– Ну ты, Хромой, задвинул! – почесал затылок тот самый блатарь, что забрал сало и конфеты на общак. – Дома, сады, телки красивые…
– Так я не настаиваю. Что видел, то и говорю. А веришь ты мне или нет, какая разница? – без вызова, просто, без всякого заискивания сказал Егор.
– Я так понял, ты умереть не боишься?
– Не боюсь.
Блатной долго и внимательно смотрел на Егора:
– Точно, не боишься… Значит, было что-то.
– Было.
– Да, ну тогда расскажи, Хромой, какие там телки? Кого там больше, блондинок или брюнеток? А сиськи там какие?
– Нормальные сиськи, – усмехнулся Егор. – Только одна проблема.
– Какая?
– А болт на гайку не стоит.
– Это еще почему?
– Есть не хочется, пить не хочется. И бабу не хочется.
– Э-э… Разве ж это жизнь!
– Жизнь! – мечтательно улыбнулся Егор. – И эту жизнь полной грудью вдыхаешь. И такой кайф, что баба не нужна.
– Ну, не знаю…
Блатной по-свойски хлопнул Егора по плечу и вернулся к своему столу. И остальные зеваки разошлись.
– Интересно ты рассказывал, Хромой, – с завистью сказал Пушок. – Даже братва заслушалась… Не знаю, какой ты раньше был, а сейчас ты как не от мира сего. Хотя и не блаженный. Я бы даже сказал, реальный. Даже блатные тебя зауважали… Похоже, ты правда смерти не боишься. Наверное, там, на небе, и правда хорошо…
– Лучше не-ету того све-ету!..
Егор вдруг вспомнил, что говорила ему Лена о тюрьме. Остроумные там ценятся, те, кто с шутками- прибаутками на жизнь смотрят. А ведь она права. А сам он еще мог добавить, что в тюрьме можно жить нормально, если никого не бояться. Хотя это его предположение нуждалось в проверке временем. Чего- чего, а этого добра в тюрьме навалом.
– Ты знаешь, я тебе верю, – сказал Пушок.
Возможно, он действительно поверил, что есть жизнь после смерти. Но бояться не перестал. И когда кто-то из блатных крикнул ему, что пора мыть полы, он послушно соскочил со своей шконки и взялся за уборку. Глядя на него, Егор понял, что лучше умрет, чем станет половой тряпкой, как он. Впрочем, роль шныря ему не предлагали. Во всяком случае, сейчас…
Глава 17
Темно-коричневая жидкость с приятным журчанием наполнила широкий бокал ровно на два пальца. Запах приятный – пряная ваниль, дубовая бочка и даже легкий аромат парфюма. Но вкус, увы, как у самогона. Виски есть виски.
Виктор наполнил два бокала, один подал Степе:
– Ну, за встречу!
Четыре дня Вяток бегал от него, наконец-то появился. А то Быхалов уже волноваться начал.
Грицыхин в курсе, кто убил Игоря. Разумеется, прежде всего в этом виноват сам Виктор, но что поделать, если у него не было иного выхода, как избавиться от своего бывшего друга? Ведь он случайно узнал, что Костылин сам собирается его убить… Грицыхин ему поверил и согласился забыть этот печальный инцидент. Но главное, он согласился работать на Виктора без всяких скидок на мораль и совесть. Потому уже готов решить вопрос с Вятком.
Впрочем, Грицыхин готов был решить этот вопрос еще в тот же день, когда Степу выпустили из КПЗ. Но после разговора с опером Степа сделал ход конем и ушел от слежки. Сегодня блудный сын вернулся. Пришел прямо в офис, сказал, что хочет поговорить. Как будто Быхалов сам этого не хотел.
– Давай за встречу, – кивнул Вяток.
Он вдруг потянулся к Виктору, забрал у него бокал, а взамен поставил перед ним свой.
– Не понял…
– Так спокойней.
– Ты думаешь, что я тебя отравлю?
– Ну, ты же знаешь, что насчет береженых говорят…
– Это ты, что ли, береженый? Зачем на мента попер? Из-за бабы?
– Из-за бабы? Ты сам эту постанову придумал. Сам в нее и поверил, – криво усмехнулся Степа. – А я на мента по делу наехал. Он что-то пронюхал, я хотел узнать…
– Узнал? – ухмыльнулся Виктор.
Это не он, это адвокат придумал версию, что мент Городовой сцепился с Вятком и его людьми из-за бабы. А Виктор придумал купить начальника Советского РОВД и прокурора того же района. А Грицыхин выследил Городового, узнал, что подруга Вятка живет вместе с ним. Он же обеспечил выход на подполковника Петухова, на прокурора. И с Ашотом он связался, и с Громом, предупредил их, чтобы они не болтали лишнего.
– Узнал. Костылина мне шьют.
– Уже не шьют.
– Ну, это ты правильно сделал. Друзей нужно выручать. Я помог тебе, ты помог мне…
– Но не помогу Ашоту. Не помогу Грому. У одного ствол, другой на мента покушался. Их придется сдать, – сожалея об этом, развел руками Виктор.
– Жаль, конечно.
– Они знают, кто с Костылиным решил?
– Ну, может, догадываются, но не более того. Я их на дело не брал. Всё сам… И о себе тоже самому пришлось побеспокоиться. Вот, в одно место съездил, завещание оставил.
– Что-то ты рано о завещании беспокоишься.
– Да нет, в самый раз, – внимательно глянув на Виктора, с мрачной насмешкой сказал Вяток. – Наследство у меня осталось. Я его ментам отписал.
– Не понял.
– Моя информация больших денег стоит. Информация о том, что ты Игоря Костылина заказал. Вот я ее ментам и завещал. Все как положено, оформил через нотариуса. Если через неделю не отзвонюсь, менты мое признание получат… Ну, чего ты на меня смотришь, Витя? Не верю я тебе. Хочу верить, но как-то не получается. Это не ты такой плохой, это я так много знаю.
– Все сказал? – Ощущение у Виктора было такое, как будто он только что принял холодный душ. Поэтому и возжелала душа огня, который мог ее согреть. Рука сама потянулась к бутылке.
– Ты беречь меня должен, Витя. Можешь работой меня загрузить, я не против. Можешь виллу где- нибудь на Кипре купить, а я буду ее охранять…
Быхалов наполнил бокал до краев и, не чокаясь, выпил до дна. Забросил в рот дольку лимона и кусочек сыра со сладковатым вкусом. Перевел дух, только тогда сказал:
– Удивил ты меня, Степа. Очень удивил.
– Я и сам себе удивляюсь, – снисходительно усмехнулся Вяткин.
– Только я не собирался тебя устранять.
– Охотно верю.
– Ну и скажи, зачем ты мне теперь такой нужен? Была у меня для тебя работа, для нее тебя и выдернул. Но лучше послать тебя к черту на рога, если тебя могут банально грохнуть.
Виктор хорошо знал Вятка и мог точно сказать, блефует он или нет. Увы, но это был не блеф. Похоже, Степа действительно подстраховался, иначе бы он не появился здесь.
– А не надо к черту на рога.
– Издеваешься? Для женской работы у меня бабы есть, а мне нужна мужская работа, на которой иногда,
