Родиться мудрой и в нищете – вот два преимущества, данные мне с детства», – говорила о себе сама София Лорен.
Поццуоли – полный живописной нищеты городок на берегу Тирренского моря, примерно в часе езды от Неаполя. Там, в комнатках с видом на развалины древнеримского амфитеатра и морскую синеву, некогда жила семья Виллани. Папа-рабочий, брат Гвидо, бухгалтер, брат Марио, плотник, сестра Дора, стенографистка, и Нонна Луиза, мама, которая и командовала всеми. И дочка Ромильда, названная, представьте, в честь Ромильды из оперы Генделя «Ксеркс». (Где Гендель, где персидский царь Ксеркс и где Поццуоли?!) С Ромильды и началось это кино.
Ромильда была прекрасна. Ромильда была талантлива. Ромильда всех потеснила своим роялем. В шестнадцать она уже играла так хорошо, что получила от консерватории Неаполя разрешение преподавать. А еще через год кинокомпания MGM объявила конкурс двойников Греты Гарбо. И Греты Гарбо из окрестных городков и деревень съехались в Неаполь. А победила она, Ромильда Виллани. И ей предстояло уплыть в сказку – на белом пароходе в каюте первого класса на пробы в Голливуд. Семнадцатилетняя Ромильда была вся в ожидании счастья. Но оказалось легче выиграть конкурс, чем добиться от мамы, Нонны Луизы, необходимого разрешения. В Поццуоли считали Америку опасной страной, где бесчинствует Черная Рука – итальянская мафия. И хотя просить за Ромильду приезжали воротилы из MGM, Нонна Луиза была неумолима… На белом пароходе в Америку поплыла Грета Гарбо второй категории. А «настоящую» отправили в Рим, учиться музыке.
Напрасно Нонна Луиза считала Рим менее грозным для дочери местом. Риккардо Шиколоне, второй из пяти сыновей достаточно высокородных родителей, оказался опаснее, чем Черная Рука. Он увидел Ромильду на улице, догнал и заявил без предисловий: «Синьорина! Вы девушка моей мечты!»
Месяца через два после встречи с синьором Шиколоне поццуольская Грета Гарбо забеременела. Синьор-обольститель за все время беременности у нее не появлялся. Девочка, родившаяся в 1934 году в Риме, в Clinica Regina Margherita в отделении для незамужних матерей, была названа Софией, в честь матери своего соблазнителя, – по тактическим соображениям, разумеется. Но близкие, не желая вспоминать о матери человека, сломавшего Ромильде жизнь, называли Софию Леллой. Даже отец. (Он все-таки появился в больнице, когда его уже не ждали, и признал новорожденную своей дочерью. И снова исчез.)
Очень скоро девочка заболела, и Ромильде пришлось вернуться в захолустный Поццуоли. Там Софочка сразу же прославилась. Первый в городке внебрачный ребенок, да еще и дочь несостоявшейся Греты Гарбо – это она, София Шиколоне!
Детство Леллы прошло под знаком маминой борьбы за папу. Ей было пять лет, когда отец впервые появился в Поццуоли, вызванный телеграммой: «Приезжай, Лелла серьезно больна». Он приехал, за вранье устроил скандал и уехал. Спустя четыре года Ромильда решилась на радикальное средство – забеременеть от него опять. «Я надеялась, что рождение второго ребенка заставит его одуматься и жениться, – вспоминала она потом. – Типичная деревенская психология». Так родилась сестра Мария. Ей повезло еще меньше, папа не признал ее. И у мамы появилось новое поле деятельности: она принялась судиться, добиваясь признания отцовства от Шиколоне. Суд этот стал чудным представлением для городка! Отцовство определяли на глаз. И хотя Мария была, безусловно, похожа на папу Шиколоне и у нее было много болельщиков, судья признаков отцовства не обнаружил – возможно, из мужской солидарности.
«Это был самый важный человек в моей жизни», – вспоминала об отце София Лорен. Самим фактом своего отсутствия папа выковал ее характер: научил играть отцовскую роль – кормильца и защитника – по отношению к маме и сестре, не жаловаться, не ждать ни от кого помощи, никому не доверять, уметь копить, беречь и расходовать силы и ценить близких превыше всего.
В Поццуоли София Шиколоне обрела ангела-хранителя – Нонну Луизу, бабушку. Это ее София называла мамой, в отличие от красавицы мамы Ромильды, которая называлась «маммина». Нонна Луиза решительно взялась за спасение внучки. Девочке была найдена кормилица, самая молочная мама в округе. А дабы улучшить качество ее молока, было решено доплачивать кормилице мясом, которое и без того водилось у Виллани только по воскресеньям. Все члены семьи безропотно от него отказались, Софочки ради. Так, с молоком своей кормилицы, она и всосала главное знание жизни: любовь означает отдавать безусловно, без всякой надежды на воздаяние, на отдачу, и что только в семье возможен такой вид любви.
Пришла война – с голодом, смертями, вшами, ночевками в железнодорожном тоннеле, бомбежками, одна из которых оставила недобрую память – шрам от осколочного ранения на подбородке Софии. Суточные очереди за водой, пешее бегство в вонючий, без всякой воды, Неаполь и пешее возвращение назад…
София смотрела во все свои большие глаза. Запоминала. Она не знала, что весь этот кошмар – именно те преимущества, которые помогут ей потом сделать головокружительную кинокарьеру. Что лучшие ее фильмы станут заговором неаполитанцев: ее будущий киноотец, неаполитанец Витторио де Сика, уже знаменит на театре, а в соседней от него деревне подрастает Марчелло Мастроянни, ее будущий киномуж и кинолюбовник. Она, конечно же, не знала, что лучший проект дуче Муссолини, напавшего в год ее рождения на Абиссинию, называется Cinecitta. И, когда кончится война, этот Голливуд на Тибре подарит миру чудо под названием «итальянское кино». И все, что она видит и переживает своими детскими глазами, увидят и переживут вместе с ней миллионы кинозрителей.
…Нонна Луиза хорошо придумала – устроить в большой комнате, где стоял рояль, кафе для янки. Они были совсем мальчишками и страшно тосковали по дому. Маммина играла на рояле, а мама подавала гостям дешевое вино. Тогда и было решено использовать возможности заморской медицины и разгладить шрам на подбородке у Софочки… Через многие годы бывший солдат Чарльз Диал – тот, что устроил эту операцию, – вручил Софии Лорен фотографии военного времени и дневник, который вел в Поццуоли: «…Ей, должно быть, 9 лет, очень тихая и серьезная, с темными большими глазами. Жаль, что она никогда не будет красавицей, как ее мать».
Солдат ошибся. В четырнадцать София превратилась-таки в красавицу – длинноногую, полногрудую, огнеглазую. Ей свистели на улицах. К ней посватался учитель физкультуры. Но был, разумеется, изгнан: Ромильда мечтала о реванше.
«Лелла, ты будешь участвовать. И ты победишь», – сказала маммина, прочитав объявление о конкурсе красоты в Неаполе. Дальше началось типичное итальянское кино: был сшит сногсшибательный наряд из розовой занавески, черные туфли закрасили белой краской… София надеялась до последнего, что маммина оставит ее в покое. Не тут-то было. Но, к ее удивлению, на подиуме страх и неуверенность мгновенно прошли. Нет, она не стала победительницей – Королевой морей, а всего лишь одной из двенадцати принцесс. Но получила первый в своей жизни букет цветов, а также несметные богатства: скатерть с двенадцатью салфетками, 23 000 лир и – самое важное – железнодорожный билет до Рима. Последний пригодился достаточно быстро. Всю Италию взбудоражило сообщение: в Cinecitta снимается американский фильм Quo Vadis. И нужны статисты. Около сотни. Конечно же, маммину захватил этот великий почин, и она отправилась с Софией в Рим.
Счастье! Их выбрали в массовку! Обеих!!! Они сняли квартиру. Они привезли в Рим младшую Марию. И зажили как три сестры. Биографы так и называют этот период их жизни. Но роли были распределены как в нормальной семье. София, как отец и глава семейства, уходила утром на работу или ее поиски. Ромильда вела хозяйство. А Мария была их ребенком…
Они удержались в Риме благодаря «фуметти» – итальянским комиксам. София позировала для фотографов, иллюстрируя текст, который дописывался в пририсованном ко рту «облаке». И снималась в кино – 34 фильма за пять лет после Quo Vadis. Она не строила свою карьеру, она старалась заработать. Ей надо было кормить семью. Не амбиции, а чувство ответственности перед близкими сделало ее актрисой.
«В тебе есть сила, которая выведет тебя туда, куда ты хочешь. Только не учись, бога ради, актерскому мастерству. Ты всему научишься у себя самой», – так говорил Витторио де Сика, главный режиссер ее жизни, с которым снято 14 лучших ее фильмов. Съемки происходили просто и уникально: Де Сика стоял за камерой и показывал – жестами, выражением лица, что надо делать. София мгновенно понимала этот неаполитанский язык, подхватывала и развивала идею. Но до фильма «Золото Неаполя», в котором София Лорен родилась как актриса, было еще далеко.
А пока, не умевшая плавать, она прыгала с борта парохода, ее не пугали ни жара, ни холод, ни
