Одного блика нехорошего багрянца в глазах Волдеморта и едва заметного движения головой хватило Кадмине Беллатрисе Малфой–Гонт для того, чтобы наконец до конца осознать это. Так, чтобы уже более никогда не питать иллюзий.
— Сначала я сама должна разобраться, — упрямо сказала Гермиона Амаранте вслух. — В конце концов, я ведь могу и ошибиться. Что ты сама думаешь о Габриэль?
— Я вовсе не думаю о ней, — усмехнулась полувейла. — Но раз такое дело, давай заглянем в магический кристалл.
Когда всё было приготовлено, провидица долго всматривалась в совершенно мутный, на взгляд Гермионы, шар. Затем тяжело вздохнула.
— Всё очень туманно, — объявила она. — Но я вижу какое?то противоречие. В ней будто сосуществуют две натуры, весьма отличные между собой. Одна из них превалирует, а другая обретает свободу очень редко.
— Она может находиться под заклятием Империус? — взволнованно спросила Гермиона. — Звучит весьма похоже.
— Не думаю, что Темный Лорд не заметил бы, что сознание столь близкого ему человека контролируется, — с сомнением покачала головой Амаранта.
— Ты не представляешь, до каких высот магии дошел Гарри Поттер, — возразила ее собеседница. — Когда я видела его в последний раз, он был очень силен и по–настоящему страшен. А всё, что рассказывал Рон об их общих странствованиях, еще больше пугает.
— У этой женщины весьма развитые магические способности, — снова вглядываясь в кристалл, произнесла провидица. — Она сильна.
— Возможно, именно поэтому второе, настоящее, «я» временами обретает свободу. — Гермиона поморщилась — образ порабощенной жертвы не вписывался в ее твердое предубеждение против любовницы Темного Лорда. — Но в этом случае он должен время от времени встречаться с ней, — продолжала она. — Моя слежка всё прояснит. А что говорит магический кристалл по поводу Фреда Уизли? — вдруг спросила Гермиона. — Я считаю, что между ними были очень близкие отношения некоторое время назад. Возможно, они оборвались именно тогда, когда ее заколдовали?
Амаранта вглядывалась теперь в туманный шар еще дольше и всё время хмурилась.
— Его сердце окаменело, — наконец произнесла она. — Я не вижу никаких чувств, никаких эмоций. Он просто существует, но не живет. Черный агат, — добавила ведьма затем. — Безликий черный агат — и более ничего.
— Как это страшно — потерять половину самого себя, — пробормотала Гермиона. — Это, наверное, даже хуже, чем лишиться возлюбленного. Ведь братья–близнецы связаны на всех уровнях, а Фред и Джордж были к тому же очень близки. Ужасно. Он иногда бывает так запальчив — а внутри давно окаменел…
* * *
В пять часов пополудни прибыли ученики. Огромный серебристый «Дракон» приземлился у замка и разверз свою необъятную пасть. Семь гимназийских кураторов, некоторое время назад выстроившихся у входа, степенно скрылись в этом зеве, пока остальные дожидались в Трапезной их появления во главе учеников.
Разряженный в пух и прах Рон — Гермиона давно не видела его таким помолодевшим и расфуфыренным — широко распахнул высокие двери и занял свое место на небольшом постаменте слева.
— Гимназия «Даркпаверхаус» приглашает учеников торжественно начать очередной год магического образования! — многократно усиленным волшебством голосом объявил он. — Седьмой курс, Черные Звери и их декан Анжелика Вэйс!
Грянул специально приглашенный оркестр, и под его сопровождение из «Дракона» показались, длинной вереницей поднимаясь на крыльцо, возглавляемые Анжеликой гимназисты. Они чинно прошли расцвеченный солнечными бликами холл и вступили в Трапезную. Профессор проследовала за преподавательский стол, а Черные Звери устроились за своим.
— Шестой курс, Огненные Энтузиасты и их декан Летисия Хэап! — продолжил Рон, и вот уже новая вереница, несколько меньшая, прошла в замок вслед за своей огромной кураторшей. — Пятый курс, Стеклянные Горгульи! И их декан Мелькиадес Нуакшот!
Такая же по размеру группа, ведомая многоруким чернокожим профессором, потянулся в замок. В этом году Гермионе предстояло начать со Стеклянными Горгульями изучение окклюменции — кто знает, какие способности сможет проявить каждый из них в сим сложном умении? Она с профессиональным любопытством рассматривала лица гимназистов, пытаясь угадать, что ее ожидает.
— Четвертый курс, Ужасные Всадники! — провозгласил тем временем даркпаверхаусский смотритель. — И их декан Амаранта Нэсмизидас!
Изящная полувейла с искусно скрытой шелковым платком щекой повела своих многочисленных подопечных в Трапезную. После Черных Зверей это была самая обильная группа из ныне учащихся.
— Третий курс, Ледяные Отражения и их декан Падма Патил! Второй курс, Агатовые Драгоценности и их декан Рабастан Лестрейндж!
Ледяные Отражения еще усаживались, когда второкурсники маленькой группкой прошли в Трапезную за своим угрюмым предводителем.
— И наши новички этого года, — грянул напоследок Рон, когда Агатовые Драгоценности разместились за своим небольшим столом, а профессор Лестрейндж занял место среди преподавателей, — первокурсники, Королевские Коршуны[129], во главе со своим деканом Северусом Снейпом!
Испуганные малыши гуськом шагали за развивающимися полами мантии профессора. Их было чуть меньше сорока человек, мальчиков, кажется, намного больше, чем девочек. Дети быстро семенили за деканом и в зале стали неуклюже рассаживаться за своим новым столом, принадлежавшем в прошлом году Осенним Ангелам.
— Добро пожаловать в Даркпаверхаус! — торжественно закончил Рон. — Слово берет директор и основатель гимназии, профессор Гонт, Лорд Волдеморт.
Гермиона слушала приветственную речь Темного Лорда с невольным восхищением. Она уже давно не говорила со своим отцом, и его талант завораживать и убеждать, несколько поблекший за это время, теперь поражал с новой силой.
О, великая и безупречная софистика — как легко при желании можно доказать с ее помощью всё, что угодно! А когда жизнь заставляет потом проверять на себе непогрешимые вроде бы истины — обратной дороги уже попросту нет.
Вот и сейчас все жадно внимали, восхищаясь Темным Лордом, все до единого, и она сама — тоже. Это восхищение в Гермионе не могло уже искоренить ничто, ибо ей было известно с излишком.
Восхищение и панический страх.
Многим нравилось играть бенгальскими огнями над ящиком непокрытого пороха. В этом тоже есть свой адреналин и свое извращенное очарование.
Каждый выигранный у смерти в карты миг гордиться собой только потому, что еще существуешь.
Интересно, Габриэль Делакур тоже из этой породы? Ведь она, выходит, рискует еще больше других. Если не заколдована, конечно. Но Гермионе не хотелось так думать.
Внезапно она поймала блеснувший на дальнем конце их дугообразного стола взгляд Фреда Уизли.
Нет, наследница Темного Лорда ошиблась. Не все в этом зале внимали Волдеморту с восхищением.
В прошлом году она очень много общалась с Фредом, и их жаркие споры мешали сейчас поверить до конца в то, что в этом человеке не осталось никаких чувств и что внутри он такой же черный, окаменелый и холодный, как агатовый перстень на безымянном пальце его правой руки.
Нет! Может быть, умерло всё, что раньше было Фредом Уизли — но остался не один сплошной бесчувственный агат. Осталась убежденная ненависть.
После смерти Джорджа всё остальное действительно обратилось в камень. Но возникла злоба. И еще осталось упрямство. И бесконечная убежденность в своей новой правде, при полном отсутствии каких?либо действий.
Методично и упорно доказывал Фред наследнице Темного Лорда в их долгих диспутах, что ее отец —
