мэнор, и усадьбу, где сейчас проживала Гермиона, миновал этот специфический обычай.
Это же нужно было додуматься! Повезло с женушкой, ничего не скажешь…
Зато брат Фабиана не стал Пожирателем Смерти, не успев по малолетству перенять у отца пагубной привязанности к Волдеморту. Пауль Мальсибер, батюшка Кристиана и Фабиана, познакомился с Темным Лордом в период, когда тот путешествовал по миру, проникая в глубины магии. Он был восхищен Волдемортом и вскоре присоединился к сопутствующей ему тогда паре друзей–слуг, которые еще не называли себя Пожирателями Смерти.
Пауль успел жениться на Мелани Гойл, сестре Гойла–старшего, и даже стать отцом двоих сыновей, одному из которых еще довелось рядом с ним встать в строй подданных его повелителя, — а потом убежденного Пожирателя Смерти окончательно свело на нет древнее проклятье, подхваченное где?то в Шри–Ланке еще во время мировых скитаний.
А Кристиан так и не стал слугой Волдеморта, вследствие чего и не попал в Азкабан… Зато попал в мужья даме, придумавшей обезглавливать домовых эльфов… Наверное, милая особа… Младший сын этой парочки, Родерик, выпускник Гермионы, Черный Зверь, был гордым, злым и жестоким мальчишкой, таким себе темным принцем курса. Наверное, сестра мало чем отличается от него… Что же «милому Адаму» так не везет с невестами?
От мыслей о грядущей женитьбе троюродного дядюшки и воспоминаний об Элен, которые теперь порождали внутри что?то теплое и приятное, но очень грустное, — как и любая мысль о Люциусе, Гермиону оторвала наливающаяся синевой брошь матери Амаранты. Портал активировался, и она, прихватив со стула теплый плащ с капюшоном, крепко стиснула украшение в руке.
Со знакомым ощущением брошь рванула ведьму лицом вперед, в темноту, где неуправляемо закружил, перекидывая сквозь пространство. Вот ноги с силой врезались в твердую землю утопающей в сумерках проселочной тропинки. Гермиона с трудом удержалась, чтобы не упасть.
Кругом расстилалась синяя мгла, отдающая тем ярким предсумеречным светом, от которого становится больно глазам. Дул прохладный ветерок, несущий с собой запах болота. Ухали и пищали в лесу какие?то животные или магические твари.
Гермиона поежилась и поспешила закутаться в свой плащ. Использованный портал сунула в карман.
И в этот момент почувствовала на себе чей?то пристальный взгляд.
Ведьма быстро обернулась — кто?то далеко впереди юркнул с тропинки в густо заросший овраг.
— Эй, кто там?! — громко крикнула леди Малфой, быстро нащупывая волшебную палочку. — Амаранта?
Кусты зашевелились, но не издали ни звука.
— Кто здесь?! — настойчиво и угрожающе повторила Гермиона, с опаской двинувшись к ним. — Эй! — уже с ноткой испуга окликнула она.
Кусты дрогнули снова, и оттуда высунулась чумазая загорелая голова. Парнишка лет двадцати с перепуганным лицом блеснул в густеющей темноте мутными глазами.
— Кто такая? — крикнул он по–румынски, стараясь казаться грозным.
— Ой, — растерялась Гермиона, отступая на шаг.
Видя ее нерешительность, маггл — а парнишка, безусловно, был магглом, — выбрался из оврага и пошел вперед, крепко сжимая увесистую палку, обмотанную какими?то тряпками.
— Полегче, любезный! — попятилась Гермиона, обращаясь к неожиданному знакомцу на его языке, освоенном в свое время с помощью удобных чар, которые так презирал за что?то ее покойный второй супруг.
— Ты что тут делаешь? — угрожающе спросил крестьянин, останавливаясь и вглядываясь в нее на довольно внушительном расстоянии. — Испужала меня в смерть!
— Простите, — пролепетала Гермиона. — Я… Собственно… Подругу жду.
— Какую подругу?
— Да ты сам кто такой?! — пошла в наступление леди Малфой.
— Дануц Попеску я, из Малых Вискрей. Обожди, запалю.
И маггл завозился со своей палкой, оказавшейся на поверку факелом, который он поджег с помощью дешевенькой зажигалки — пропитанное чем?то тряпье тут же запылало ярким пламенем. Лицо Попеску озарили пляшущие блики.
— Я уж решил, что ты кровопийца, — доверительно сообщил маггл, подходя ближе, и Гермиона вздрогнула от этих слов.
— Такой большой, а во всякие глупости веришь, — криво усмехнулась она.
— Поверишь тут. Ты куда идешь?то? И откуда?
— В Альмовин, — не стала сильно распространяться ведьма.
— Брр, страсти какие! — охнул парень, снова пятясь. — Ты это брось!
— У меня там подруга выросла, — пожала плечами Гермиона. Ее начал забавлять маггловский крестьянин.
— Да? А как по мне, так там все странные. Днями почти всегда в домах сидят, огня не жгут, с другими людьми редко когда заговорят, себе на уме. — Пока он высказывал свои наблюдения, с пылающего факела падали на тропинку большие огненные кляксы, которые дымились и вспыхивали на земле — Гермиона следила за ними завороженным взглядом. — Бледнючие все, от солнца бегут, — продолжал ее новый знакомец, — чем живут — непонятно. И много их…
— Вампирская деревенька, — подстрекнула Гермиона, переводя с теплящихся клякс озорной взгляд на алеющее в пламени лицо Попеску.
— Заметь, не я это сказал! — буркнул паренек. — Многие шепчут. Хотя наши бабки у ейных какие?то корешки достают… Да и они, альмовинские, ходят, бывало, и к нам. Когда пасмурно, — значительно добавил он. — Девки с детями сидят. Хотя я б ни в жизни к дитю такую не пустил!
— Что, кого?то вампиры загрызли? — хмыкнула Гермиона.
— Да нет, но всё равно… Я вот скажу, что и детки, за которыми эти, бледные, глядят, сами становятся бледными. А кто возьми да и помри потом по нездоровью. Еще мужик Сaбин рассказывал, как он вампирку в лесу встретил. Даже следы от зубов показал. — Попеску почесал нос. — Только врал всё. То его мошкара погрызла — у нас тут болота, места не здоровые, почти у всех такие отметины есть. А всё равно ходить боязно. Ты зачем подругу эту одна на дороге ждешь? Аль не страшно? — опять насторожился он.
— Я пути в деревню не знаю, — призналась Гермиона. — Да и не боюсь я вампиров.
— Баба–дура, — сплюнул парень. — Ну так я… Это… По… по… пойду…
Маггл внезапно начал как будто заикаться и глядел уже не на Гермиону, а на что?то за ее спиной.
— Ты чего? — спросила ведьма и оглянулась.
Неслышно, словно тень, закутанная в свой синий плащ, скользила к ним совершенно бесшумно Амаранта.
Капюшон спущен, на голове — шелковый платок, скрывающий половину лица и струящийся свободными краями по ветру вместе с белокурыми волосами. Кожа бледная, чуть синеватая в угасающих сумерках. Полы мантии, легкой и воздушной, тоже струятся в ветерке. И будто синие влажные карбункулы сияют огромные блестящие глаза.
Гермиона и сама невольно залюбовалась полувейлой.
— Не волнуйся, это моя подруга, — сказала она Попеску.
Тот не ответил, не отрывая глаз от Амаранты, подходившей всё ближе, но не издававшей при этом ни шороха, ни звука.
— Знакомьтесь, это Дануц Попеску из Малых Вискрей, — представила Гермиона, в то время как ее маггл опустил свой факел и упер его в землю так, что жар от горящего конца должен был сильно жечь ему руку. Он всё еще завороженно смотрел на Амаранту.
— Какая удачная встреча, — мелодичным голосом пропела та, причем тоже, почему?то, не глядя на Гермиону. Полувейла не отрывала глаз от лица крестьянина.
В свете низкого пламени ее губы казались кроваво–алыми, и в глазах тоже проступил легкий пурпур. Амаранта подняла руки к груди и медленно потерла друг о друга ладони.
— Как же нам с тобой повезло, — промурлыкала она, и Гермиону вдруг пробрал холод. — Ненавижу
