— А раньше? — Говорить было всё сложнее. — Раньше… Ведь ты и сам…
— О, твой образ тоже… располагает. — Его руки скользили по ее бедрам, обрисовывали очертания вздрагивающего тела.
— Так что же изменилось?
Гермиона вздрогнула, чувствуя долгожданное проникновение. Говорить не было никаких сил.
— Тебе ведь нравится, когда тебе приказывают! — через пару минут выдавила она. — Любому Пожирателю нравится! — Ее рука судорожно впивалась в покрывало кровати. — Кто?то более сильный. — Она конвульсивно хватала ртом горячий воздух. — Или мудрый. Просто ты меня такой не считаешь, правда, Люциус? — слова давались с трудом, дыхание сбивалось. — В этом проблема?
— Больше нет. — Она вскрикнула: таким резким было его движение при этих словах. Вскрикнула и засмеялась — чужим, похотливым голосом.
Он кусал кожу на ее плечах и шее, а она смеялась тихим, сдавленным от удовольствия смехом. Она выгибалась дугой в пламени страсти и жара янтарного кулона, жадно искала губы любовника своими.
В эти минуты Гермиона Грэйнджер была абсолютно счастлива.
* * *
Во второй половине дня наследницу Слизерина ждала еще одна победа. Точнее, почти что победа. Откровенно говоря, она побаивалась этого разговора. Но ему суждено было состояться, и именно сейчас.
Гермиона сидела в кресле, глядя в чернеющие глаза Северуса Снейпа. Он долго смотрел на нее, прежде чем заговорить.
— Похоже, нам надо всё выяснить, — наконец начал он. — Я не… — Снейп закусил нижнюю губу, о чем?то раздумывая. — Кадмина, мои отношения с Нарциссой Малфой остались в прошлом. Мне неприятны воспоминания, которые… Которые вам удалось увидеть, — он отвернулся, начиная прохаживаться по комнате. — Не думал, что вы сможете так продвинуться в первое же наше занятие. Я поступил неосторожно и поплатился за это — теперь мне придется рассказать вам то, что сам я желал бы забыть. Но не могу.
— В этом нет необходимости.
— Темный Лорд полагает иначе. Кадмина, я могу рассказать вам это. Это не… Это просто неприятное воспоминание для меня. Ничего секретного. Во всяком случае, для вас.
— Я слушаю. Хотя, кажется, всё и так ясно.
— Нет, не ясно, — дернул плечами Снейп. — Полагаю, ваш дружок… простите, бывший дружок Поттер поведал вам и мистеру Уизли о том, каково было мое положение в школьные годы?
— Н… нет, — Гермиона слегка растерялась.
— Неужели? — прищурился Снейп. — О, как благородно с его стороны. Ну что ж. Это придется сделать мне, — он опять отвернулся. Гермионе стало не по себе. — Ваш покорный слуга в этот период своей жизни был маленьким, сереньким загнанным мышонком, — невозмутимо продолжал мужчина. — Поверьте, эти воспоминания еще более неприятны. Однако не будем отвлекаться.
В первые годы учебы у меня был всего один друг. Девочка. Ведьма. Я сам отыскал ее еще до того, как мы получили письма из Хогвартса. Она жила неподалеку, родители ее были магглами, как мой отец, и мы очень сблизились потому, что я мог дать ей ответы на многие вопросы. Потом мы оказались в школе. Я был уверен, что мы оба попадем туда, с тех самых пор, как убедился, что она — ведьма. Но мы оказались на разных факультетах: я — на Слизерине, — он выдержал небольшую паузу, собираясь с духом, — а Лили Эванс — на Гриффиндоре.
— Лили Эванс — это же мама Гарри! — подскочила Гермиона.
— О да, — мрачно подтвердил Снейп. — Будущая мать Гарри Поттера и моя лучшая и единственная подруга в те годы.
Мне было сложно сблизиться со своими однокурсниками, Кадмина. На Слизерине не слишком жалуют полукровных волшебников.
Когда я поступил в школу, на пятом курсе нашего факультета училась девушка, которая… — он вновь на минуту умолк. Гермиона ждала, затаив дыхание. — Вам может показаться это странным, но Нарцисса Блэк казалась мне повзрослевшей Лили. В них было что?то неуловимо общее, необъяснимое. Эта девушка завораживала, меня будто магнитом тянуло к ней.
Сначала, конечно, боялся даже подойти, но со следующего года мы подружились. Я, робкий второкурсник, просто пытался чем?то помогать Нарциссе в меру сил. Ее это забавляло.
Потом она окончила школу, а с Лили мы постепенно стали отдаляться друг от друга. Ее настраивали против Слизерина. Я враждовал, враждовал из?за нее, со звездами Гриффиндора тех времен. Вам они известны как мародеры, и это удивительно точное определение.
Прошло еще несколько лет. Во время сдачи СОВ мы с Лили очень сильно поругались. У Джеймса Поттера и Сириуса Блэка было, знаете ли, специфическое чувство юмора. Меня выбили из колеи, и я оскорбил Лили. Она так и не смогла простить мне этого. В ночь после того инцидента мы разговаривали с ней в последний раз. Последний раз в жизни. Я навсегда потерял моего лучшего друга и девушку, которую любил.
Гермиона молчала и смотрела в пол. Снейп говорил бесстрастным голосом, но то и дело в нем проскальзывали сдерживаемые эмоции. Насколько они сильны на самом деле, Гермиона могла только догадываться.
— Лили Эванс была моей совестью, — продолжал мастер зелий. — Когда наши отношения рухнули, и она, назло мне, приняла назойливые ухаживания Поттера, докучавшего ей с первого курса, — я сделал выбор. Тем летом, уважаемая Кадмина, я присоединился к вашему отцу.
Гермиона сглотнула.
— А через год Нарцисса Блэк вернулась из?за границы, — продолжал он. — Матушка ваша еще раньше добилась для нее чести носить на руке эмблему Темного Лорда. Там мы и встретились вновь, едва у меня начались каникулы. В кругу подданных вашего отца. Я несколько лет не видел Нарциссу и был поражен. Потому что то неуловимое сходство между нею и Лили Эванс, сходство, которое я почувствовал еще ребенком, усилилось, когда Лили подросла. Они не были похожи внешне, здесь было что?то иное, куда более глубокое. И необъяснимое.
Нарцисса была для меня чем?то вроде воплощенной мечты. Так похожа на Лили, но взрослее, так похожа на Лили, но со светлым разумом, «не испорченным Гриффиндором». Так похожа на Лили, но в рядах Пожирателей Смерти.
Мы сблизились тем летом слишком сильно. Но это была не магглорожденная ведьма Лили Эванс, а наследница Дома Блэков, чистокровная волшебница, светская леди.
Нарцисса Блэк была единственной женщиной, которая меня понимала, понимала таким, каким я стал тогда. Однако наша… связь была невозможна. Вы уже знаете, что я — полукровка. О наших отношениях не могло быть и речи. И мы расстались. В сентябре я уехал в школу, не зная, что уже слишком поздно.
Она ждала ребенка. И, лишь только поняв это — бросилась именно ко мне, семикурснику без денег и связей. Вы уже видели, что стало с младенцем. Я оставил школу на полгода, объяснив это болезнью моей матери. Нашел укромный уголок, где Нарцисса могла тайно родить. Я собирался убить его сам. Никогда не думал, что Цисси способна на такое. Она была всегда… до этого… ребенком. Маленькой девочкой, игравшей с огнем. Юной Пожирательницей Смерти, которая тремя произнесенными в жизни смертельными проклятиями оборвала существование двух мух и котенка. Причем последнего сама похоронила и долго оплакивала. Маленькой девочкой, которая гордилась своей тайной, не осознавая ее сути. Доверчивой девочкой, если хотите. Увлекшейся играми старшей сестры. А Беллатриса тогда давно уже перестала играть.
В тот вечер, свидетелем которого вы стали благодаря моим воспоминаниям, в игры перестала играть и Нарцисса. Она открылась мне с совершенно новой стороны. Она и сама стала другой.
Как будто упала маска. Хотя, скорее наоборот. Как будто маска была поднята. И надета навсегда.
В тот вечер Нарцисса Блэк стала настоящей Пожирательницей Смерти. Вероятно, Темный Лорд ждал этого, предвидел… Я же этого предугадать не мог. После того… той встречи между нами никогда более ничего не было. Вскоре Нарцисса превратилась в миссис Малфой, со временем отношения между мной и Люциусом переросли в дружбу. Прошлое похоронено. Только наша с Цисси память бережет его осколки.
