Айо — эти страницы его жизни были перевернуты. Лишь жуткие воспоминания о них изредка тревожили сон. Сегодня цунами-коммандеру предстояла почетнейшая миссия провести торжественную церемонию обретения имени для всех кадетов этого сектора побережья, со знакомым нетерпением ждавших этого дня на подводных лодках, рэндировавших у побережья варварской Метрополии.
Сокире-рэ с удовлетворением перечитал отчет, присланный на лидер. Все кадеты успешно освоили специальности матросов и офицеров подплава. Каждый проявил себя в настоящей схватке. Не перестрелке издалека, а по-настоящему, глаза в глаза. Шестнадцать убитых, двенадцать раненых. Из шестидесяти кадетов — ерунда. Иной год бывало и хуже. Но теперь каждый из них мог предъявить отрубленную голову врага. Каждый знал, испытал на себе, что такое вкус победы, и готов был идти в бой и выполнить любой приказ Лучезарного императора и храбрейшего циклон-адмирала Лао-то Ниса.
С борта плавбазы спустился трап, и цунами-коммандер сноровисто вскарабкался на палубу. Он с удовольствием отметил, что не потерял былого навыка, и подъем занял ничуть не больше времени, чем двадцать лет назад, когда, получив свои офицерские эполеты, он взошел на старый линкор «Косатоо» личным адъюнктом нынешнего командующего флотом. Теперь у него самого было право распорядиться судьбой одного из штиль-лейтенантов по своему усмотрению, приняв флаг-офицером на свой лидер.
Он ступил на палубу. Раздалась короткая звонкая команда, и казалось, от резкого поворота сорока четырех голов в тяжелом сыром воздухе пронесся небольшой ветерок. Сокире-рэ с гордостью поглядел на построенную у борта шеренгу. «Молодцы. Истинные воины». У ног каждого из кадетов стоял традиционный стеклянный футляр с отсеченной головой, рядом лежали погоны убитого, а кое-где и награды. Сердце цунами-коммандера наполнилось ликованием Он сам ощущал сейчас то же, что и каждый, стоящий перед ним в ожидании своей участи. Три года «слияния» — жизни без имени — проведенные в военной подготовке и черной работе в распоряжении старших начальников, два года службы кадетом на субмарине, под носом у врага, каждый день рискуя головой. И вот теперь, наконец-то!
Сокире-рэ с вниманием и гордостью выслушал доклад командира плавбазы, козырнул в ответ, повернулся к строю и взял из рук прибывшего с ним бриз-лейтенанта папку с приказами.
— Алаи-тэ Ши Канц, — в наступившей тишине громко зачитал он. — Поздравляю вас штиль- лейтенантом! Распределяетесь на десантный транспорт «Марага» дублирующим командиром десантного взвода. Ара-са Ши Вар… Дублирующий командир десантного взвода…
Цунами-коммандер зачитывал один приказ за другим. Семь артиллеристов, двое на линкор, пятеро на крейсера. Восемь минеров-торпедистов. Все остальное десантный взвод, десантный взвод, десантный взвод.
— Штиль-лейтенант Сото-pa Ма Сэй, — цунами-коммандер поднял глаза на юнца. Тот смотрел гордо и уверенно, рядом с забальзамированной головой перед ним лежали полковничьи знаки различия и пламенеющий крест с серебряными мечами. «Каков молодец! — подумал Сокире-рэ, читая про себя очередное „десантный взвод“. — Второй в роду, всего второй. Должно быть, семья с хорошими боевыми традициями».
— Флаг-офицер командира дивизиона миноносцев. Лидер «Соруа Тоту», поступаете в мое распоряжение.
Цунами-коммандер протянул новому собрату его офицерские эполеты и крепко сжал руку.
— Я рад приветствовать вас всех офицерами, — закончив чтение списка, объявил Сокире-ре, — и счастлив вам сообщить, что скоро все мы будем иметь завидную возможность продемонстрировать непоколебимую верность Светозарному императору и сразиться с полчищами варваров, чтобы принести цивилизацию, распространить сияние нашего высочайшего отца на предначертанные нам земли. Я счастлив, что в этом бою мы пойдем с вами рука об руку, как и положено братьям по оружию. А теперь, храбрецы, можете начинать отпускать бакенбарды, отдыхать и развлекаться. Женщины Империи жаждут ваших ласк. Они прибыли, чтоб проявить законную страсть к самым отъявленным смельчакам нашего флота. Но смотрите, не слишком увлекайтесь, — оскалился он, — скоро в бой!
ГЛАВА 7
Странник вел машину по городу, лениво оглядывая до сих пор висящие на стенах выцветшие плакаты, объяснявшие, что война закончена, что наступила эпоха Великого Примирения. Кое-где еще можно было различить хонтийского и пандейского офицеров, между которыми, по-отечески положив руки им на плечи, красовался улыбающийся армейский полковник славной Метрополии. Листы успели обветшать, хотя, казалось, прошло совсем немного времени.
Странник вспомнил те дни, наполненные эйфорией, предчувствием мира, казавшегося вечным. Увы, чувство было ложным. Странник вызвал в памяти полученное утром донесение. У побережья Беллы рыбаки видели эскадру. Еще вчера это были отдельные корабли. Сегодня же капитан рыболовецкой шхуны сообщил о двадцати с лишним вымпелах, замеченных неподалеку от Беллы. Конечно, можно было списать это на морские байки, на вечный страх нападения, появления из тумана безжалостных головорезов, не знающих иной радости, кроме убийства, — то, чего долго ждешь, обычно случается. Но, может быть, это всего лишь марево, навеянное страхом и недобрыми предчувствиями? Он бы с радостью уверил себя, что это лишь мираж, но в описании корабельных силуэтов имелось одно «но», заставлявшее отбросить сомнения. По словам рыбака, уже много лет состоявшего на контакте с Чеглоком, огромные, стремительно двигавшиеся корабли не имели дымовых труб точно так же, как линкор на фотографиях, переданных Фениксом.
Рудольф Сикорски представил карту, прикидывая координаты шхуны, наблюдавшей вражеский флот: совсем близко от Беллы! Значит, десанта можно ожидать со дня на день. Он уже знал о том, что Ориен Тоот объявил в армии повышенную боевую готовность, но все же этого могло оказаться мало! Категорически мало! Карта, словно нарисованная, стояла перед глазами Странника: толстый полумесяц материка, россыпь островов… Примерно так в те времена, когда на Земле книги еще печатали на бумаге, художники изображали звездное небо и лунный серп с человеческой физиономией.
Он помнил также главу из учебника истории Метрополии, в которой на полном серьезе рассказывалось, что в незапамятные времена очередной легендарный царек велел изловить всех душегубов, воров, мошенников и отправил их в море без руля и ветрил. Что именно эти мерзавцы и негодяи стали первым населением островов. И с той же поры они лелеют мечту вернуться на прародину, чтобы отомстить сторонникам добра и порядка. Странник знал, что это чушь. Знал, что, как ни парадоксально, островитяне и жители материка практически не состоят в генетическом родстве. Кроме всего этого, ему была известна невероятная для этого мира правда. Озвучь он ее, и все без исключения на Саракше решили бы, что всемогущий начальник контрразведки свихнулся на почве всеведения. Для самого Рудольфа это был нонсенс: среди множества разумных людей, встреченных им, не было никого, кто бы смог поверить, что в незапамятные времена, когда и времени, по сути, не было, залитый от полюса до плюса водой Саракш столкнулся с громадным астероидом, состоящим из железа и никеля. Войдя в плотную атмосферу планеты, астероид разрушился, но большая часть его по отлогой траектории врезалась в не слишком глубокий океан, фактически выдавливая на поверхность то, что впоследствии стало материком. Обломки небесного тела породили острова и, более того, породили все запасы металлов на них. Но основное ядро было аккурат в районе Беллы. Что-то подсказывало Страннику: островитяне доскребают последние запасы железа и теперь рвутся к чужому берегу, чтобы присвоить то, что, как они считают, им нужней, чем никчемным варварам, по случайности обитающим в Метрополии. Враг практически всегда — никчемный варвар. Иначе его труднее убивать.
Рудольф Сикорски остановил машину у здания генерального штаба. Сегодня проходило совещание командующих округами, и он был в числе приглашенных. Поднимаясь по некогда покрытой ковром лестнице, Странник думал, рассказать ли Ориену о своих предположениях, и если рассказать, то как? Уж конечно, про астероид придется умолчать. Глупо объяснять космогонические истины людям, которые даже очевидную задержку полета баллистической ракеты объясняют тяготением бездны, якобы замедляющим ее движение в высшей точке траектории. Он прошел мимо часовых на площадках и, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, тихо вошел в зал и присел на ближайший стул.
— …Война представляется неизбежной, — докладывал Ориен Тоот. — Со дня на день мы ожидаем
