обоих государей, не только с ними, но со всем народом. Ради грязных мирских расчетов он отдал Хадичу- биким развратнику Шах-Мансуру. Всех поэтов и даровитых людей Шейбани-хан отдал во власть мулле Бинаи. [Как тот, должно быть, обрадовался своему поэтическому отмщению.] Несмотря на свою неграмотность [это не соответствовало действительности], Шейбани-хан учил Кази Ихтиара и Мухаммеда Мир Юсуфа – знаменитых и даровитых гератских ученых – толковать Коран; взяв в руки перо, он исправлял писания и рисунки Султана-Али Мешхеди и художника Бехзада. Иногда он сочинял несколько безвкусных стихов и приказывал читать их с минбара, а потом распоряжался вывесить эти стихи на базарной площади и брал с народа подарки. Хотя он вставал с зарей, не пропускал пятикратных молитв и хорошо знал науку чтения Корана, но совершал много подобных глупых, бессмысленных и нечестивых поступков».
На самом деле великий Узбек был предан вере и ни в чем не отступал от ее правил, в отличие от царевичей Герата, набожных лишь для вида. Если не считать поголовного истребления всех претендентов на престол Тимуридов, которые попадали ему в руки, Шейбани был гуманным человеком. По странной прихоти судьбы его правоверность причинит немало неприятностей Бабуру, когда тот вновь окажется в Самарканде.
Не пороки Шейбани пугали Бабура, а его примечательный военный опыт и беспощадная решимость, которые он проявил при создании своей империи. Шейбани-хана Бабур боялся как никого другого. Тигр был последним правящим государем из рода Тимуридов и хорошо понимал, чем ему это грозит.
Летом 1507 года он потерял след Шейбани-хана. Очевидно, узбеки схлынули в сторону Персии, поскольку они объявились в священном городе Мешхеде. Но сам Шейбани-хан двинулся на юг, по направлению к Кандагару, не поднимаясь на перевалы и не повторяя ошибки, допущенной Бабуром прошлой зимой, когда ему пришлось прокладывать себе дорогу в снегу.
Несметные сокровища
Обстоятельства и невнимание к заговорам также привели Бабура в Кандагар.
Судя по всему, Тигра охватило то самое оживление, которое часто заканчивалось неприятностями. Вместе с Масумой из захваченного узбеками
Герата прибыло множество беженцев. Заслуженные воины искали защиты от распространяющейся власти узбеков и желали примкнуть к лагерю Бабура. Снова, как в стране Хосров-шаха, Бабур собрал армию добровольцев, которых объединило отчаяние. Однако теперь Тигр уже создал себе имя и стал прославленным вождем. Он заботился о своем народе и обеспечивал ему плодородные земли, оставляя себе совсем немногое; он замерзал в буран вместе со своими людьми, когда не удавалось найти крышу над головой или пещеру. Они знали его как храброго и великодушного человека и верили в его удачу, что немаловажно для солдат. В рядах нового войска звучали старые названия: тарханы и монголы, и даже урусы, то есть русские.
Бабур, воодушевленный этими событиями, лично возглавил свое разношерстное войско и все лето тщательно обучал его в окрестностях Кандагара.
Кандагар был одной из провинций уже не существующего государства Хусейна Байкары из Герата. Оба его государя погибли в недавней злосчастной битве. Слабо укрепленный город лежал к югу от дороги, связывавшей Индию с западом, близ брода через реку Гильменд. Здесь проходили караваны арабов, индусов и иудеев, везущие богатые товары из Индии – индиго, пряности, сахар, слоновую кость и драгоценности. Как правило, конфликты между государствами не отражались на караванной торговле. Ее охранял неписаный закон, такой же строгий, как закон ислама, защищающий собственность. Бабур также удерживал своих сподвижников от разграбления караванов, хотя и брал с них дань. Теперь многие караваны, из страха перед узбеками не решавшиеся идти через Герат или Мешхед, шли в обход мимо Кандагара. Как бы там ни было, этот город оказался ценным приобретением.
В то время город удерживали два независимых бека Аргуна, – одним из них был Муким, монгол, высланный Бабуром из Кабула. Бабур знал, что эта парочка ищет с ним союза, и, как всегда, без лишних размышлений пустился в путь, чтобы соединиться с ними и попытаться создать оборону против узбеков. На самом же деле предусмотрительные Аргуны вели переговоры с Шейбани-ханом, признав покорителя Герата своим государем. Когда Бабур предупредил их о своем прибытии, монголы прислали надменный ответ, как будто отвечали на прошение низшего по происхождению. Разгневанный Бабур ускорил свое передвижение, но неожиданно узнал от военачальников своего авангарда, что превосходящее по силе войско хозяев Кандагара выстроено в боевом порядке прямо перед ним на дороге.
Узнав об этом, Тигр совершил очередное безрассудство. Половина его отрядов рассеялась по окрестностям, отправившись искать воду, овец и зерно после тяжелого перехода. Собрав вокруг себя оставшуюся тысячу, он двинулся на армию Кандагара. Однако на этот раз люди были построены в отряды по десять и по пятьдесят человек, и во главе каждого отряда стояли бывалые вояки, которые знали, что делают. И в этот раз он положился на монгольскую тактику и обошел своим правым флангом передовую линию врага. Сражение было упорным, но в конце концов войско Аргуна не выдержало напора и разбежалось, отступая к городу.
Хотя Бабур и любил повторять изречение: «сколь часто малый отряд одолевал большой отряд с соизволения Аллаха», но эта битва при Кандагаре была выиграна благодаря усиленной дисциплине и мастерству командующих.
Добыча была впечатляющей. Полная казна крупного торгового города содержала такой запас серебряных монет, что их оказалось невозможно сосчитать. Монеты сгребли в мешки и погрузили на ослов и верблюдов. Бабур с улыбкой вспоминает, как он сражался с Мукимом за путь к сокровищам и в результате нашел в помещении казны своего двоюродного брата, который прибыл туда раньше его. Богатая добыча ждала их и в торговых лавках. Бабур описывает, как преобразился его лагерь, расположенный за городскими стенами, в лугах, когда он вернулся туда после не долгого отсутствия.
«Я прибыл в лагерь с опозданием. Это был не прежний лагерь, и я просто не узнал его. Вокруг него паслись кони хороших кровей, верблюды и мулы, нагруженные тканями, шатрами и наметами из алого бархата; в каждом помещении грудами лежали мешки и стояли сундуки. Имущество братьев, старшего и младшего, хранилось в особых сокровищницах; в каждой громоздились сундуки и кипы разной одежды, сумки и мешки с серебром. В любой палатке или шатре находилось множество добычи; овец было тоже много, но на них не обращали особенного внимания».
Преобразившийся лагерь быстро свернули. Касим-бек, которого ранили в голову, убеждал Бабура не откладывать возвращения в Кабул. Окрестности наводняли разрозненные шайки грабителей и узбеки, и преданный Касим умолял своего государя вернуться под защиту Кабульских гор. К счастью, Бабур последовал его совету. «Мы вернулись, – отмечает он, – с большим грузом сокровищ и другого добра, с великой честью и почетом».
Это было преувеличенно радостное заявление. Для управления Кандагаром была выбрана наихудшая личность – царевич Назир, который был не в состоянии удержать даже мирный Бадахшан. В пути до Тигра дошли плохие вести: Шейбани-хан со своей армией осадил Кандагар. Теперь он испытывал двойную благодарность к Касиму за его предостережение. Прибыв в Кабул, он немедленно созвал на совет своих беков и придворных. Что делать?
Впервые узбекский хан появился на подступах к Хиндустану. Не приходилось сомневаться в том, что по дороге туда он намеревается захватить Кабул.
Касим выступал за то, чтобы отойти к северу, на просторы Бадахшана. Плохо укрепленный и одиноко расположенный среди равнины Кабул оборонять было бесполезно.
Бабур не соглашался с ним. Он дал свою оценку сложившемуся положению, – во всяком случае, об этом мы читаем в его книге. «Теперь вся страна, что раньше принадлежала потомкам Тимур-бека, оказалась в руках узбеков, чужаков и врагов. Все уголки и окраины, где еще жили тюрки и чагатаи, волей-неволей пришлось уступить узбекам. Я пребывал в Кабуле в полном одиночестве, не имея ни возможности с кем- нибудь связаться, ни сил, чтобы дать врагам отпор. Видя перед собой такие силы, мы поневоле задумывались о том, чтобы найти для себя новое безопасное место, чтобы уйти подальше от столь сильного врага. Такое место можно было найти между Бадахшаном и Хиндустаном».
Бабур сообщает, что было принято решение идти в Хиндустан. Он достаточно объективно оценивал обстоятельства, но, очевидно, в нем самом произошли некие внутренние перемены. Десять лет назад он предпочел бы укрыться в горах и выждать удобного случая, чтобы пойти на врага с оружием. Что и предлагал ему Касим.
