– Надеюсь на это.
– Вдруг они на Вяткина покажут, да?
– Было бы неплохо… За Вяткина пацан один страдает. Вены себе в СИЗО вскрыл, потом сбежал по глупости. Никого не подставлял. Ищут его. Найдут, могут и зашибить ненароком. А пацан ни в чем не виноват. Не хочу, чтобы он страдал…
– Ты мент, тебе видней… Знаешь, лейтенант, я бы тебя лесом послал. Но ты реальный мент. Я знаю, тебе Быхалов машину новую предлагал… Мог бы и взять. Ты в самом деле его шкуру спас. И деньги тоже… Но ты упрямый. Уважаю… К тому же с тюменскими мне помог…
– Я тебе ничем не помогал, Махор. И тебе мне помогать не надо. Просто сделай то, о чем я прошу.
– Обещать не обещаю.
– Аналогично.
– Ну, тогда бывай, лейтенант.
Махор неторопливо поднялся, глянул на Богдана с иронией человека, уверенного в себе, но признающего силу других. Руку на прощание подавать, разумеется, не стал.
Гущин вернулся за стол только после того, как Махор вышел из столовой.
– Что хотел? – с плохо разыгранной небрежностью спросил он.
– Угадай.
– Ну, какие-то дела?
– А какие у меня могут быть дела с вором?
– Баш на баш.
– Разве что так… Облавы его достали. За своих просил. Значит, не зря мы с тобой работали, Рома.
– Э-э… Ну, да, не зря… И как, договорились?
– Я так понимаю, тебя не удивляет такой расклад? – удивленно повел бровью Городовой. – Законный вор, смотрящий по городу, приходит к рядовому оперу и просит прекратить ментовской беспредел. Я что, начальник ГУВД, чтобы меня об этом просить?
– Нет. Но ведь ты всю эту смуту затеял. По твоей инициативе все. Шумов это не скрывает…
– А Махор об этом откуда знает?
– Знает откуда-то, – развел руками Гущин.
– Рома, давай начистоту. Как-то не заладилось у нас с тобой. Ты строить меня пытался, потом эта история с Леной Хромцовой, рапорт Петухову, все такое… Я понимаю, тебе утвердиться надо было, потом Лена – баба красивая, к тому же не совсем порядочная в прошлом… Я все могу понять. Могу даже простить. Но никогда не прощу предательства. Так что если ты вдруг стучишь на меня, лучше сразу в этом признайся. Или просто переведись в другой город. Потому что, если я узнаю, если у меня будут неопровержимые доказательства… В общем, я тебе спуску не дам. Мстить не буду, просто накажу. По всей строгости ментовского закона. Мало не покажется. А на том свете добавят… Ты меня понял?
Богдан смотрел на Гущина без вызова, но с видом сильного человека, на стороне которого правда. Взгляд тяжелый, потому капитан и не выдержал…
– Богдан, может, ты думаешь, что я приходил к Лене после нашего с тобой разговора? – залебезил он.
– Я ей не сват и не брат, – продолжая давить на собеседника немигающим взглядом, пожал плечами Богдан. – Ну, приходил и приходил. Если она не жаловалась, значит, ее это устраивает…
– Но я к ней не ходил.
– Верю. Но разговор не о том…
– Да, но с этого ты ко мне заехал… Я, правда, пытался построить тебя. Думал, ты зеленый лейтенант. Потом понял, что это не так… Ты, вообще, молодец. С ворами и бандитами на «ты». Я знаю, они тебя боятся. И уважают… Я все понял, Богдан. Ты же видишь, я тебе палки в колеса не вставляю…
– Короче.
– Ну, я еще никому ничего не сказал, – поплыл Гущин.
– А кому и что ты должен был сказать?
– Да подъезжал тут один хмырь. Денег пообещал. – Капитан отвел взгляд в сторону.
– За что?
– Они думают, что ты не успокоишься, что будешь дальше по Костылину копать…
– Кто это они?
– Из фирмы «Петроль» подъезжали. Он там вроде зама по безопасности.
– Про Быхалова разговор шел?
– Нет.
Судя по его виду, Гущин уже пожалел, что ляпнул то, чего не следовало бы.
– Как зовут этого человека?
– Ну, он не назвался…
– Грицыхин его фамилия. Имя – Сергей, отчество – Борисович… Ты правильно сделал, Рома, что признался. Я бы все равно узнал…
– Да я сразу хотел признаться. Думаешь, зачем тебя сюда позвал?
Гущин пытался выглядеть искренним в своем оправдании. И это у него почти получилось, потому что он сам хотел сейчас верить в то, что говорил.
– Признался… Ну и молодец. Можешь сказать Грицыхину, что я против его босса ничего не имею. Но если найду доказательства его вины, посажу не задумываясь… А я их рано или поздно найду.
– Да нет, ничего я ему говорить не обязан. Пошел он к черту!
– Тогда ничего не говори… И про этот разговор забудь. Не было ничего.
– Да нет, был разговор, – мотнул головой Гущин. – И я все понял, Богдан.
– Тогда пойдем. Работы много.
Работы действительно под завязку. И Богдан готов был работать в паре с Гущиным. Но лучше бы его заменили на кого-нибудь другого. Пусть это будет самый бестолковый опер, лишь бы только не был продажной шкурой. Гущин признался в своем грехе – честь ему за это и хвала. Но, увы, доверять ему Богдан не будет никогда…
Глава 24
Зима еще не ушла – она всего лишь отступила, притаилась. Днем на улице все таяло, с крыш капало, на тротуарах проступила плитка, на тропинках – глина. А ночью подморозило, талая влага превратилась в лед, потому скользко сейчас на дорогах. Это зима устроила такую засаду, чтобы народ не забывал о ней.
Городовой пришел домой ночью, во втором часу. Свет на кухне выключен, но Егор не спит, ворочается. Кроссовки его в прихожей, на подошвах грязь.
Богдан включил на кухне свет, сел на стул, внимательно посмотрел на парня.
– Чего такое? – пряча глаза, буркнул тот.
– Почему не спишь?
– Потому что ты разбудил.
– Ты не спал до моего прихода. И сейчас не спишь.
– Я за день выспался…
– Врешь… Где ты был?
– В туалете.
– Не смеши. Днем все таяло, грязь на улице, а у тебя подошвы грязные. Где был, спрашиваю?
– Все у тебя элементарно, Ватсон, – хмыкнул Егор.
– Я не Ватсон. И не сказочный персонаж. И в игры с тобой не играю. Все реально, парень. Возьмут тебя – сяду и я. Ты меня подставить хочешь?
– Нет, – спрятал глаза Хромцов.
– Тогда зачем на улицу выходил?
– Я осторожно…
– Что ты осторожно?
– Домой ходил…
– Ты идиот?
