Пока армия пребывала в ожидании у Саффурийских источников, король находился в Назарете, мучаясь от лихорадки. Проказа, которой он страдал с юношества, стала хуже, чем обычно. Он потерял зрение, а его конечности были покрыты язвами, так что он не владел ни руками, ни ногами. Хотя многие предлагали ему отречься от престола и вести тихую, спокойную жизнь, тем не менее он по-прежнему не желал отказываться от королевской власти. Пусть его тело было бессильным, но ум оставался живым и деятельным. Чтобы скрыть болезнь и выполнять королевские обязанности, ему приходилось постоянно напрягать силы.
Лихорадка сломила его, и король стал опасаться за свою жизнь. Он собрал князей и в присутствии своей матери и владыки патриарха назначил Гвидо де Лузиньяна, графа Яффы и Аскалона, который был мужем его сестры… регентом королевства. Он оставил себе королевский титул, город Иерусалим и годовой доход в 10 тысяч золотых слитков. Гвидо он передал свободное управление остальной частью королевства и приказал своим князьям и всем преданным ему людям стать вассалами Гвидо и присягнуть ему в верности. Это было сделано. Говорят, что по приказу короля Гвидо сначала поклялся, что, пока король жив, он не передаст никому ни одного из замков, которыми в настоящее время владеет король, и не возьмет ничего из сокровищницы. Судя по всему, ему тщательно внушили, что он должен дать клятву соблюдать эти условия в присутствии всех князей. Это было сделано, потому что Гвидо обещал почти всем великим князьям немалую часть королевства, чтобы заручиться их поддержкой и занять наконец положение, к которому давно стремился. Говорят, что он и князьям поклялся, что выполнит свои обещания. Точно утверждать я не берусь, ввиду отсутствия достоверных свидетельств. Слухи на этот счет ходили самые разные.
Некоторые жители королевства были недовольны такими переменами. Одни им противились по личным или по тайным причинам. Другие – из-за общественной политики и беспокойства о судьбе королевства. Последние открыто заявляли, что названный выше граф не годится для такого высокого поста и не имеет знаний и опыта, необходимых для управления королевством. Нашлись и такие, кто надеялся на улучшение собственного благополучия после его восшествия на престол. Такие утверждали, что все в порядке. Слухов было великое множество. Ведь не зря говорится: сколько людей, столько и мнений.
Граф, однако, недолго наслаждался высоким постом, к которому так стремился. Хотя вначале, конечно, радость его была велика.
Я уже сказал, что граф взвалил эту ношу на свои плечи весьма поспешно. Он не соизмерил свои силы с обязанностями, которые ему предстояло выполнить. Его силы и благоразумие не шли ни в какое сравнение с нестерпимой ношей, которую он на себя взвалил. Вероятно, он не был достаточно хорошо знаком с изречением из Евангелия, в котором сказано, что, если человек хочет построить башню, ему прежде всего необходимо сесть и произвести подсчеты, чтобы понять, хватит ли ему сил для совершения этого деяния, чтобы «все видящие не стали смеяться над ним, говоря: «Этот человек начал строить и не мог окончить?»[190]
Во времена регентства Гвидо внутренняя структура латинских королевств продолжала разрушаться. Это разрушение усугублялось возобновившимися в 1183 году атаками на королевство Саладина. Ввиду совершенно очевидной некомпетентности Гвидо де Лузиньяна король и регент поссорились. Правительство снова оказалось на краю пропасти, и был призван Раймунд III, чтобы сменить Гвидо на месте регента.
Раймунд III Триполийский сменяет Гвидо де Лузиньяна в роли регента
Тем временем вражда между королем и графом Иоппии (Яффы)[192] по неизвестным причинам возрастала с каждым днем. Враждебность, до сих пор[193] подавлявшаяся, выплеснулась наружу, и король стал открыто искать повод, на основании которого можно было бы расторгнуть брак графа с его сестрой. Он обратился к патриарху и потребовал от него назначить день, в который он мог бы подать жалобу на этот брак и объявить развод в его присутствии.
Граф был извещен обо всем том, когда возвратился из похода. Он оставил войско и прибыл кратчайшею дорогою в Аскалон. Тем временем он дал знать своей жене, находившейся в Иерусалиме, чтобы она поспешила оставить город до прибытия короля и отправилась в Аскалон. Он опасался, что король, имея ее в своей власти, ни в коем случае не согласится отпустить ее к мужу.
Тогда король отправил вестника, приглашая графа к себе и возвещая ему о цели приглашения. Но граф, не желая являться, сослался на болезнь, которая ему препятствовала отправиться в дорогу. Так как он не являлся и на предыдущие приглашения, то король решился поехать сам и лично пригласить графа на суд. Прибыв туда в сопровождении нескольких своих князей, король нашел городские ворота запертыми. Он постучал рукою троекратно и приказал, чтобы ворота открыли. Никто не повиновался его приказанию, и потому, исполненный справедливого негодования, он возвратился назад. Все городское население, которое, узнав о прибытии короля, собралось на стенах и башнях, чтобы посмотреть, чем кончится дело, было тому свидетелем.
Король направился из Аскалона прямо в Яффу. Много знатных граждан обоих сословий[194] вышли встретить его еще до прибытия на место. Они открыли ему ворота, и король въехал в город без малейшего затруднения. Там он поставил наместника, которому поручил заботы о городе, и отправился в Акко (Акру). Там был назначен всеобщий совет. Когда князья королевства собрались там в назначенный день, патриарх, который имел на своей стороне магистров ордена тамплиеров и госпитальеров, пал пред королем, ходатайствуя за графа. Он просил короля усмирить свой гнев и примириться с графом. Но так как он не был услышан, то покинул в досаде не только совет, но и город.
В присутствии князей было предложено отправить послов к королям и князьям за Альпы с просьбою помочь христианству и королевству. Это дело должно было рассматриваться прежде всего, но, как мы уже сказали, патриарх прервал его своею просьбою о графе. Вслед за тем он в гневе удалился из Акко.
Когда граф Иоппии узнал, что король не склонен к примирению с ним, то наделал еще больших зол. Он отправился вместе со своим войском к крепости Дарум. Там он напал на лагерь арабов, которые разбили палатки в той местности, чтобы пасти свои стада. Арабы сделали это с позволения короля, уверенные в его слове. Напав на них внезапно, граф отнял y них стада и рабов и с богатою добычею возвратился в Аскалон.
Когда король узнал об этом нападении, он снова собрал князей и поручил все управление государством графу Триполи, на храбрость и благоразумие которого он возлагал большие надежды. Этим распоряжением, по-видимому, он удовлетворил желание всего народа и большей части князей. Все были убеждены, что единственным путем к спасению было одно: поручить заботу о государстве графу Триполи.
Балдуин IV быстро слабел, и в марте 1185 года двадцатичетырехлетний монарх умер. Согласно желанию молодого прокаженного короля бароны королевства передали корону его племяннику Балдуину V, в то время бывшему восьмилетним ребенком. Раймунд Триполийский остался у власти в качестве регента и стал искать пути заключения мира с Саладином. Последний, погрязший во всевозможных распрях в Египте, принял предложение.
Было достигнуто временное равновесие, которое, впрочем, оказалось быстро нарушенным дальнейшими событиями в латинских государствах. В августе 1186 года в Акре умер Балдуин V. В отсутствие регента Раймунда королевой была провозглашена сестра Балдуина IV и жена Гвидо де Лузиньяна Сибилла, очень скоро короновавшая своего мужа. Это поставило партию «пришлых» во главу государства и раскололо ряды христиан на Востоке.
Раймунд Триполийский отказался признать новых монархов. К нему присоединились Боэмунд III, князь Антиохии, и некоторые другие представители латинской знати. Именно этот крайне неподходящий момент выбрал Рено де Шатийон, чтобы еще раз нарушить договоренность между латинскими государствами и Саладином. Как и пятью годами ранее, он напал на мусульманский караван, шедший в Каир. Саладин потребовал компенсации, Рено отказался. Король Гвидо не смог или не пожелал ничего предпринимать, и Саладин стал готовиться к новому нападению.
Глава 10
Нападение и ответный удар
Ослабленные взаимной ненавистью и недоверием в собственных рядах, латинские бароны оказались перед лицом нового нападения мусульман. Раймунд III и его друзья оставались в оппозиции иерусалимскому королю и его приближенным. Раймунд даже заключил союз с Саладином, чтобы
