Нет ничего печальнее, чем кокетство женщины средних лет, подумал Мортон; он увидел, как Линдман украдкой подал быстрый сигнал Нилсу. Его помощник ответил точно таким же еле заметным кивком с другой стороны зала.
— Тогда давайте выпьем за вашу премию, доктор Крамер, — сказала Соня. — Правда, у меня ничего не осталось в бокале, чтобы выпить с вами. — Ее взгляд принялся шарить в поисках официанта. Линдман слегка наклонил голову в ее направлении и произнес:
— Доктору Крамеру нужно встретиться еще с очень многими людьми, мадам.
Она секунду смотрела на него с открытым ртом, а потом гнев хлынул на них на всех, как горячий красный поток. Она ощутила жаркие объятия этого старого друга и позволила ему охватить себя всю, в то время как сама испытывала удовольствие от сознания, что гнев притупил ее унижение и прояснил разум и зрение.
— Никогда не называйте меня так. Никогда, никогда больше этого не делайте. Никогда. Никогда в жизни. Вы слышите меня, Олаф? Никогда больше этого не делайте! Никогда не называйте меня так!
— Миссис Крэйтон, пожалуйста, — взмолился Линдман.
Соня продолжала выплескивать ярость.
— Вы слышали меня, Олаф? Слышали, что я сказала? Никогда больше не называйте меня так. Никогда. Вы понимаете? — Она выплевывала каждое слово, как одиночный выстрел из автомата.
— Да, конечно.
— Тогда… Тогда…
Она посмотрела на остальных, вгляделась в окаменевшие лица, вслушалась в их таинственное понимающее молчание. Какая-то пелена затуманивала глаза и мешала видеть. Разве они не понимают, что она не пьяна, а просто в ярости? Господи, ей не надо было приходить сюда, не надо было подвергаться такому унижению. Чтобы ее спутали
— Это всегда полезно — выплеснуть ненужное из своего организма, миссис Крэйтон. Это самый быстрый и самый лучший способ вернуть уважение к себе.
— Благодарю вас, мистер Мортон. Я сейчас чувствую себя такой дурой, какой, наверное, казалась, когда кричала.
— Конечно. Но вы плюньте на это и как можно скорее забудьте.
Линдман развел руки и приблизился к Соне с раскаянием в лице.
— Пожалуйста, простите меня, миссис Крэйтон. Я порой так неловок в обращении со словами. Простите меня, пожалуйста, простите за мою оговорку.
Она мужественно улыбнулась.
— Мы все ошибаемся, Олаф!
— Моя ошибка была непростительной, — сокрушенно произнес Линдман.
— Вы прощены. — Она оглядела остальных и ухитрилась откуда-то изнутри извлечь еще одну улыбку. — Мой муж всегда говорил, что душевные и личные дела лучше всего предоставлять чиновникам, психиатрам и судьям. Не знаю, кого из них я бы предпочла сейчас.
Соня повернулась к Нилсу, который уже приблизился и тревожно топтался у ее локтя.
— Я бы хотела встретиться с некоторыми другими лауреатами. — Она взяла его под руку. — И, пожалуйста, раздобудьте мне еще выпить. Что-нибудь без алкоголя.
Ведя Иосифа и Мортона в другую сторону, Линдман вздохнул.
— Когда Нобель изобрел свой капсульный взрыватель, он и не подозревал, что есть кое-что куда более взрывоопасное: человеческая ревность. Вы только что видели одну ее сторону. Сейчас вы будете представлены другой.
Он быстро рассказал им о другой женщине в жизни Элмера Крэйтона и мгновение спустя уже представлял их Мадам.
— Вы можете оставить нас, граф Линдман, — твердо сказала она.
Он секунду неловко потоптался на месте, прежде чем отойти, и лишь тогда Мадам повернулась к Иосифу.
— Я многие годы следила за вашими работами по журналам. Ни один хирург не заслужил большего признания.
Иосиф наклонил голову и спросил:
— Вы поэтому хотели, чтобы мы встретились — обсудить мою работу? Я в любой момент могу выслать вам свои статьи. В них, вероятно, найдутся ответы на все ваши вопросы.
Она обдумала его слова и ответила:
— Я буду рада прочесть ваши статьи. Но все же надеюсь, что вы не отмените нашу встречу.
Мортону показалось, что это прозвучало как приказ.
Она повернулась и посмотрела на него.
— Полковник Мортон, я полагаю?
— Добрый вечер, мисс Монтан.
Мортон увидел, как что-то появилось в ее взгляде и исчезло, словно грозило вырваться наружу из глубины души.
— Я не пользовалась этим именем очень давно, полковник, — сказала она с улыбкой, в которой сквозила ярость.
Мортон покачал головой, словно говоря: век живи — век учись.
— Мне очень хотелось бы знать одну вещь. Как вы подписываетесь, когда совершаете сделку? — вежливо спросил он.
— Я не совершаю, как вы очаровательно выразились, сделок, полковник. — Ее лицо застыло, словно высеченное из камня.
— Прошу прощения. Кажется, я мешаю…
Но чему бы Мортон, как ему казалось, ни мешал, это было прервано громким голосом из центра зала, призвавшим всех к вниманию. Вслед за этим лакей в ливрее ударил жезлом об пол, чтобы все выровнялись в одну линию. Мадам заняла место между Иосифом и Мортоном.
Потом в почтительной тишине раздался сдавленный крик и вслед за ним стук высоких каблучков по полу. Головы ошеломленно повернулись — это Соня нетвердой походкой выбежала из зала. Через секунду за ней последовал Нилс.
Иосиф глубоко вздохнул, пытаясь обрести спокойствие.
— Бедная женщина.
Мортон уголком глаз взглянул на Мадам. Она продолжала равнодушно смотреть прямо перед собой. Его руки налились тяжестью, он инстинктивно опустил голову, словно бой барабана усилился так, что стал резать слух.
Мгновение спустя король Швеции в сопровождении принцев и принцесс — членов Королевской семьи — вошел в зал.
Энгель сверился с картой Стокгольма, оставленной в машине, а потом поехал вдоль Стургатана так, чтобы парк оставался слева от него. Листья уже опали, и голые деревья причудливо простирали ветки при свете уличных фонарей. Высокое здание на другой стороне было погружено во тьму. Он припарковал машину в конце улицы, вышел из нее и направился назад, проверяя номера домов. Вскоре он нашел адрес, который искал, и удовлетворенный вернулся в машину. На сиденье рядом с ним лежал чемоданчик. Поправив зеркало, чтобы ясно видеть любой приближающийся сзади транспорт, он устроился поудобнее и стал ждать. Было холодно, но ему нравилось работать в такую погоду. Она напоминала его родную Силезию.
