pas[50]. Приведи себя в порядок и пойдем завтракать.
— Тебя вчера не было в поместье, — садясь, задумчиво сказала девушка.
— Нет. Но милорд всё мне рассказал. Я не враг тебе, Кадмина.
— Я знаю.
— И Люциус не враг.
— Да…
— И вовсе не вещь, как ты могла бы подумать. Просто есть иерархия. Она есть всегда и везде. В нашей иерархии ты на пару — всего пару, Cadmine — ступеней выше его. Это не роняет его на дно. Просто ты должна уметь пользоваться своим положением.
Белла ушла, оставив Гермиону наедине с самой собой. Но уединяться ей уже не хотелось.
Наскоро одевшись, она вышла из комнаты, пошла вниз и у подножия лестницы наткнулась на Северуса Снейпа.
Девушка вздрогнула и невольно опустила глаза. Он тоже застыл.
— Профессор… Северус… Я… Хотела извиниться, — невольно вымолвила она.
— Нет надобности, — самым ледяным своим тоном отрезал зельевар.
— Прости, — еще раз, потупившись, сказала она. — Мы… Будем сегодня заниматься?
— Не думаю. Что?то еще?
— Я… Извини, — повторила девушка.
— Знаете, Кадмина, есть вещи, о которых неприятно вспоминать. И люди, которые заставляют делать это. Вы преуспели в легилименции — не думаю, что вам нужны мои уроки.
И он, не попрощавшись, скрылся за углом.
Девушка сглотнула. Потом попыталась выгнать из головы ненужные мысли и шагнула в столовую.
Здесь уже были и Волдеморт, и Люциус, и Беллатриса.
Девушка поздоровалась и села за стол. Завтракали они в тишине.
«Значит так, да? — думала Гермиона. — Хотя… Почему, собственно, нет? Мне детей с ним не крестить… И вообще… Кто, разорви меня грифон, он такой, чтобы…» — девушка подняла взгляд и уперлась прямо в стальные глаза своего дяди.
— Люциус, — сказала она, решительно откладывая вилку, — нам нужно поговорить. — Перевела взгляд на Волдеморта. — Мы отойдем?
— Конечно, Кадмина, — кивнул Темный Лорд, и они с Беллой переглянулись. Но Гермионе сейчас было всё равно.
Она встала. Старший Малфой сделал то же самое, и они вместе вышли в коридор.
— Да?
— Иди за мной.
И девушка решительно пошла наверх, в свою комнату.
Гермиона закрыла дверь и повернулась к нему. Дядюшка с насмешкой смотрел ей в глаза, скрестив на груди руки.
— Итак?
— А теперь послушай меня, — Гермиона тряхнула головой, чувствуя, как по груди расползается жар янтарного кулона. — Никто, даже ты, не имеет право унижать меня перед самой собой. Никто не смеет даже думать, что он выше меня. И ты не будешь говорить со мной в тоне, подобном вчерашнему. Никогда. — Она смотрела прямо в его глаза. — Так уж сложились звезды, что я имею право тебе приказывать. И теперь уже для меня делом принципа является твое мне подчинение. И уважение. Я ни в коей мере не хочу тебя унизить или сделать неприятно — но и ты тоже не должен стремиться к подобному. Надеюсь, мы друг друга поняли, — она глубоко вдохнула, не отводя глаз. — А теперь: я тебя хочу.
— Что ж, — он смерил ее долгим пристальным взглядом и всё же усмехнулся, — тогда тебе придется мне приказать.
Она не дрогнула и не отвела глаз.
— Хорошо, — девушка сделала шаг вперед. — Приказываю: раздевайся!
— Да, моя госпожа.
Гермиона готова была поклясться, что уловила нехороший блеск в его глазах.
Глава V: Не одна драма
— Хорошо.
Люциус поднял руку, расстегивая пряжку на мантии и скидывая с себя тяжелую ткань. Он подошел к ней очень близко и грубым движением притянул к себе. Гермиона резко выдохнула воздух и вонзилась взглядом в его глаза.
— Что?то не так? — спросила она, немного отклоняясь.
— Ну что ты.
Резким движением он уложил ее на кровать, придавив своим телом.
Старший Малфой склонился над лицом девушки, легонько оттянув зубами ее нижнюю губу. И опять отстранился, продолжая нависать над Гермионой. Он ни на секунду не закрывал глаза.
— Почему так? — полушепотом спросила она, запуская руку за пояс его брюк и касаясь его губ своими.
Гермиона приподнялась, с усилием переворачивая дядюшку на спину и садясь на него верхом. Его тело хотело ее, и она чувствовала это, но в глазах оставалось… Презрение? Нет. Протест? Что?то иное, неуловимое…
Девушка прижала его к спинке кровати, жадно целуя в шею и одновременно расстегивая пуговицы черной рубашки.
— Ну, скажи мне, — прошептала Гермиона, — скажи.
Он взял ее за подбородок и приподнял голову, ловя взгляд беспокойных карих глаз.
— Что сказать, миледи?
— Почему ты стал таким? — чувствуя, как подрагивает тело, прошептала она.
Он смотрел ей в глаза, тяжело дыша. Его грудь вздымалась под ней, и она чувствовала биение его сердца.
— Не люблю, — наконец произнес старший Малфой, — когда мне приказывают.
— Хм, — Гермиона подалась вперед, обдавая горячим дыханием его губы, — с учетом твоей… работы, это весьма странные амбиции.
Он подался вперед, повалив ее на матрас и опять придавив своим телом.
Гермиона рассмеялась.
— Не любишь, когда тебе приказывают?! Забавно. Забавную дорожку выбрала твоя свободолюбивая натура! — она повела телом, заставляя его лечь рядом с собой набок. Гермиона перекинула левую ногу через мужчину, с насмешкой глядя в серые глаза. На груди пылал пламенем янтарный кулон. — Только не надо мне рассказывать о том, как бедного юношу–праведника Люциуса Малфоя столкнули на темную тропинку! — Она скользила рукой по его телу. — Как он не хотел этого, плакал долгими ночами. Но судьба Пожирателя Смерти была подписана не им. И бедный, несчастный в душе мученик и праведник Люциус Малфой стал правой рукой Лорда Волдеморта! Не любишь, когда тебе приказывают?! — она сжала его тело, оставляя на коже белые полоски от ногтей.
— Я сам решаю… с кем мне спать! — он резко подался вперед нижней частью тела. Гермиона уже вся покрылась потом от сдерживаемого желания. И ее любовник тоже.
— Правда?! — она опять коснулась его губ, говоря эти слова. — Неужели это первый раз?
— Это твоя прихоть!
— Ну, сам виноват! — она стянула легкое платьице. — Твой образ располагает… Я ведь сразу понравилась тебе, — она глубоко вдохнула, заманчиво вздымая свою грудь. — А когда же… mon Pere намекнул?
— После Хэллоуина. — Его губы уже блуждали по ее коже.
