скормить обитателям школьной совятни…
Пес глухо заворчал.
— Заткнись! – прошипел Люпин прямо в торчащее ухо.
Пес выразительно чихнул и уронил морду на лапы.
— А еще есть зелья, которые превращают в уродов, в сквибов, отнимают магическую силу… И зелье, вызывающее отвращение к тому, кто его выпьет. – “Боевой репертуар” был достаточно разнообразен, Снейпу полегчало от одного только перечисления.
Если бы Снейп кричал или ругался, говорил с удовольствием или в запальчивости, в ярости, в предвкушении мести, Люпин решил бы, что тот все?таки не всерьез. Но голос слизеринца был бесстрастен и совершенно лишен интонаций, а слова медленны и взвешенны – и Люпин с ужасом понял, что впервые в жизни слышит язык, на котором говорит ненависть.
Чистая, неприкрытая, выращенная ими – собственноручно.
— А меня – в кого?
— В кролика!
— Ладно. Кто предупрежден, тот… в общем, сам знаешь.
— Ну почему, Люпин, почему именно ТЫ должен был меня вытаскивать? Хуже тебя на твоем месте был бы только Блэк. Или Поттер.
— Или оба. Снейп… Ну чего вы с Поттером не поделили?
“Лили”…
— У Поттера спроси, – огрызнулся Снейп.
— И спрошу. Ты только не ной, Снейп. Наше положение пока лучше, чем ты думаешь.
— И чем лучше?
— Дождя нет. И не холодно. Я, знаешь ли, не вполне представляю нас с тобой обнявшимися и согревающими друг друга…
— Обнявшимися? Да тебе ко мне даже прикоснуться противно!
— А по–моему, я к тебе уже прикасался. И это ты возражал, а не я.
Тьфу, придурок! На него даже злиться неинтересно! И… Он что – с ума сошел?!
Сумасшедший Люпин отцепился, наконец, от собаки (пес, покинув позицию “между двух огней”, развернулся задом к обоим) и решительно обнял слизеринца за плечи – и не позволил тому вывернуться из?под руки.
Снейп и не выворачивался.
— Люпин… Или я “очень вам нужен” или лапу убери.
— Снейп, давай мы “нужен или не нужен” в Ховартсе будем выяснять? Потерпи еще пару часиков.
— Я вас пять лет терплю… Чего мы ждем, Люпин? Ты говорил, что пес нас выведет.
— Снейп, ты хотя бы Кеттлберна слушал? Ты в Запретном Лесу всех тварей знаешь?
— Всех даже ваш Хагрид не знает.
— А ты в курсе, когда эти, которых и Хагрид не знает, охотятся?
— Ннночью, – Снейп с чего?то вдруг начал заикаться.
— Десять баллов Слизерину. Ночью охотятся, а засыпают перед рассветом. Теперь ты понимаешь, чего мы ждем?
— А откуда ты знаешь, когда наступит это “перед рассветом”? У тебя что, часы есть?
Люпин кивнул на собаку.
— У него есть. Биологические. Учись доверять союзникам, Снейп. Хотя бы и временным. Играем дальше?
— Нну…
— Снейп… Почему он… То есть почему ты использовал дезиллюминационное?
— Что? – Снейп решил, что ослышался. От всей своей слизеринской души он надеялся, что ослышался, потому что правила требовали отвечать честно.
— Почему тогда в Выручай–комнате ты использовал чары невидимости? – не выказывая ни малейшей заинтересованности, повторил Люпин. Но воздух между двумя дрожал от напряжения.
— Зачем тебе это знать?
— Просто так. Мы же играем.
— Ну и я просто так!
А ему?то еще не нравилось, что кругом темно и ничего не видно. Да это же просто счастье, оказывается! Что ж – получай тогда:
— Блэк. У него был шрам на ладони…
— Не “был”, а “есть”.
Пес подтянул под себя правую переднюю лапу.
— Все еще?
— Ты постарался, чтобы он не забыл.
Да уж, такое забудешь! Снейп проворчал:
— Лучше бы во что?нибудь травологическое поиграли.
— Надеешься меня поймать? Ха!
— А то нет? Ну что ты знаешь, например, об остролисте?
Люпин перечислил, как на уроке:
— Для защиты, на удачу, в магии сновидений, если носить с собой – будет везти.
— Это все знают.
— А это? – Ремус прикрыл глаза и процитировал: – “Соберите девять листьев падуба, предпочтительно с гладколистого растения, в полной тишине, после полуночи в пятницу. Заверните их в белую материю, скрепив концы девятью узлами, положите под подушку, и ваши мечты сбудутся”.
Северус не отвечал так долго, будто повторял в уме услышанное, затверживая наизусть. Потом обронил вслух:
— Девять листьев… – и снова замолчал. И вдруг спросил, резко и требовательно:
— Ты сам пробовал?
— Нет.
— Почему?
Снейп не удивился бы, если бы Люпин его послал (сам?то он послал бы точно). Но тот ответил ровно, не изменившись в тоне (а лица Снейп не видел):
— Есть мечты, которые должны оставаться мечтами.
Снейп кивнул. Не Люпину – собственным мыслям, не заботясь о том, заметят ли его кивок и как истолкуют. Гриффиндорцы могут носиться со своими мечтами, как им заблагорассудиться, а мечты слизеринцев обязаны воплощаться в жизнь! Любым способом.
— Люпин… Сегодня случайно не пятница?
Люпин, уже клевавший носом, вскинул голову так, что приложился затылком к стволу.
— Оууу!.. – Пес, свернувшийся у его ноги, вздрогнул, вздернул ухо и приоткрыл один глаз.
— Снейп… Тебе МАЛО?
Снейп не счел нужным отвечать. Или гриффиндорцам не хватило пяти лет, чтобы понять: да, ему – всегда мало. Вот и сейчас он предсказуемо огреб ответный удар:
— А о чем мечтаешь ты, Снейп?
Как – о чем? Он ведь уже все сказал. Совсем недавно. Исчерпывающе. Хотя – нет; то были не мечты, а планы.
— Выбраться отсюда и оказаться подальше от тебя!
Так, значит?
— Снейп…
— Чего тебе еще?
— Держи.
Люпин через голову пса протягивал ему что?то на раскрытой ладони, Снейп, поколебавшись, взял; оказалось – желудь. Смеется он, что ли?
— Это – тоже на удачу, – серьезно сказал Люпин. – Чтобы выбраться. И чтобы найти остролист.
