— Извини, но это все-таки не твое дело, — отрезала она.
Джо нехотя кивнула:
— Твоя правда, это не мое дело, я перехожу границы, но я знаю, что они нахлебались достаточно. Меньше всего я хочу, чтобы они привязались к женщине, у которой нет намерения оставаться в Саутпорте. Меня беспокоит, что твое прошлое может воскреснуть и ты уедешь, не думая, как сильно по тебе будут тосковать.
Кэти не знала, что сказать. Разговор был неожиданным и неловким. После слов Джо в чувствах Кэти воцарилась настоящая сумятица.
Неизвестно, почувствовала ли Джо смятение Кэти, но она продолжала настаивать.
— Любовь ничего не значит без обязательств, — сказала она. — Нужно учитывать не только то, чего хочешь ты, но и то, чего хочет он. Не только сейчас, но и в будущем. — Она не сводила с Кэти неподвижных карих глаз. — Ты готова быть женой Алекса и матерью его детям? Алекс хочет именно этого. Может, не сейчас, но потом — обязательно. Если тебя не привлекают серьезные отношения, если у тебя в планах только поиграть с чувствами Алекса и привязанностью его детей, тогда ты не та женщина, которая ему нужна.
Не давая Кэти вставить слово, Джо поднялась из-за стола, продолжая говорить:
— Может, я неправа, говоря все это, и ты не захочешь больше такой подруги, но я перестала бы себя уважать, не выскажись начистоту. Повторяю, он прекрасный человек редкой души. Он любит глубоко и никогда не разлюбит. — Она выдержала паузу, давая словам время впитаться в сознание Кэти, и продолжала мягче: — Успокойся, ты не хуже. Просто если Алекс тебе небезразличен, у тебя должно возникнуть желание связать с ним судьбу. И неважно, что готовит вам будущее или насколько ты боишься.
Она повернулась и вышла из бара, оставив потрясенную Кэти одну. Только поднявшись уходить, Кэти заметила, что бокал Джо остался нетронутым.
24
Кевин Тьерни не поехал в Провинстаун на уикенд, как грозился Коффи и Рамиресу. Он сидел дома, опустив шторы, неотступно думая о том, как почти нашел ее в Филадельфии.
Ему никогда не найти бы ее на таком расстоянии, не сделай она единственной ошибки, направившись на автовокзал. Он понимал, что Эрин ничего не остается, кроме как воспользоваться автобусом. Билеты дешевы, документов не спрашивают, и хотя он не мог знать, сколько денег она у него украла, сумма в любом случае не могла быть солидной. С первого дня брака он контролировал расходы. Он требовал, чтобы жена сохраняла чеки и отдавала ему сдачу до последней монетки, а после второй попытки сбежать стал запирать бумажник в сейф для пистолета вместе с оружием, когда ложился спать. Но иногда Кевин засыпал на диване и теперь представлял, как она тихонько вынимала бумажник у него из кармана и крала его деньги. Воображение рисовало ему картину, как Эрин беззвучно смеется над ним, а утром готовит ему завтрак, притворяясь, что не сделала ничего плохого. Она с улыбкой целовала его, а про себя насмехалась. Она крала у него, и Кевин считал, что так нельзя, ибо в Библии сказано: «Не укради».
Сидя в темноте, он кусал губы, вспоминая возникшую вначале надежду, что она вернется. Шел снег, и она не могла уйти далеко. Когда она сбежала в первый раз, ночь тоже выдалась на редкость холодная, и через несколько часов Эрин позвонила и попросила за ней приехать, потому что ей некуда было идти. Когда они приехали домой, она извинилась за свой поступок, и он сделал ей чашку горячего шоколада, потому что она сидела, трясясь в ознобе, на диване. Он принес ей одеяло и смотрел, как Эрин закуталась в него, согреваясь. Она улыбнулась ему, и Кевин улыбнулся в ответ, но когда она перестала дрожать, подошел к ней и бил, пока она не начала кричать. Когда утром он встал на работу, она уже оттерла с пола пролитый шоколад, но на ковре осталось пятно, которое не удалось вывести, и иногда при взгляде на него Кевин выходил из себя.
Январской ночью, когда он понял, что Эрин ушла, он выпил два стакана водки, ожидая ее возвращения, но телефон не зазвонил и входная дверь не открылась. Он знал, что жена не могла уйти далеко. Он говорил с ней меньше часа назад, и она ответила, что готовит ужин. Но ужина на плите не было. Эрин не оказалось ни в доме, ни в подвале, ни в гараже. Выйдя на крыльцо, он высматривал следы на снегу, но стало ясно, что дом она покинула не через переднюю дверь. Однако и в патио снег дразнил нетронутой белизной, значит, здесь она тоже не проходила. Не могла же она улететь или раствориться в воздухе! По логике вещей, Эрин никуда не уходила… но в доме ее не было.
После еще двух бокалов водки и получаса ожидания Кевин пришел в ярость и пробил кулаком дверь в спальню. Он выбежал из дома и принялся барабанить в двери соседних домов, спрашивая, не видел ли кто, как уходила Эрин, но никто не мог ему ничего ответить. Он кинулся в машину и ездил по всему району, высматривая ее следы, ломая голову, как ей удалось незаметно исчезнуть. Эрин опередила его на два часа, но она шла пешком и в такую погоду не могла уйти далеко. Если только кто-нибудь ее не подобрал. Кто-то, дорогой ей. Мужчина.
С искаженным яростью лицом Кевин бил кулаком по рулю. Через шесть кварталов начинался коммерческий район. Он обходил офисы с фотографией Эрин, спрашивая, не видел ли кто эту женщину. Никто не видел. Кевин говорил, что, возможно, она была со спутником, но все по-прежнему качали головами. Особенно категорично высказывались мужчины. «Такую красивую блондинку? — переспрашивали они. — Я бы обязательно заметил, особенно в такой вечер».
Кевин объехал все до единой улицы в пределах пяти миль от дома по два-три раза, потом все же вернулся домой. Было три утра, и в доме было пусто. Выпив еще водки, он лег в кровать и плакал, пока не заснул.
Проснувшись утром, он вновь пришел в ярость и перебил молотком все ее вазоны на заднем дворе. Тяжело дыша, он подошел к телефону, позвонил на работу и сказался больным. Присев на диван, он попытался собраться с мыслями. Как она скрылась? Кто-то ее забрал, кто-то ее куда-то отвез. Кто-то знакомый. Из Атлантик-сити? Из Алтуны? Это, конечно, не исключалось, но он ежемесячно проверял телефонные счета. Эрин никогда не звонила в другой город. Значит, кто-то из местных. Но кто? Она никуда не ходила, ни с кем не разговаривала. Он об этом позаботился.
Кевин прошел в кухню и снова налил себе выпить. Зазвонил телефон. Он кинулся к аппарату, надеясь, что это Эрин. Но странно, после первого гудка телефон замолчал, и в трубке Кевин услышал ровный гудок. Он смотрел на трубку, ничего не понимая, потом положил ее.
Как она сбежала? Он что-то упускает. Даже если кто-то местный ее увез, каким образом она выбралась из дому, не оставив следов? Кевин смотрел в окно, пытаясь увязать одно с другим. Чего-то не хватало, но он не понимал, чего именно. Отвернувшись от окна, он вдруг поймал себя на мысли о телефоне. И тут все встало на свои места. Он вынул сотовой, набрал свой домашний номер и услышал, как телефон на тумбочке прозвонил один раз. Подняв трубку домашнего телефона, Кевин услышал ровный гудок и понял, что звонки переводились на мобильный. Значит, ее не было дома, когда он звонил ей вчера вечером. Вот чем объяснялась плохая связь, которую он замечал уже два дня, и отсутствие следов на снегу. Эрин, понял Кевин, ушла еще во вторник утром.
На автовокзале она допустила ошибку, хотя и не по своей вине. Ей надо было покупать билет у женщины-кассирши, потому что Эрин красива, а мужчины всегда запоминают красавиц, будь они с длинными волосами, со стрижкой, блондинками или брюнетками. Дело не спасла даже мнимая беременность.
Кевин поехал на автовокзал, показал свой значок и большую фотографию Эрин. В двух первых сменах никто из кассиров ее не вспомнил, в третьей мужчина поколебался и сказал, что вроде бы одна похожа, только волосы у нее были короткие и темные и была она на солидном сроке. Однако он не помнил, куда она брала билет. Вернувшись домой, Кевин нашел в компьютере фотографию жены и с помощью «Фотошопа» поменял ей волосы на короткие и темные. В пятницу, снова сказавшись на работе больным, он поехал на автовокзал. «Это она», — подтвердил кассир, и Кевин ощутил прилив энергии. Ха, мнила себя умнее мужа, а
