невнимательной и небрежной. Мадам Малфой слышала, как жаловались на это и другие преподаватели и как сетовала целительнице мадам Финглхалл на «злосчастный переходный возраст» декан Черных Зверей профессор Вэйс.
А переходный ли возраст всему виной?
Гермиону беспокоил даже маленький портрет Генри.
Ко всему теперь подозрительная, она стала с опаской коситься на кованую рамку — столько лет он не говорил с ней, а тут вдруг: здрасте, пожалуйста! Действительно ли это он?
И она убрала рамку в стол.
Следовало отыскать «кобру» во что бы то ни стало и как можно скорее, иначе Гермиона со своей новой паранойей рисковала попросту сойти с ума.
Глава XXXI: Черный агат
Почему Фред Уизли никогда не ночует в замке? Гермионе не составило труда быстро убедиться в этом. Но в чем кроется причина?
Для своего неожиданного визита в Хогсмид леди Малфой выбрала вечер пятницы накануне открывающего четвертьфинал матча по квиддичу между Воздухом и Огнем. Казалось бы, тренеру в преддверье игры было бы логично остаться ночевать в Даркпаверхаусе.
И всё же он этого делать не стал.
Трансгрессировав в Хогсмид, Гермиона легко отыскала место, где раньше располагалась лавка диковинных штучек «Зонко». После того, как близнецы Уизли, расширяя свой бизнес, приобрели этот магазинчик, наследница Темного Лорда ни разу не бывала здесь — как раз вышла замуж и надолго уехала из Великобритании.
Теперь старая лавочка казалась совсем потрепанной и очень сильно обветшала. Тусклая вывеска прогнила от плесени, и буквы названия почти не читались, пыльные витрины пусты и задрапированы выцветшей тканью, ступени крыльца раскрошились. Гермионе этот магазин помнился совсем другим, и сейчас, словно постаревшее прошлое, он навеял на нее грусть.
Отгоняя мрачные мысли, леди Малфой поднялась на крыльцо и постучала. Внутри послышалась возня.
— Кто? — хрипло спросили из домика.
— Это я, Фред. Гермиона, — глубоко вздохнув, отозвалась ведьма.
Он очень долго не отпирал, но наконец показался на пороге — взъерошенный и бледный до зеленцы.
— Позволишь войти? — спросила ночная гостья и, не дожидаясь ответа, шагнула через порог.
Помещение бывшего магазина было заставлено массой хаотично сдвинутых сундуков и коробок. «Универсальное средство для роста волос» — прочитала Гермиона большую этикетку на одном из здоровых ящиков. Пыльные стеллажи уставлены бесконечными стеклянными колбочками с вязкой ярко–сиреневой субстанцией, в дальнем конце видна отодвинутая штора, за которой в бывшей подсобке громоздятся кровать и бельевой шкаф. На захламленном столе гора разнообразных предметов — старые перья и бумажки, какие?то непонятные приборы из ассортимента «Уловок Умников Уизли»: набор золотистых шариков, складная штуковина, напоминающая бумеранг, широкое красное кольцо с пузырьками, большая серебряная зажигалка, моток «Удлинителей ушей» и подозрительного вида перо с изгрызенным кончиком; среди всего этого — перстень с черным агатом, который носит Фред, старый школьный снитч и бита загонщика.
— Чем обязан? — мрачно спросил хозяин, выхватывая из кучи хлама перстень и сметая всё остальное в стол.
«Черный агат», — вспомнилось Гермионе.
— Ты не думал, что накануне матча удобнее было бы остаться в гимназии? — спросила она, внимательно осматриваясь.
— Не хочу спать там, — фыркнул Фред.
— Из идеологических соображений? — уточнила гостья.
— Ты пришла, чтобы осведомиться, как я ночую?!
— В некоторой степени. На каком кладбище похоронен Джордж? — внезапно и без перехода спросила Гермиона.
— Что?! — моргнул рыжий волшебник. — На… На семейном. — Он помолчал. — Рядом с Джинни. Гермиона, что всё это означает?!
— Я хочу разобраться в смерти Джорджа, — сделала ход конем внезапная посетительница и быстро заговорила: — Кто?то вообще проводил нормальное расследование? В этой истории очень много непонятного!
— Тебе что, делать нечего?! — вытаращил глаза Фред. — Почти два года прошло! Разумеется, кто?то что?то расследовал, но я старался не вникать в это — не бередил душу. Какая разница, исправить?то ничего нельзя!
— А если бы выяснилось, что его убили? — стояла на своем Гермиона.
— Что за бред ты городишь?! Это был несчастный случай! Взрыв во время эксперимента.
— Но если он не случаен? Ты никогда об этом не думал?
— Зачем кому?то убивать Джорджа?! — вскинул брови Фред. — Гермиона, не занимайся ерундой. Если его и убили — то твои дружки.
— Они мне не дружки! — возмутилась ведьма. — С чего ты взял, что это дело рук Пожирателей Смерти?
— Я взял?! Это ты пришла среди ночи и стала городить ерунду!
— А ты всё равно во всех возможных бедах обвиняешь mon Pere! — сердито бросила наследница Темного Лорда.
— Потому что прямо ли, косвенно ли, он действительно повинен во всем, — скрестил руки на груди Фред, не сводя с нее упрямого взгляда.
— Не нужно утрировать ситуацию, — сморщилась Гермиона. — Сильные мира не могут вовсе обходиться без жертв. Это оправданная…
Она осеклась на полуслове, вспомнив открывшееся во время слежки за Габриэль. Так ли оправдана всякая их жертва?..
— А ты защищаешь его, всё равно защищаешь! — горько посетовал тем временем рыжий колдун. — Пытаясь оправдать его, ты на самом деле ищешь оправдания для себя. Но ведь ты сама его боишься!
— Я не…
— Ты говоришь, что я безвольный и слабый потому, что лишь болтаю, — перебил ее Фред. — Но я хоть не слеп! И не лгу себе и окружающим. Куда как проще под эгидой разума смириться, придумать себе удобную философию, чтобы не нужно было воевать! — присел он на любимого конька. — Оправдывать злодеев и восхищаться их деяниями куда проще, нежели признать зло и бороться против него!
— Да ведь ты не борешься, — попыталась защититься Гермиона.
— И обвинять тех, кто не потворствует твоей изуродованной логике, с которой так легко существовать, тоже проще во сто крат, — парировал маг.
— Но Фред! — задохнулась от возмущения ночная гостья, тоже распаляясь. — Прости, конечно… Ты винишь меня в том, что я существую, а сам ты разве живешь? Ты говоришь, что, упрекая тех, кто со мной не согласен, я упрощаю себе жизнь — а что делаешь ты? Не лучше ли каждому придумать себе, пусть и извращенную, но философию, помогающую существовать в относительной гармонии с происходящим? Чем ежечасно изнемогать от притеснений и лишений вселенской несправедливости бытия? Пока не поверишь в то, что страдаешь — и живется вроде как хорошо. Есть такая маггловская шутка — из произведений Некрасова русские крестьяне узнали, как им плохо живется. И таких примеров в истории — миллион.
К чему ворошить умы, которым помочь нельзя? Мешать им нормально существовать так, как они умеют? Без несбыточных планов и грандиозных мечтаний, порожденных романтиками, многим бы куда проще и счастливее жилось!
