Убила? Этот неприятный человек точно не призрак. Он громко рыгает и почесывает внушительных размеров живот.
Софи хватается за мою руку, и я обнимаю ее — боюсь, что она грохнется в обморок.
— Дорогая моя! — рокочет покойничек. — Сэр, уберите руки от моей нареченной.
Я, поддерживая Софи, проталкиваюсь мимо него в театр. Дверь в зрительный зал открыта, на сцене суета: мальчик отрабатывает кульбиты, несколько человек разбирают декорации.
Я усаживаю Софи на одну из деревянных скамеек.
Тут ко мне кто-то подскакивает и хватает меня за грудки. Моя шляпа летит прочь.
— Какого черта вы с ней делаете?
Должно быть, я угодил в сумасшедший дом. Я отталкиваю второго джентльмена и оказываюсь лицом к лицу с первым, который смотрит на Софи с удивительно сентиментальным и глупым выражением лица.
— Мой цветочек, — грохочет он.
— Ваша нареченная?
— В переносном смысле слова, сэр. Она мое солнце, моя радость и надежда.
— Она ни то, ни другое, ни третье, сэр, и, уж конечно, она не ваша! Да, сэр, чем могу помочь? — обращаюсь я ко второму джентльмену, который приближается ко мне с воинственно сжатыми кулаками.
— Руки прочь от моей кровиночки!
Кровиночки?
— Ох, пап, — слышится слабенький голосок. — Придержи язык.
— Она жива! — восклицает мистер Марсден, потому что это именно он, и теперь я замечаю их сходство: у отца Софи такой же, как у нее, цвет волос и такие же красивые глаза.
— Разумеется, я жива, папа. Удивительно другое — что мистер Словен тоже жив. Я-то думала, что убила его. А что касается тебя, пап, то где тебя чертит носили?
Он прижимает руку к груди.
— Дитя мое, как счастлив я, что снова ты в моих объятиях! Дорогая, у нас были очень прибыльные и целительные гастроли: Портсмут, Саутгемптон, деревеньки на побережье. Но потом у нас кончились деньги и мы вернулись, а мистер Словен, раз уж вы помолвлены, был так добр, что профинансировал наши представления здесь.
— Я с ним не помолвлена.
— Ах да, я понял, — говорит ее любящий родитель и обращается ко мне: — Вы, сэр, приятель моей дочери? Вы, наверное, уже знаете, как сильно она любит красивые шляпки? Сомневаюсь, что она надолго задержится у вас, если вы не в состоянии купить ей ничего получше этой. Боже мой, Софи, как ты опустилась… Как грустно мне лицезреть тебя в таком плачевном состоянии…
— С моей шляпкой все в порядке. Я теперь уважаемая женщина, сэр. И уж конечно, ни о какой помолвке с мистером Словеном и речи не идет.
— Но, Софи, любовь моя! — Словен с глухим звуком падает на колени. По жирным складкам пробегает дрожь. — Софи, разве не здесь мы поклялись друг другу в вечной верности?
— Вы имеете в виду, что распустили свои грязные руки и за это я вас огрела деревяшкой по башке? Да. — Она садится прямо и гневно смотрит на нас.
— Боюсь, что это правда, — вздыхает Джейк Словен. — Однако в тот момент я, как апостол Павел на пути в Дамаск, изменился и стал другим человеком. Я увидел белое свечение, и ангельские голоса сказали мне: «Она твоя. Софи Уоллес твоя, она обязательно вернется под твое крыло». И потому я ждал тебя. — Он раскрывает объятия.
— Сожалею, но у меня нет никакого намерения возвращаться под ваше крыло. — Она развязывает ленты шляпки. — Я, напротив, всецело стремлюсь к тому, чтобы избежать и крыльев, и всех других частей вашего тела, Словен.
— И ты готова ради этого даже отказать своему несчастному старому отцу в возможности снискать сценическую славу? — Мистер Марсден выглядит обеспокоенным.
— Да, папа. Почему ты мне не сказал, куда уезжаешь?
Он встает.
— Дорогая, мы с тобой не виделись полгода. Твой старый отец был для тебя недостаточно хорош. Ты ранила меня в самое сердце, вот сюда. — Он бьет себя кулаком в грудь.
— Пап, ты прекрасно знаешь, почему я так поступила. Чарли только и делал, что пожирал глазами бюсты твоих актрис. Она бросает взгляд на Словена, который то же самое в этот момент делает с ней, и встает.
— Но приди же в объятия своего отца, дитя мое! Дай мне прижать тебя к груди!
Несмотря на всю театральность его речей и жестов, я вижу, что между мистером Марсденом и дочерью существует искренняя сердечная привязанность.
Подозревая, что счастливое воссоединение семейства может затянуться, я иду сказать Ричарду, чтобы ехал домой. Полмили до отеля мы и пешком пройдем.
Вернувшись, я вижу, что к группе присоединился новый персонаж — красивая женщина с каскадом длинных темных локонов, сияющими глазами и богатым телом, затянутым в атласное платье с блестками. Ее поднятые юбки открывают розовые чулки и ботиночки из мягкой кожи. Роскошная черная борода, спадающая на грудь, только оттеняет ее необычную красоту. Уперев руки в бока, она смотрит на объятия отца и дочери с явным подозрением.
Марсден отстраняется от Софи.
— Ах, дорогая. Это моя дочь Софи.
— Твоя дочь?! — Она обводит ее взглядом с головы до ног и поджимает губы. — Ах, ну конечно же, она твоя дочь. Знаю я тебя, Билли Марсден. Она такая же твоя дочь, как та племянница, что сейчас сидит за кулисами.
— Мэм, — кланяюсь я ей, — позвольте представить вам миссис Софи Уоллес. Она действительно дочь мистера Марсдена.
— Это не может быть Софи Уоллес! Самая популярная женщина Лондона, по крайней мере по данным двухмесячной давности. — Она поглаживает бороду. — А вы кто такой, сэр? Принц Уэльский?
— Гарри Бишоп, ваш покорный слуга, мэм.
— Хм…
Софи протягивает ей руку:
— Очень рада с вами познакомиться.
— Да, дорогая моя, — говорит Марсден. — Фатима, Бородатая женщина из Константинополя. Я от всей души надеюсь, что ты полюбишь ее и станешь звать мамой.
— На самом деле — Сильвия Купер из Уэппинга, — представляется бородатая женщина. Она смотрит на Софи уже с меньшим подозрением.
— Ты бы видела ее на трапеции! — продолжает мистер Марсден. — Богиня, чтимая всеми. Какая грация, какая легкость, какое совершенство тела…
— Чушь. Им интересно поглазеть на мои ноги и бороду. Пойду принесу нам что-нибудь выпить.
— Прелестная девушка, — вздыхает Марсден, глядя ей вслед. — К бороде, признаюсь, пришлось долго привыкать, но у нее золотое сердце. Золотое, сэр. Кстати говоря… — Он бросает тревожный взгляд на Словена. — Видишь ли, Софи, тут его слово против твоего, и если вы не помолвлены, то тебе в скором времени предстоит увидеть папочку на паперти.
— Чепуха.
Полагаю, мне стоит счесть за комплимент то, как Гарри Бишоп вышел из себя при появлении Словена. Меня саму это порядком выбило из колеи, в особенности предположение, что мы пришли к какому-то соглашению. Вначале он является как привидение — этот момент наверняка очень понравился бы Амелии, ибо он подлинно шекспировский, — и пугает меня до полусмерти, а потом еще и заявляет, моему отцу, что мы с ним помолвлены! Я почти пожалела, что не довела тогда дело до конца.
