Для сравнения мы приводим курс тогдашних ходовых валют, взятый из ежегодника Министерства иностранных дел и имевший громоздкое название «Паритет общеупотребительных монет по законному весу чистого золота, в них содержащегося»:
1. Великобритания — 1? = 9,45758222 рубля.
2. Франция, Бельгия, Швейцария — 1 франк = 0,37498022 рубля.
3. Германия — 1 марка = 0,43855629 рубля.
4. Австро-Венгрия — 1 крона = 0, 39377998 рубля.
5. Дания, Швеция, Норвегия — 1 крона = 0,5208806 рубля.
6. Северо-Американские Соединённые Штаты — 1 доллар = 1,94337999 рубля.
Вообще же финансирование министерства было явно недостаточным, о чём свидетельствует один весьма показательный случай. Директор Московского главного архива (МГА) князь П. А. Голицын обратился к руководству с предложением сдать угловую башню ограды архива под книжную лавку книгоиздателю Снегирёву, аргументируя эту выгодную сделку следующими соображениями: МГА мог бы через эту лавку реализовывать свои печатные издания, передать в лавку часть библиотечного массива и тем самым освободить помещения для более важных материалов и, главное, «усилить бы столь недостаточныя материальные средства Архива». (Как видим, идея сдавать в поднаём помещения возникла не в постперестроечные времена, а значительно раньше.) Руководство МВД отказало в этом ходатайстве, мотивируя свою позицию малыми размерами арендной платы за башню, которую к тому же было трудно оприходовать в пользу казны. Здравое по своей сути предложение князя натолкнулось на стену бюрократической косности.
Не то чтобы рубль — каждая копейка была на учёте в министерстве. Например, в середине XIX века с сотрудников брали деньги за повышение в чинах и связанное с этим оформление документов, которые приходовались и поступали в казну государства. Департамент хозяйственных и счётных дел (предшественник ДЛСиХД) давал на этот счёт строгое указание «господину Казначею Министерства Иностранных Дел»: «Удержанные в сентябрьской 1853 года трети с чиновников Министерства Иностранных Дел за повышение их чинами девятьсот шестьдесят шесть рублей девяносто две копейки серебром, и за напечатание патентов и пергамент двадцать девять рублей двадцать пять копеек серебром Департамент Хозяйственных и Счётных Дел предписывает Вашему Благородию записать каждую из этих сумм по книге о пошлинном сборе особою статьёю, в расход сдать: первую в Санкт-Петербургское Уездное Казначейство, а последнюю — в казначейство Правительствующего Сената…»
Архивы МИД сохранили интересный документ 1899 года. Посланник в Гааге К В. Струве сообщает графу В. Н. Ламздорфу о том, что «5/17 апреля сего года Королева и Королева-Мать, следуя давнему обычаю, впервые посетила домик Петра Великаго в Заандаме… По примеру прежних лет мне кажется необходимым ознаменовать это посещение Королевы Вильгельмины… вследствие чего имею честь покорнейше просить Ваше Сиятельство, не найдёте ли Вы возможным разрешить мне вставить в одну из стен домика небольшую мраморную доску, наподобие уже находящейся там, с соответствующей надписью».
Министр, кажется, «нашёл возможным», и деньги на памятную доску выделили. А вот когда встал вопрос об увеличении числа консульских представительств, то Александр III решил его по принципу тришкина кафтана: деньги на финансирование консульских чиновников он приказал найти за счёт сокращения должностей вторых секретарей в миссиях и посольствах. Послу в Вене А. Б. Лобанову- Ростовскому (1882–1895) пришлось буквально припасть к стопам Александра III, чтобы «выбить» из министра финансов И. А. Вышнеградского (1831–1895) один миллион гульденов на покупку у герцога Нассауского здания для российского посольства. Робкий и скромный Гирс боялся даже заикаться об этом перед царём.
Особо также выделялись деньги на пособия и награды дипломатам. В 1903 году наградной фонд МИД был по ходатайству министерства увеличен и составил на несколько лет вперёд 28 тысяч рублей в год. За вспомоществование малоимущим членам семей дипломатов отвечали сами дипломаты. Согласно Положению «Вычеты в казну из окладов» из жалованья всех дипломатов и технических сотрудников Министерства иностранных дел изымались деньги в пользу вдов и сирот: при месячном окладе до 142 рублей 95 копеек — по 1 копейке с рубля, свыше 142 рублей 95 копеек — по 2 копейки.
Министр финансов С. Ю. Витте, восстанавливая «давно утраченную во внутренней нашей торговле привычку рассчитываться золотом», в феврале 1896 года обратился к министру князю А. Б. Лобанову- Ростовскому с оригинальной идеей начать выдачу частичного жалованья сотрудникам МИД, наряду с ассигнациями, золотыми монетами. Витте рассчитывал, что дипломаты, как наиболее просвещённая часть русского общества, быстро воспримут его нововведение и дадут пример другим. И правда: на Певческом Мосту живо откликнулись на инициативу министра финансов и немедленно ознакомили своих сотрудников с его письмом. В архивах сохранился большой список всех чиновников Министерства иностранных дел, «читавших» предложение Витте и оставивших на нём собственноручные подписи.
На 1869 год существовало следующее обеспечение дипломатов и членов их семей пенсиями.
Иностранцы, прослужившие в системе МВД, могли рассчитывать на пенсию наряду с российскими подданными. Однако вольнонаёмным лицам (выполнявшим, например, функции курьера), сторожам, счётчикам и т. п. пенсия не полагалась вовсе.
Пенсии выплачивались по девяти разрядам, а в некоторых разрядах существовали ещё и степени. Кроме того, в зависимости от выслуги лет, пенсии были полными, двухтретейные, половинные и однотретейные.
Пенсионеры I разряда (товарищи министра) получали полную пенсию в размере 1143 рублей в месяц. Полная пенсия пенсионера II разряда (члены Совета министерства, директора департаментов, старшие советники) составляла 857 рублей, пенсионера III разряда 1-й степени (вице-директора департаментов, младшие советники, чиновники по особым поручениям V класса) — 571 рубль, 2-й степени (первые секретари) — 428 рублей, IV разряда (вторые секретари) — 343 рубля в месяц и т. д. Пенсия канцелярских служащих — писарей (IX разряд) составляла 85 рублей 80 копеек в месяц.
При переездах к должности, то есть к месту исполнения обязанностей, дипломату и курьеру полагались прогонные деньги (не путать с подъёмными, которые выдавались при первичном назначении в командировку). Например, между Кяхтой и Пекином платили 600 рублей, между Кяхтой и Ургой (Улан- Батором) — 100, а между Пекином и Ургой — 500 рублей прогонных. Первому секретарю миссии в Мехико Ф. К. Ганзену при переводе в посольство в Вашингтоне выплатили подъёмные в сумме 1800 рублей.
За ордена, как и в прочих гражданских учреждениях, в Министерстве иностранных дел выплачивались пособия в следующих размерах (в зависимости от степени ордена):
за орден Святого апостола Андрея Первозванного — от 800 до 1000 рублей, Святой Екатерины — от 350 до 460 рублей, Святого Александра Невского — от 500 до 700 рублей, Святого Георгия — от 150 до 1000 рублей, Святого Владимира — от 100 до 600 рублей, Святой Анны — от 40 до 350 рублей, а Святого Станислава — от 86 до 143 рублей в год.
К концу XIX столетия в системе МВД появилась
У военных эмеритальных касс не было, и потому Военное министерство, принимая обратно из загранкомандировок офицеров Генштаба, работавших в посольствах и миссиях военными агентами (атташе), делало запросы в МВД о том, состояли ли они членами эмеритуры. В положительном случае Военное министерство компенсировало таким офицерам вычеты из их жалованья, которые были сделаны ими во время службы по Министерству иностранных дел.
Жалованья рядовому дипломату на жизнь в целом, конечно, хватало, но только на жизнь скромную. А дипломат, между прочим, должен был вести так называемую представительскую жизнь, которая непременно предполагала приём у себя гостей как из числа местных жителей, так и коллег-дипломатов, а также участие во всевозможных увеселительных и благотворительных мероприятиях. Для этого нужны были дополнительные средства и источники финансирования, никакого отношения к фондам МВД России не имевшие. В дело пускались деньги родителей, если они у них были, или употреблялись доходы с собственных
