Представляю ее отчаяние, когда я должен буду рассказать, что Лафи умерла и лежит в чужой земле, и она не сможет даже положить цветы на ее могилу.
— Увы, — прошептала Роза. — Это ужасно!
Шэрон подняла глаза к небесам. Какое трогательное зрелище! Не знаешь, что смешнее: бездарное лицедейство Анри или доверчивость Розы.
Ей было очень скучно. Когда все общество весело прохаживается по фойе и вестибюлю, приходится сидеть здесь и притворяться, что ее огорчает смерть какой-то паршивой портнихи. Так бы и убила их всех: Элмо, Розу и Джефри! По ее мнению, все трое были равно ответственны за ее несчастья.
— Вы так добры к скорбящему незнакомцу, мадам, — сказал Анри, стараясь придать как можно больше скорби своему голосу и умоляющему взгляду. — Позвольте просить вас об огромном одолжении. Я должен все узнать о нашей Лафи. Чтобы рассказать маме, как вы понимаете. — (Свечи стали гаснуть, предвещая начало второго акта и прерывая доверительные излияния.) — Могу ли я просить позволения нанести вам визит, мадам?
— Конечно, месье Бонэр. Я буду очень рада поговорить с вами о Лафи, — поспешила заверить его Роза.
— Ах, благодарю вас. Благодарю вас, добрая мадам.
Милти ввалился в ложу и, увидев, что его место занято, резко остановился, плеснув охлажденным шампанским, предназначенным Розе, на свои панталоны из серебристого атласа. Роза поспешно, громким шепотом представила всех присутствующих. Месье Бонэр приподнялся и, слегка поклонившись, сел на прежнее место за Розой. Поскольку Шэрон захватила кресло лорда Филпотса в первом ряду, тому пришлось усесться в глубине ложи, где он и выпил залпом шампанское. Заметив, что французишка совершенно открыто держит за руку жену Джефри, он нахмурился.
Благодарность переполняла юношу, и горе было так ясно написано на его красивом лице, что Роза сделала исключение и оставила свою руку в его. Однако теперь, остро ощущая присутствие нового и очень красивого мужчины, она не могла сосредоточиться на музыке. Она также осознавала, что месье Бонэр внимательно изучает ее в полумраке. И пока шел второй акт, музыка, его восхищение и тепло его руки согревали ее одинокую душу.
Когда опера закончилась, и вновь зажегся свет, Роза мягко высвободила руку. Анри нежно улыбнулся ей и чуть поклонился. Смеющиеся глаза и улыбка усиливали его обаяние и создавали неуловимо интимную атмосферу. Роза не могла противиться ей и, улыбнувшись в ответ, мельком подумала, что, если бы не глубочайшая любовь к Джефри, ее сердце могло бы сейчас оказаться в опасности.
Она скрыла смущение, вызванное этой мыслью, под лихорадочной деятельностью: с помощью хмурого лорда Филпотса надевала пелерину, убеждала Шэрон в том, что не может проехаться с ней и французом по самым популярным среди театралов местам. Затем Милти в свою очередь убеждал мило уговаривающую Шэрон: он вынужден отклонить ее приглашение, так как ни при каких условиях не может пренебречь своим долгом кавалера леди Уайз. Даже если месье Бонэр так любезно предлагает безопасно доставить маркизу на Лестер-стрит, 1.
— О, лорд Филпотс, вы так… — Шэрон положила ладонь на его широкую грудь, зазывно глядя на него и хлопая ресницами, возмутительно пользуясь его слабостью к женскому полу, — надежны. Это внушает девушке ощущение безопасности и защищенности.
— Ну, теперь… — Совершенно сбитый с толку Милти отступил и зацепился за кресло. Лишь целая серия почти танцевальных па спасла его от падения. Обретя равновесие, он хмуро повернулся к Анри Бонэру, открыто смеющемуся над его неуклюжестью.
Шэрон смотрела, как краска заливает напрягшуюся шею виконта и поднимается к его щекам. За все время своего знакомства с лордом Филпотсом она едва удостаивала его вниманием. Но теперь, с тревогой наблюдая, как виконт грозно хмурится, глядя на бедного месье Бонэра, она решила исчезнуть поскорее, пока он открыто не проявил свои чувства. Элмо особенно подчеркивал необходимость избегать лорда Филпотса, а она умудрилась столкнуться с ним лицом к лицу, и за это еще получит выговор. Пропади все пропадом!
Роза ободряюще улыбнулась великану.
— Лорд Филпотс, месье Анри Бонэр лишь недавно приехал из Франции. Он дальний родственник моей благодетельницы мадам Говард, — разъяснила она, поскольку в антракте успела лишь назвать имена.
— Милорд, — Анри прижал изящную, украшенную кружевами руку к груди и поклонился так галантно, как только позволяло ограниченное пространство театральной ложи.
— Месье, — поклонился Милти с гораздо меньшей фацией. — А теперь, леди Уайз, вы готовы? Я точно знаю, что ваш супруг, — он особенно подчеркнул последние слова и, снова устрашающе нахмурившись, перевел взгляд на Анри, — оторвет мне голову, если я позволю вам стоять так долго на сквозняке. Можно простудиться, как вы понимаете.
— Ну, если невозможно вас уговорить… — сказала Шэрон, пробираясь к выходу и желая уйти как можно скорее. — Мы прощаемся.
— Аи revoir note 4, моя прекрасная леди, — сказал Анри, склоняясь над рукой Розы и надолго приникая губами к ее пальцам. — С вашего позволения, я заеду к вам завтра днем.
Роза прелестно покраснела и кивнула. Лорд Филпотс нахмурился еще сильнее.
По прибытии на Лестер-стрит, 1, лишь непреклонный отказ Розы помог ей избавиться от защиты великана. Он, казалось, был полон решимости держать ее взаперти и стоять на посту, отражая воображаемые атаки некоего француза. Наконец распрощавшись с ним, Роза легко впорхнула в особняк и прислонилась спиной к двери, защитившей ее от потока его упреков. Не обращая внимания на удивленно вздернутые брови Хэмфри, она поднялась по лестнице в глубокой задумчивости.
Вечер принес больше развлечений, чем она надеялась. И кто поспорит, приятно иметь такого предупредительного, очаровательного кавалера во время танцев. Он явно принадлежит к ее кругу и, кроме того, имеет дополнительное преимущество, являясь родственником, хоть и дальним, очень дорогого ей человека. В некотором смысле он представляет семью, следовательно, на него вполне можно положиться. Анри будет вести себя по-джентльменски во всех обстоятельствах… и Роза была почти уверена, что именно этого хочет от него.
Вздохнув, Роза позволила Летти помочь ей раздеться. Да, никуда не денешься, она одинока. И невозможно сосчитать, сколько раз и с какой мучительной болью сожалела она о том, что не поехала с Джефри. Но его холодность, его пренебрежение, невнимание ко всему, что и с кем она делала, тоже причиняли боль. Она скользнула в постель в привычной компании кота и уютно свернулась под одеялом. Нет, никогда она не будет молить Джефри о любви, однако она не могла не задаваться вопросом, думает ли он о ней когда-нибудь.
Джефри думал о ней. Сидя поодаль от дымящего камина в довольно убогой и промозглой гостинице, он без аппетита ковырял вилкой холодную баранину с вареным картофелем под застывшим соусом и серьезно разговаривал сам с собой, пытаясь найти действенный способ завоевать любовь и преданность — чьи бы вы думали? — собственной жены. Предстояло вытерпеть еще две суровые недели путешествия, и он наконец-то будет дома. Как ему хотелось домой!
По правде, говоря, он был сильно расстроен, когда Роза неожиданно отказалась поехать с ним. Более того, ее категорический отказ подлил масла в огонь его и без того растущего раздражения, в котором он пребывал все последнее время. Но теперь, после долгой разлуки, его настроение изменилось. Он осознал, что никогда не выказывал знаков внимания Розе. Она просто захватила его врасплох… ошеломила своей необычностью, очаровала необыкновенной, безудержной жаждой жизни и, сама того не сознавая, соблазнила своей свежестью… А потом он и оглянуться не успел, как она уже была его женой.
Тогда ему казалось, что он хорошо знает ее, но за то время, что он пренебрегал ею, она изменилась, и он уже не мог сказать, что ей нравится, а что нет. Что ж, сам виноват, сам невольно загнал себя в ловушку, дурак чертов! Джефри отбросил мысли о прошлом и попытался выработать тактику на будущее. Он не был новичком в обольщении слабого пола, но даже если теперь он начнет ухаживать за Розой, это еще не гарантирует того, что она с готовностью бросится в его объятия. Особенно если вспомнить, что вся идея фиктивного брака с самого начала принадлежала именно ему. Какая глупость! Если бы он не поленился
