— Я не зверь!
— А у нас пусть будет ночное. Я тебя не съем, честно!
Снейп гадал, как бы ему исхитриться сесть так, чтобы и поближе к дубу и подальше от Люпина.
— Долго еще ждать?
— Долго. Можешь поспать пока.
— Спать? Здесь? Я же не сошел с ума! – Если не считать, как его сморило раньше.
— Я покараулю.
— Еще того не легче!
— Ты мне не доверяешь?
— С чего бы это, а, Люпин?
— Ну тогда ты посторожи, а я вздремну. – Ремус и так уже не сидел, а полулежал, Сполз еще ниже, повозился, приминая траву, устраиваясь, шурша палой листвой…
— Тшшш!! – Снейп, присев рядом с Люпином, в панике схватил того за руку. – Слышишь? Сюда кто?то ломится! Слышишь?! – выпустил оборотня и принялся беспорядочно охлопывать вокруг себя траву и листья, нашаривая палку. Не нашел; вскочил, прижимаясь к стволу, едва удерживаясь от того, чтобы немедленно начать карабкаться наверх.
Люпин тоже поднялся – одним легким движением – недолго всматривался в кустарник по другую сторону просеки и вдруг шагнул навстречу отделившемуся от кустов рогатому силуэту: – О! Сохатый! Все в порядке?
Снейп решил, что вопрос относился к нему, но кивнул почему?то олень. Будто понял. Впрочем – почему бы и нет? Озадачивало другое:
— Почему он тебя не боится?
— А чего ему бояться? Он тут – у себя дома. В отличие от нас.
— А от тебя волком не пахнет? В смысле: он его разве не чует?
— Значит, не чует. Да подумаешь – волк! Против волка у него рога. И копыта.
— Я думал, они осенью рога теряют, – пробормотал Северус, отлепившись, наконец, от ствола и подходя ближе.
— Позже, – отозвался Люпин. – И в лоб копытом – все равно остается.
— А можно его погладить?
Олень скосил на слизеринца удивленные, совершенно коровьи глаза. И отступил на шаг.
Люпин хмыкнул:
— Почему бы и нет?
Зверь обратил укоризненный взор на Ремуса. Но Снейп уже провел ладонью по шее животного. Олень переступил с ноги на ногу и слегка наклонил рогатую голову. Превратно истолковав его движение, Северус спросил:
— А рога можно потрогать?
Олень возмущенно всхрапнул и попятился.
— Какой красавец! Но ты же не волшебная тварь, верно? Вот было бы здорово, если бы ты нас до школы довез!..
Олень даже присел на задние ноги… Отпрыгнул и ломанулся обратно в лес.
Ремус давился смехом.
— Ну, Снейп, ну – в самом деле… Ты что – эскимос? На оленях ему…
— На собаках тоже можно, – буркнул обиженный Северус.
Ремус фыркнул, уже не сдерживаясь. Интересно, отчего это ему так весело?
— Надо же… – вслух размышлял Снейп. – Я и не думал, что они понимают человеческую речь.
— У кентавров научились, наверное, – предположил Люпин.
— Разве кентавры оленей не едят? Они что – вегетарианцы?
— А Мерлин знает! – Люпин вернулся на лежку, подчеркнуто не замечая Снейпа, который в замешательстве топтался рядом и, в конце концов, тоже присел – как можно дальше от Люпина (на расстояние почти двух ладоней), но все же так, чтобы лицом не к чаще, а на просеку.
— Кеттлберн не говорил, что здесь водятся олени, – заявил он обвиняющим тоном.
— А Кеттлберн глубже опушки в лес и не захаживал. Насчет здешней живности – это не к Кеттлберну, а к Хагриду.
— Он же полувеликан!
— Зато лес лучше его никто не знает, можешь мне поверить. …Спокойной ночи!
— Нет! – Это же все равно что остаться тут одному.
— Как хочешь. Но это нерационально.
— Какие ты слова знаешь!..
— Снейп. Если ты не хочешь спать, давай тогда поиграем.
— Как?
— “Спроси меня о том, кого я знаю”.
— Например?
— Например, Мальсибер. Его наказали за Мэри или нет?
— Или нет. Дамблдор. Почему он взял в школу оборотня?
— Он сказал, что я должен учиться. Слагхорн. Почему он не приглашает Поттера на свои вечеринки? Джей ведь отличник.
— Твой Джей – бес–полезный, бес–перспективный, бес..
— Он не мой!
— А чей?
— Ты играешь или просто так?
— Играю. – Коварно. – Поттер. Чей он?
— Поттеровский.
Тьфу! Извернулся!
Волк внутри Люпина относился к опасностям, затаившимся в ночном лесу, как?то уж чересчур снисходительно. А Снейп дергался на каждый свист в кронах, каждый треск или шорох… Он же и заметил новую темную тень, скользнувшую через просеку.
— Ой, волк!
— Где?!!
Где–где… Прямо над гриффиндорцем, вот где! Волк – не волк, а кто?то вроде небольшого медведя в прыжке достал не успевшего оглянуться оборотня, прижал к земле, рвал… ой, нет – лизал тому лицо, смешно поскуливая. А Люпин не только не пытался оттолкнуть зверя, вывернуться из?под него – он обеими руками вцепился в густую шерсть на мощном загривке и повторял что?то очень похожее на “Тьфу на тебя, Снейп!” и “Вот идиоты, оба!”, и “Ну наконец?то!”
Северус и сам не заметил, как отполз в сторону – должно быть, его отнесло. Вот этим… медведееобразным стихийным бедствием.
— Все, – Люпин увернулся от шершавого языка. – Все! – Заглянул зверю в глаза, улыбнулся, отпихнул от себя: – Сидеть, мальчик! – И, обернувшись к Снейпу, объяснил и без того уже очевидное:
— Волк – это я. А это – песик, – И напомнил:
— Ты, кажется, мечтал о ездовых собаках?
Пес и не подумал садиться. Но повернул голову. Его внимательный взгляд совершенно определенно переспрашивал: “О ЧЕМ?”
Какие там ездовые! То есть, может, они в природе и есть, но на этого точно где сядешь – там и слезешь.
Люпин с невинным видом предложил:
— Его тоже можно погладить.
Пес сморщился, обнажив зубы. Возможно, то была своеобразная собачья улыбка – о выражении черной морды в черной ночи можно было только гадать – но клыки в темноте белели ясно и недвусмысленно.
— Это он, что ли, кентавров спугнул? – недоверчиво спросил Снейп, некстати припомнив за плечами полулюдей длинные луки и смутно догадываясь, что слово “отвлек” было бы точнее. Кажется, этой псине он
