Глава 2.3
Слышу гудки. Трубку не брали долго, почти минуту. И вот, долгожданный сонный голос:
— Слушаю.
Здесь и сейчас.
Вы слышите?
Даже не знаю, как ему сказать, что я по нему соскучилась.
Точно, соскучилась.
— Эм-м-м… — мычу я в трубку.
— Алло? Кто это? — спрашивает Крылов.
— Это я, Вика.
— Вика? — он делает небольшую паузу. — А-а-а, Потапова? — удивлённо протягивает доктор.
— Она самая.
— Чем обязан в столь поздний час? — в его голосе слышатся нотки радости.
А я ведь даже не знаю, чем он мне обязан.
— Мне просто одиноко, доктор. Очень одиноко.
— Понимаю, это нередко бывает. Если честно, мне тоже, — значит, я не одна такая, думается мне в этот момент, — вы что-нибудь вспомнили? — спрашивает Крылов.
— Да, кое-что вспомнила и кое-что выяснила. Завтра расскажу.
— И многое вы вспомнили?
— Нет, не сказала бы, что так уж много. Но это кое-что проясняет, особенно некоторые мои реакции на людей. В том числе и на то, когда меня называют «Милочка».
— Милочка? — я замечаю, что теперь, когда я уже разобралась в себе и в отношении к Жене, меня уже не так сильно задевает это слово. — Это интересно. А что конкретно вспомнили?
— Ну, — я думаю, как проще сформулировать моё воспоминание, — один момент из того периода, когда мне было тринадцать лет.
— И как? Вдохновляет?
— Не очень. Всё было просто ужасно.
— Ужасно? Зато теперь вы знаете, что всегда могло случиться хуже, чем есть в действительности. Это очередной повод понять, что ваша жизнь хороша.
— Да я, в общем-то, не жалуюсь, просто у меня не может уложиться в голове, как я могла быть такой.
— Такой — это какой? — интересуется Крылов.
— Ну… я была уродлива. Я за собой не ухаживала, меня никто не любил.
— А сейчас? Сейчас любят?
— Даже не знаю. Сейчас на меня все пялятся, но мне, кажется, никто не нужен. Вообще никто. Я как-то агрессивно отношусь к людям. Даже немного высокомерно.
— Высокомерность — не такой уж порок. Главное не переусердствовать. А вот от агрессии стоит избавиться. Она вам не нужна.
— Буду стараться. Думаю, вы мне в этом поможете.
— Конечно, помогу. Это моя работа. Кстати, вы так и не вспомнили, где вы живёте и кто ваши родители?
— Нет, пока не вспомнила. Кажется, мне и не хочется вспоминать. Во всяком случае, я поймала себя однажды на этой мысли.
— Это очень важный момент. Запомните это. Вы записываете подробности в ежедневник, как я вам посоветовал?
— Да, он теперь значительно пополнился подробностями.
— Будет интересно посмотреть. А что с пропиской? Вы не ездили по адресу, указанному в паспорте?
— Нет, туда я ехать тоже не хочу. Я хочу сначала всё вспомнить, а потом только уже объявиться.
— А как вы собираетесь жить всё то время, пока не помните своё прошлое?
— Думаю, выживу. У меня есть социальная карта, на ней много денег.
— Социальная карта? — Крылов делает паузу. Кажется, он немного задумался, — банковская карта, да?
— Да, на ней много денег. Во всяком случае, достаточно для того, чтобы прожить с полгодика. Мне, наверное, хватит.
— Полгода? Хм-м-м… — доктор снова задумался. — А вы не пытались узнать, откуда приходят перечисления?
— Пока нет, я обнаружила это не более часа назад.
— Наверное, надо позвонить в «Соцстрах».
— «Соцстрах»? — спрашиваю я.
— Да, именно туда. Все переводы на социальные карты приходят именно оттуда.
— А как я им это преподнесу? Скажу, мол, здравствуйте, я ваша тётя, дайте мне расклад по моему расчётному счёту? Как вы себе это представляете?
— И то верно. Вас могут принять за преступницу.
— Именно так я и подумала.
Крылов делает ещё одну паузу. Мне даже начинает казаться, что он уснул. Говорю в трубку:
— Алло?
— Да-да, Вика. Я здесь. Кажется, у меня есть идея.
— Какая?
— У меня есть кое-какие знакомые в этой конторе. Завтра, если помните, у нас вторая встреча. Вот и скажете мне номер карты. А я посмотрю, что мы сможем узнать.
— А деньги с неё никуда не уйдут?
— Мне ваши деньги не нужны. У меня своих достаточно. Ну, — он смеётся, — на хлеб с маслом хватает.
— Хорошо, Дмитрий Валентинович. А что с моей проплатой за сеансы?
— У вас предоплачено два сеанса, это обязательное условие лечения. То есть, вы оплатили первый и последний сеанс.
— И когда же я это сделала?
— Как раз перед тем, как сесть в коридоре и… и всё забыть.
— И во сколько мне это обошлось?
— Вы действительно хотите это знать?
— Да, конечно. Я же платила, я ведь имею право знать, да?
— Хорошо, — уступает Крылов. — Десять тысяч рублей за сеанс. Помножим на два сеанса, итого получается двадцать тысяч, — я чувствую, как мои брови ползут вверх.
— Да, ваши услуги и впрямь не из дешёвых.
— Кажется, вы не так уж бедны, Вика.
— Да, я это уже поняла. Но я не знаю, стабилен ли мой доход. Видите ли, у меня такое ощущение, что я не работаю. Возможно, я дочь какого-нибудь бизнесмена.
— Если бы это было так, то думаю, что вас уже давно нашли бы. Вам кто-нибудь звонил?
— Нет, пока никто не звонил. И все, кто есть у меня в списке контактов телефона, я не могу их вспомнить. Точнее, никак не могу ассоциировать их имена с каким-то конкретным человеком. Поэтому сама я никому не звонила.
— Значит, либо вы не дочь бизнесмена, либо крепко поссорились с вашими родителями. Тем более, вы, как я понимаю, подсознательно не хотите проверить, живут ли они по адресу вашей прописки. У вас, кстати, очень хорошо поставленная речь, милочка.
— Да, я очень много читаю. Во всяком случае, много читала в своё время.
— Что ж, это очень хорошо. Читать полезно, — замечает доктор.
— Да-да, спасибо, Дмитрий Валентинович. Хоть что-то во мне хорошее есть.
