обязан всерьез.
— Ага, он самый. Он нас выведет.
— Выведет? – засомневался Северус. – А, по–моему, у него на морде написано, что не столько выведет, сколько заведет!
— Ты на морду?то не смотри, он только с виду страшный, а на самом деле – хороший, — легкомысленно заявил Люпин.
Интересно, зачем он тогда придерживал “хорошего” за холку?
Северус с опаской уточнил:
— Ты его знаешь, что ли? Он местный?
— Местный, местный.
Пес стоял точно зачарованный, уставясь на слизеринца испытующим взглядом.
— Чего это он смотрит?
— Решает, нравишься ты ему или нет? Если понравишься – завиляет хвостом.
— А если не понравлюсь? Покусает?
Как это похоже на Снейпа! Обязательно проговорить вслух худший вариант! А потом удивляться, что накликал…
— А ты?то сам разве кусаешь всех, кто тебе не нравится?
Ремус сперва ляпнул, а потом сообразил, что слизеринцы именно так и делают…
Псина опять оскалилась.
— Свои, – поспешно предупредил Люпин.
Внезапно пес ухмыльнулся – иначе это было не назвать – и сунулся к Снейпу: знакомиться. Снейп отшатнулся.
— Уйди, блохастый!
— Он чистый, – обиделся за собаку Люпин. – И умный: понял, что ты свой. Но все?таки пусть он тебя обнюхает.
Снейп предпочел бы, чтобы его обнюхивал кто?нибудь не с такими острыми зубами, не с таким мокрым носом и не с таким длинным языком, который в два приема стер с его лица маску холодной отстраненности, вырвав у обоих одинаково удивленное:
— Ты чего?!
Выражение Снейповой физиономии без маски больше всего походило на замешательство.
Люпин торопливо обхватил пса за шею и потянул на себя, приговаривая: “Лежать, лохматый половичок!”
Пес удовлетворенно рухнул между старым и новым приятелями. Задрал голову и лизнул Люпина в нос.
В глубине души Снейпу не слишком?то понравилась Люпиновская попытка пресечь изъявления собачьей доброжелательности… Нет, намерение было похвальным. Вот только жест получился… чересчур собственническим. А судя по словам Люпина, гриффиндорец имел на животное не больше прав, чем любой другой студент или профессор. В слизеринце взыграл бес противоречия.
— Лапу дай!
Пес, завалившись на бок, протянул левую лапищу – точно одолжение сделал. Он определенно наслаждался: хвост колотил по земле, взбивая опавшие листья.
— Продолжаем? – почему?то в словах Люпина Снейпу померещилось намерение отвлечь его от собаки. – Сейчас моя очередь! Кровавый Барон. Почему ваш Барон – Кровавый?
— Потому же, почему ваш Ник – Безголовый!
— Ник – почти, – уточнил Люпин.
— А! Для вас – без разницы. Поттер. Что ему нужно от Эванс?
Черное ухо шевельнулось.
— ОН СЛУШАЕТ! – возмутился Снейп.
— Ты еще скажи, что он ПОНИМАЕТ, – парировал Люпин, поглаживая псину по ушам – так, чтобы они прилегли к голове и не дергались. – И ты уже спрашивал о Джее!
— Тогда – Эванс. Что Поттеру нужно от нее?
— Ну, она ему нравится, наверное. Люциус Малфой: правда, что староста из него был, как из…
— Кто растрепал? – вскинулся, не давая договорить, Снейп.
— Ты, – усмехнулся Ремус. – Только что.
— Люпин. – Мстительно объявил Северус. – Что он делает ночью в лесу?
— Это все еще игра?
— Ага. Ты вообще зачем здесь?
— Побегать.
- ???
— Ну, это… Кросс то есть. В смысле – для моциона. Для оздоровления.
— В Запретном Лесу? Для оздоровления? Люпин, ты что – в самом деле больной?
— В общем – да.
Ремус почесывал пса за ушами, тот млел. Снейп провел ладонью вдоль мохнатого бока. На ладони остались шерстинки, Снейп механически вытер руку о мантию.
— Линючий! – констатировал он. И погладил снова – по хребту, и по шее – от души завидуя густому и теплому подшерстку: с таким и зимой на снегу не замерзнешь. Пес, приподняв голову, с подозрением следил за маневрами слизеринца, а затем откинулся назад, не то жмурясь от удовольствия, не то изображая обморок. Снейп продолжил допрос:
— Так ты, когда бегал, на меня наткнулся?
— Вроде того. Мы тебя унюхали.
— МЫ?
— Ну… то есть я.
— А чего мимо не пробежал?
— Снейп, ты ведь вроде учителей внимательно слушаешь. Кеттлберн же говорил, что кентавры магов не любят. Ты хотел убедиться в этом на собственной шкуре?
Люпин гладил пса, а Снейп попробовал сложить два и два… Две Люпиновские оговорки. “Спугнули”, значит? И “унюхали”? Сначала “унюхали” – потом лай – теперь песик этот… Как можно “наткнуться” ночью в лесу? Кулаки сжались сами собой.
— Люпин!
— Ну что еще?
— “Мы” – это кто?! Где остальные?
— Ты о чем?
— Ты здесь не один, и фиг вы наткнулись на меня случайно! Вы следили за мной!
— Следить? За тобой? Как такая мысль могла прийти в твою немытую голову? Очень ты нам нужен!
Убийственный аргумент – и единственный, в который Снейп мог поверить. Мерлин, да он помер бы со смеху прямо тут, на месте, если бы Рем сказал ему правду: что Бродяга заметил, как слизеринец ушел в лес… и не заметил, чтобы тот возвратился. А вот в том, что поначалу Блэк планировал очередную каверзу, Снейп ни на секунду не усомнился бы – и был бы прав.
— Или надо было оставить тебя кентаврам? – вырвалось у Ремуса, прежде чем он понял, что снова ляпнул не самое умное.
— Ну и оставили бы! – Снейп хихикнул, но Люпину показалось, что то был не совсем смех.
— Позвать обратно?
— Зови. Хоть всех. И можешь передать то, что я скажу, Поттеру и его прихвостню Блэку.
Пес резко подобрался в полусидячее положение; Ремус успел облокотиться на его заднюю часть. Пес не внял. Ремус заехал локтем ему по загривку – помогло.
— Делайте со мной что хотите – все равно я вас однажды достану! Я покончу с вами. Жаль только, что оборотное зелье, превращающее в животных, долго готовится – но ничего, впереди еще два курса. Интересно, если превратить Поттера в таракана и прихлопнуть тапком – это будет убийством? А лучше – не сразу, а сначала оглушить. А когда он решит, что ты промахнулся – тогда окончательно. А Блэка – в мышь; и
