Была в ту осень радость: ходили к «дяде Саше-бабочнику», как ты его называешь. К Александру Покидову. Это нам папа Кирюша устроил встречу со своим замечательным родственником. Вот, человек живёт свою жизнь – собирает бабочек, переводит Тютчева на английский, водит бесплатные экскурсии по Ваганькову. Просто потому, что ему это нравится! Он и меня звал на экскурсию по Ваганькову.
– Спасибо, – сказала я. – Но я там бываю довольно часто. Уже десять лет, даже больше…
Я сама знаю, куда мне там идти: за церковью сразу направо. Портрета уже нет. Стоит памятник: Егнгибаров с дырявым зонтиком. Я долго не могла привыкнуть. Мне нравился портрет: Лёня смотрел, как из окна… Теперь он смотрит на храм, и его взгляд не уловить…
Евгения Андриановна очень хотела, чтобы на постаменте памятника написали мои стихи – вот эти:
Я едва отговорила её. Уж очень они ей нравились. Особенно из-за этого рваного зонтика. Она полагала, что имеется в виду Лёнин зонтик. Конечно, Лёнин. Чей же ещё? Но…
– Евгения Андриановна, но ведь эти стихи написаны от женского лица! – говорю я.
– Ну, и что?
– И они очень грустные.
– Стихи и не должны быть весёлыми. На могиле-то. Какое уж тут веселье?
– Но в этих стихах про то, что ничего не сбылось – ничего! А у Лёни сбылось ВСЁ! Эти стихи не о нём.
– Да, ты, пожалуй, права, – наконец, согласилась она. И добавила со вздохом: – А как было бы хорошо! «И рваный зонтик…»
Кстати о памятнике. Спасибо Никулину. Вот удивительный человек! На Вечер Лёниной памяти не захотел прийти. С фильмом отказался помочь. И при этом – чтобы собрать деньги на памятник Енгибарову, устраивал благотворительные концерты, и других знаменитых артистов цирка приглашал в этом поучаствовать (Ирину Бугримову, например, и ещё кого-то, уже не помню). Тётя Женя говорила, что без помощи Никулина ничего бы не удалось.
…Так вот, мы ходили к дяде Саше-бабочнику, и он нам показывал свою уникальную коллекцию бабочек и рассказывал о каждой, на которую указывал Антоша. Они очень быстро нашли общий язык, и дядя Саша дивился познаниям первоклассника в энтомологии…
Сын мой обожает горы. Ходили с ним на выставку картин Николая Рериха. Антон в восторге! После этого несколько месяцев рисовал горы, горы, горы… И даже придумал сам, как делать монотипию. (Эти картонки с вырезанными горами хранятся у меня до сих пор).
Однажды ты пришёл из школы, потрясённый. Ты видел, как учительница била одного ученика, твоего приятеля. По лицу… За то, что тот не мог что-то там сосчитать, и её это сильно раздражило. Ты страшно переживал, ты не мог успокоиться…
– Давайте ему в школу интересную книгу, а то он скучает на уроках, – сказала мне твоя учительница. – За пять минут решает контрольные, а другие и за сорок пять минут не успевают. У меня не было ещё такого ученика, хотя я в школе уже тридцать лет, я не знаю, что с ним делать, просто в растерянности… Ему тяжело будет в жизни, он слишком умный, а таких не любят. Хотя одноклассники его эксплуатируют, он решает за всех контрольные, все варианты, но на самом деле он их раздражает. На переменках к нему пристают, норовят подножку подставить, или портфелем по голове стукнуть. Особенно два отъявленных балбеса, один уже второй год во втором классе, по-моему – просто умственно отсталый, или ленивый без предела, да что с него взять? родители алкоголики… Да и учителя таких, как Антон, не любят… вот он мне вчера говорит: «Нина Васильевна, у вас ошибка в задаче», ну кому это может понравиться?
– Но если действительно ошибка? – спрашиваю я.
Она смотрит на меня с грустью:
– Зачем же кичиться своими знаниями?
– Да он не кичится вовсе. Но если действительно ошибка, как быть?
– Но не при всём же классе позорить учителя!
– Я уверена, он и не думал вас позорить. Просто заметил ошибку и сказал. А другие что, просто списывают с доски? И никто больше не заметил?
– Даже если и заметил, они воспитаны в уважении к старшим. Да, старшие тоже могут ошибаться. Но нельзя же тыкать в глаза их ошибками! Пусть себе в своей тетрадке решает правильно, никто ему не запрещает этого…
Я стою у плотного деревянного забора, очень высокого, намного выше человеческого роста, и смотрю в щель… щель очень узкая, обзора почти никакого… Там, за забором – больничный двор, и сейчас время прогулки, ты гуляешь с ребятишками…
Навестить тебя нельзя. Таков страшный закон. Античеловеческий, антиматеринский и антидетский. Хотя это вовсе не закон – в парламенте его не принимали. Это –
И над детками этими измываются по полной программе! Больного ребёнка навестить можно только один раз в неделю, в субботу. На свидание даётся полчаса. Всех родителей запускают в большую комнату. Сюда же приводят детей – как маленьких арестантов. Дети с воплями и
