Будда»? Я побегу вперед, мы идем слишком медленно.
Я прекрасно знала, что со мной, и знала, что произойдет, если в течение минуты я не попаду в туалет.
Наконец мы пришли. Джессика показала пальцем на здание кафе. Я бросила ей сумку и побежала. Я была в таком взбудораженном состоянии, что даже не бежала, а скакала, как трехногая собака. Плохо дело. Ох, плохо дело!
— Туалет занят, — сказала женщина за стойкой в кафе. — Подождите минутку.
Я взглянула на нее, не сразу поняв, что она сказала.
— А мужской туалет у вас есть?
Мне казалось, что ей достаточно один раз посмотреть на меня и понять: если она не поможет, то ее ресторану грозит санитарная опасность.
— А это и есть мужской! — весело прощебетала она. — У нас общий туалет!
Я понимающе кивнула, опасаясь теперь даже говорить, ведь при говорении тоже задействуются мышцы живота. Я ходила туда-сюда по первому этажу ресторана, где находился продуктовый магазин для вегетарианцев-экспатов. Здесь Джессика покупала свои рисовые крекеры и тахинную пасту.
Как мило, подумала я, оглядывая коробки с органическими спагетти и рисовыми крекерами. Только не дыши. Не дыши и не думай. Рисовые крекеры — это здорово. Как здорово, что Джессика может даже на Бали купить свои любимые рисовые… ууу… крекеры.
Я сунула руки под резинку своих штанов для йоги, готовая снять их в любую минуту.
Итак, я вернулась. На чем я остановилась? Ах да. Наконец-то, благодарствую Иисусу и всем небесным святым, наконец-то дверь туалета открылась, и оттуда вышла красивая иностранка в струящемся оранжевом сари. Она нежно касалась нижней губы, вытирая из уголка слегка размазавшуюся помаду. Я направилась прямиком на нее и практически отпихнула ее в сторону, одновременно стягивая на ходу промокшие от пота штаны.
Видела бы меня мама. Ох!
Через двадцать минут я вышла из туалета бледная и дрожащая. Не спеша поднялась по ступенькам, ведущим в открытое кафе с видом на улицу. У меня было такое чувство, будто я превратилась в тень, в блеклое подобие себя самой. Внутри было пусто. Все цвета, звуки и запахи вокруг вдруг стали ярче: я видела Джессику и Лару, которые сидели на диванчиках и пили ласси с розовой водой, кофейный столик с недоеденными салатами и вазу с пышным букетом плюмерий. Все казалось слишком ярким и ненастоящим, как картины с психоделическими красными цветами и синими людьми на стенах кафе.
Я села напротив своих друзей в плетеное кресло с шелковой голубой подушкой.
— Что-то долго ты из туалета не выходила, — проговорила Лара и пристально посмотрела на меня.
— Загляделась на свое отражение в зеркале, — попыталась пошутить я.
Джессика не купилась.
— Неужели балинезийский желудочный паразит? — ахнула она.
— Угу, — ответила я, — угадала.
Джессика с Ларой тут же принялись охотиться за официантом, чтобы тот принес мне риса и воды, а я откинулась на спинку кресла и попыталась расслабиться. А потом, когда они вернулись, вдруг сказала очень глупую вещь, на мгновение забыв, где я нахожусь. Я сказала:
— Надо срочно раздобыть где-нибудь антибиотики.
Джессика ужаснулась:
— Антибиотики? Ты что! — Она поставила свой стакан с ласси и освободила место для моей еды. — Да ты представляешь, как действуют антибиотики на твой организм?
— Убивают все плохие микробы? — предположила я.
— Нет, разрушают его! Ни в коем случае нельзя принимать антибиотики! — Джессика в ужасе воззрилась на Лару, та пожала плечами и, грустно улыбнувшись, точно ей очень не хотелось быть человеком, сообщающим плохие новости, повторила: — Ни в коем случае нельзя принимать антибиотики.
Я тут же сообразила, к чему дело идет, и решила: раз эта тема все равно возникнет, лучше сразу убрать ее с дороги.
— Пить мочу я не собираюсь, — отрезала я.
Лара вопросительно взглянула на меня:
— Ты имеешь в виду практиковать
— Нет, пить мочу.
— Амароли по-индийски и значит «пить мочу», — объяснила она, глядя, как я пью воду маленькими глоточками. — И это гораздо более красивое выражение для такой полезной практики. — Она рассмеялась и откинулась на спинку диванчика. — Вот допьешь сейчас эту воду — и иди попробуй. Твой балинезийский паразит мигом сдохнет.
Я медленно поставила стакан на место.
— Нет, серьезно, — вмешалась Джессика, заставляя меня опять взять стакан, — ничего не бывает просто так. Может, Бог решил заразить тебя паразитом, чтобы у тебя появился повод практиковать уринотерапию!
Наконец-то она произнесла те слова, которые я боялась услышать с тех пор, как узнала правду о своих товарищах по семинару. Это было уже прямое принуждение к питью мочи.
— Джессика, — проговорила я. — Лара.
Те с выжиданием уставились на меня.
— Я не буду пить мочу никогда в жизни. Моча — это отходы, она наверняка токсична, но самое главное — это же МОЧА!
Лара толкнула Джессику локтем.
— Это стереотипы, которые тебе вдалбливали годами, — возразила она.
Джессика кивнула:
— Общество внушает нам, что моча — нечистый продукт, но это не так! Моча чистая! Чище, чем кровь!
— Но я не хочу пить кровь.
— Джейсон для всего использует мочу, — заметила Лара. — Промывает ей нос от аллергии, полощет горло, когда простудится. Даже в глаза закапывает, когда у него ячмень.
— И пьет каждое утро? Как Джесс? Не пропуская ни дня?
Она кивнула:
— И даже чаще, когда нужно избавиться от паразитов.
— А ты?
Лара замялась, открыв рот, точно собиралась что-то сказать, но засомневалась. Джессика прервала ее:
— Ты одного не понимаешь, Сюзанн: есть люди, которые вылечились от рака, от СПИДа! Благодаря одной только моче! Это лучшее лекарство, даже в Библии написано, что мы должны ее пить! «Пей воду из собственного колодца», — говорится в Библии! Это древнейшая мудрость!
— Ага, — отмахнулась я от Джессики и снова обратилась к Ларе: — Так ты пьешь или нет, Лара? Да или нет?
Лара испуганно покосилась на Джессику:
— Ну… я периодически применяю ее… локально.
Ага!
— Значит, не пьешь.
— Ну… нет. Но ты же наверняка слышала, что человеку, которого медуза укусила, рекомендуют пописать на ногу?
Кажется, что-то такое в детстве мне кто-то говорил.
— Ну да, но при чем тут это?
— Моча нейтрализует яд. Кислота в моче разъедает токсины, поэтому она так полезна.
