ты поняла, что ничего уже не будет?
Она неопределенно махнула рукой:
– Давно, Женя.
– Это было тяжело?
И опять она посмотрела на меня как на недоумка. Я понял, что в чем-то она права.
– Извини, – сказал я.
– Ничего, я уже привыкла.
Привыкла к тому, что больно.
– Но вас, женщин, я тоже не понимаю. – признался я. – Видел ведь, как он с тобой обращался. С первого дня видел, как к вам пришел.
Самсонов тогда назвал ее прилюдно «экзальтированной шлюхой».
– И чем хуже с вами мужчины обращаются…
– Да, – с неожиданной легкостью подтвердила Светлана. – Почему-то так.
Я так опешил, что не нашелся, как ответить.
– Ты не обижайся, – попросила Светлана. – Но ты – вовсе не герой моего романа. И то, что у нас с тобой было, – ровным счетом ничего не значит. Нас с тобой Самсонов к этому подтолкнул, и он же нас фактически развел.
У меня, наверное, было слишком глупое выражение лица, потому что Светлана неожиданно протянула руку и погладила меня по волосам. Так гладят маленьких и несмышленых.
– Он ведь провоцировал меня, я видела. Уколол и хотел пронаблюдать за реакцией. Обычное дело для него.
Да, это я знал. Все его передачи были построены на этом приеме.
– Меня это задело. Но чего я хотела добиться? Отомстить ему? Или тоже сделать ему больно, чтобы узнал, каково это?
Она крутила со мной любовь, чтобы что-то доказать Самсонову. А скорее всего – что она пользуется успехом у мужчин и способна запросто обойтись без него. Самсонов же наблюдал за происходящим с равнодушием человека, который все знает наперед, а когда ему надоела эта комедия – все разрушил, одним щелчком. И тем самым показал, кто есть кто. Ни я, ни Светлана не котировались. Самсонов был хозяином, хозяином и остался, Я еще никогда не попадал в столь идиотское положение и почувствовал, как во мне поднимается волна ярости. Самсонова рядом нет. Зато была Светлана. Именно ей и предстояло испить эту чашу моего гнева, Я уже открыл было рот, но тут увидел лицо Светланы и осекся. Вы когда-нибудь видели глаза женщины, только что ставшей вдовой? Я смешался и опустил голову.
Забытый кофе кипел на плите.
Она говорила, что ненавидела Самсонова тогда – когда они расстались. И теперь я сравнил ее признание с тем ощущением ярости, которое только что испытал сам. О, это гремучая смесь! Я почти лишился рассудка. И вряд ли в случае с ней все было по-другому. Я поднял голову, посмотрел на Светлану, занятую кофе, и понял, что нет стопроцентной уверенности в ее невиновности, Она на все способна была в ту минуту. Она могла убить.
– Тебе с сахаром?
Я вздрогнул и опустил глаза.
– Д-да, – ответил с запинкой, собирая беспорядочно разбежавшиеся мысли.
Могла. К тому же я нашел ее в ванной комнате. Она так резко обернулась в тот раз. И смотрела на меня как-то так – не сразу и определение подберешь. Не страх ли был в ее взгляде?
Глава 29
Я должен был сказать ей то, чего она пока не знала. Я не считал себя тонким психологом, но ожидал, что хоть что-то прояснится.
– Хотел сказать тебе одну вещь.
Светлана подняла голову. Я смотрел в ее глаза, стараясь уловить, когда в них мелькнет нечто, что приблизит меня к разгадке.
– Самсонов ничего не разрушал. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Она покачала головой.
– Он не говорил мне, что ты – его жена.
В ее глазах я увидел недоумение и растерянность.
– Не он мне сказал, – настойчиво повторил я. – Совсем другой человек.
Она покачала головой. Не верила.
– Это правда, Светлана. Получилось совершенно случайно. Тот человек не знал, что я не в курсе, и проговорился безо всякого умысла. А когда он понял, что произошло, уже ничего нельзя было изменить.
Она заплакала так, будто и не выплакала все слезы в прошедшую ночь. Слезинки скатывались в стремительно остывающий кофе. Возможно, именно так выглядит настоящее раскаяние. Она сделала неловкое движение, чашка с кофе опрокинулась и скатилась со стола, но Светлана, казалось, этого не заметила.
– Ты сильно его ненавидела?
Я увидел, как она замерла. Сидела, опустив голову, и молчала.
– Он не был виноват в том, что случилось, – сказал я.
Она подняла наконец голову. Во взгляде читались растерянность и боль.
– Зачем ты меня мучаешь?
– Ну что ты! – с фальшивым участием сказал я.
Я сам себе не верил в эту минуту. А уж она – тем более.
– Как ты мог такое подумать?
– Какое? – дрогнул я.
– Как?! – воскликнула Светлана.
У нее снова задрожал подбородок. Истерика.
