поехали с Львом Давыдовичем в Кремль и встретились там с Лениным и Каменевым, – Он пожал плечами, словно извинялся перед Реш за такой фантастический рассказ. – Это, значит, Два и Три. Последним стал Сталин. С ним я говорил тоже в Кремле. Но сюда я приехал с Лубянки, где разговаривал с Дзержинским и Уншлихтом. Такой, понимаешь, насыщенный день.
– А…
– Дай выпить, пожалуйста!
На самом деле разговор с чекистами стал самым тяжелым испытанием дня. Холодное бешенство Дзержинского могло испугать любого, даже самого храброго человека. А Феликс был не просто взбешен, его ярость, казалось, заставляла светиться воздух. Но, судя по всему, Ульянов Кравцова не сдал, а уж Макс постарался объясниться с всесильным руководителем ЧК таким образом, чтобы максимально отвести от себя, как подозрения Феликса, так и его жажду мести. И, похоже, ему это удалось. Знать бы еще, как надолго.
– Дай выпить, пожалуйста! – попросил он неожиданно охрипшим голосом.
– Да, да, сейчас! – заспешила побледневшая Рашель. – Да, что, черт возьми, случилось, а?!
'И в самом деле, что случилось?'
А случилось то, что операция, которую он построил на допусках и предположениях, одном темном дельце о 'засланце' и некотором количестве убойного компромата, привела к неожиданному и весьма неординарному результату. Получалось, что Ленин понял Кравцова дословно и, более того, согласился со всеми озвученными в разговоре или только подразумеваемыми предложениями. Принял их и, вот гляди-ка, пробил, довел до ума, продавив – и чего это ему стоило? – в Политбюро и ЦК.
– Я тебе сейчас раскрою страшную военную тайну, – сказал Кравцов, глядя на Рашель, так и оставшуюся стоять посередине комнаты. – Ну, то есть, завтра уже кое-кто будет знать, но опубликуют ли это в газетах, не знаю. Так что лишнего, товарищ Кайдановская, не говори, никому. Ты теперь в это 'все' вписана по самые уши. По твои милые ушки, Реш. По моей милости.
– Да, что случилось-то?! – всплеснула она руками, враз обретая голос.
– В составе Реввоенсовета Республики воссоздано управление Военного Контроля, и я назначен его начальником и соответственно членом Эр-Вэ-Эс.
– Ты член Реввоенсовета? – ну это была новость из разряда, '
– Ты главное пропустила, – устало объяснил Кравцов. – Военконтроль – это, собственно, та же 'Чрезвычайка', только военная. Второе ЧК. И все различие между нами, что Военконтроль не занимаемся политикой, а чекисты – военными вопросами. И к слову, их переименовали. Теперь они, как и мы, тоже всего лишь управление. Главное Политическое Управление при Совнаркоме СССР.
– А…
– Вот именно, – кивнул Макс. – Феликс Эдмундович это тоже понимает. У него управление и у меня управление. А границы зон ответственности смутные, и получается, что если в восемнадцатом ему удалось обкорнать Региступр, присвоив себе военную контрразведку и почти взяв контроль над разведкой, то теперь он утратил и то, и другое.
– Ой…
– Ну, в этом пункте я с тобой совершенно согласен. Поэтому, давай, наливай скорее, а то у меня мозги сейчас перекипят!
– А гараж? Где, тогда, разместить гараж? – маленький, толстенький почти карикатурный еврей – Малкин стал опытным управленцем, только попав в ссылку. У местного лесозаводчика остро не хватало образованных людей на хозяйстве, а 'бомбист' иудейского вероисповедания казался настолько безобидным, что грех было не воспользоваться знаниями 'почти выпускника' коммерческого училища. О том, что Зиновий Малкин активный член Красинской Боевой Технической группы ЦК, знали немногие. Да и теперь, мало кто догадывался, глядя на Зиновия Карловича, что он состоит в партии едва ли не со дня ее основания.
– А что если перекрыть двор Патрикеевского дома? – организационные мероприятия отнимали не меньше сил, чем полноценная боевая работа, но делать нечего, взялся за гуж…
– Что вы имеете в виду?
– Поставим две-три опорных колонны… железо или дерево, можно и кирпич, и положим сверху крышу на уровне окон первого этажа, – объяснил Кравцов свою идею. – Двор большой, вполне на десяток машин места хватит…и ремзону будет, где оборудовать.
– И весь первый этаж под Хозчасть?
– А не много будет? Нам же еще отдел охраны и шифровальный размещать. И 'на вырост' оставить надо бы…
– На какой вырост?
– Ну, вот, я думал про свою собственную радиостанцию… и телеграф, коммутатор… под все помещения нужны. Архив опять же, библиотека…
– У нас денег на все не хватит.
– Как знать, – задумчиво произнес Кравцов. – Может быть, и хватит.
У него были на этот счет свои – вполне криминальные, следует отметить, – планы, но Макс предполагал, что если поделится с Реввоенсоветом, то некоторые финансовые вольности ему простят.
'Интересно, – думал он иногда. – Знал ли Будрайтис, что раскапывает?'
Но кого спросить? Таинственный Будда оставил два начатых, но так и не законченных дела. То ли не успел, сгинув в безвестности. То ли, напротив, сделал все, что хотел, но не счел нужным поверять такую информацию бумаге. В любом случае, следовало предположить, что сотрудник как бы не существующего Военконтроля, работавший под прикрытием, подобрался к ценной и опасной тайне так близко, что если и не узнал все подробности достоверно, то должен был, как минимум, догадаться, с чем столкнулся на самом деле. Возможно, потому и исчез…
'А Семенов? Понял ли Жорж, о чем идет речь в 'бумагах Будрайтиса'?'
Мог, разумеется, и догадаться, но он не был тогда в Одессе, и не знал многих обстоятельств, известных Кравцову по большей мере случайно и только потому, что Макс оказался лично знаком с некоторыми из фигурантов дела. Был знаком, встречался, дружил…
'Читал ли эти документы кто-то еще, и если читал, какие сделал выводы?'
Знать этого он не мог, и спросить некого. Но за всеми вопросами чудилась опасная темнота: безлунная ночь, холодный ветер, бескрайняя степь…
– Значит, в Федоровском подворье размещаем внутреннюю тюрьму и казармы Особой роты, я правильно понимаю ваши планы? – Малкин раскрыл записную книжку и что-то быстро и коротко в нее записал.
– Только та часть, что находится вокруг второго двора, – уточнил Кравцов, возвращаясь к заботам дня. – Ворота там надо ставить на обе подворотни, проходную устроим в главном здании. Там как раз сквозной переход от парадного на черную лестницу. Вот им и воспользуемся. Два поста охраны, и чтобы коридор просматривался в оба конца. На окна – решетки. И еще надо перекрыть доступ на крыши с соседних зданий. Нам неожиданности ни к чему. Надо бы и подвалы проверить, иди знай, что у них здесь понакопано! Под Москвой, говорят, полно подземелий. Чуть ли не под всем городом тоннели идут…
Ну, что ж, получалось вполне достойно: у ГПУ Лубянка, а у них будет Федоровское подворье. Вместе с примыкающими доходными домами, оно образует единый комплекс зданий с несколькими внутренними дворами и выходами, открывающимися на три разных улицы. Тоже достоинство, если подумать.
– Макс Давыдович!
– Да, Миша! – обернулся он к своему секретарю.
– Там товарищ Зейбот…
'Ну, вот и коллеги пожаловали. С новосельем, наверное, поздравить хотят'.
– Извините, Зиновий Карлович! – виновато пожал плечами Макс. – Вы уж тут сами как-нибудь. А я, сразу как смогу, аллюром… три креста.
Он развел руками и пошел искать в спешно перестраиваемом здании свой только что обустроенный
