У нас есть хороший опыт работы с этой «постоянной труппой». Конечно, в беседе могут возникать и совершенно иные или дополнительные вариации «членов команды». Например, такие, которые указывают на временные или трансцендирующие аспекты возможных решений: это может быть цель, будущая задача или «дальнейший контекст» происходящего, или «то, что будет, когда цель будет достигнута» (Varga v. Kibed 1995), и смотря по обстоятельствам, заместители одного или нескольких заботливых или доброжелательных взрослых, замещающих отца и мать или ими являющихся.
Эти рисунки призваны показать, какую динамику отношений можно описать вокруг возникновения состояний страха и паники. Часто уже в беседе обнаруживается, что неосознанно, так сказать, за спиной «Я», две части развивают между собой интересную динамику отношений: ребенок сокращает собственные потребности в пользу других, поскольку видит их нужду. Тогда он предоставляет свою витальность для поддержания гармонии и сохранения «целого» («целым» может быть человек, семья, рабочий коллектив или что угодно еще). Таким образом он избегает опасности оказаться на заднем плане по сравнению с надсмотрщиком. Тут на помощь приходит страх и прерывает интеракцию между обоими, как бы говоря: «Так, теперь прихожу я, и хватит!» Так он освобождает и защищает ребенка. Результатом чего является разрешение на отступление, покой, отдых... но и пассивность, паралич, бессилие и ощущение «брошенности на произвол». Ничего больше не получается.
По аналогии с этим нечто подобное можно описать в так называемом «внешнем мире» клиентов: Между клиентом А и некой другой инстанцией Б развиваются отношения в треугольнике. Инстанция Б может быть человеком, но также какой-то задачей или вызовом, который(-ая) воспринимается как угроза или что-то непосильное. При этом человеку или задаче Б приписывается то, что во «внутреннем мире» соответствует надсмотрщику.
Этот процесс можно рассматривать таким образом, что так называемые «внутренние» инстанции образовались и образуются снова и снова как интернализации инстанций «внешних». То есть существует постоянная циркулярная соотнесенность и неразличимость между внутренними и внешними системами.
Вернемся к описанию процесса: третий в этом союзе — страх. В этих симметрично нарастающих отношениях А и Б он действует, особенно в форме панических атак, как социально позволенный сигнал стоп.
Одна клиентка выразила это так: «Только когда я начинаю испытывать страх и мне становится плохо, до моей семьи доходит, что я больше не могу!».
Пример
У Паулины, женщины 45 лет, первый образ расставленной ею системы «внутренних частей» выглядел так.
Для «Я» она выбрала пустое место на диване, для надсмотрщика и цели — по подушке, для страха — стул и для ребенка, которого она назвала тело, — большого плюшевого медведя.
И тут обнаруживается динамика, которую мы постоянно наблюдаем в таких расстановках: ребенок выпадает из поля зрения «Я», он чувствует себя как исключенный или заброшенный член семьи. Надсмотрщик наседает на «Я», строит из себя главного в доме, ему кажется, что он отвечает за то, чтобы в этой лавке хоть что-то функционировало. По ощущениям цели, «Я» ее не видит и не использует, и подумывает о кооперации с надсмотрщиком. Страх берет над «Я» такую власть, что оно вынуждено остановиться. Для «Я» позиция очень неприятная и в то же время дающая ему шанс. «Я» испытывает все более сильное желание целительных образов, возрастает готовность к переструктурированию внутренней системы и созданию нового баланса сил. Провести всю расстановку в течение одной сессии получается не всегда. Иногда первым, но большим шагом для клиентов бывает просто включение страха в расстановку. Возможность установить с ним контакт, в какой-то момент встать на его место и увидеть его добрые намерения по отношению к «Я» часто уже становится сильным переживанием в духе «Так вот оно что!».
В любом случае, как в английской истории о Ричарде Львиное Сердце, в терапевтическом процессе речь тоже идет о том, чтобы «Я» снова взяло на себя управление делами во внутренней системе и активно позаботилось о том, чтобы все части получили подобающие им места, где каждая из них сможет раскрыть свою добрую силу.
Образ-решение
В образе-решении у Паулины это выглядело так. своего внутреннего ребенка она взяла к себе на колени, и из глаз у нее покатились слезы. Она смогла увидеть и услышать то, что стремился показать ей страх: а именно то, что ее телу или внутреннему ребенку нужно, чтобы она его воспринимала и поддерживала с заверением: «Ты моя часть, и я позабочусь о тебе!» Бывший надсмотрщик теперь с радостью встал на защиту ее интересов в качестве ее правой руки или менеджера, служа ей со всей своей энергией. Она сама, «Я», в качестве «председателя этого объединения внутренних частей» (Schmidt, 1993) активно берет на себя влияние и ответственность за хорошее решение. Теперь она ясно видит свою цель и путь. Тогда страх преобразуется, немного отступает назад и в качестве стража находится в распоряжении внутреннего ребенка, а также становится советчиком «Я»: со всеми его знаниями о соотнесенности, должной мере и включенности в большее целое. (Если вопрос как раз в балансе между готовностью к достижениям, с одной стороны, и границами возможностей организма — с другой. Или если нужно привести в гармонию интересы социального окружения с витальными потребностями ее собственного жизненного пространства и ее собственным ритмом жизни.)
По нашему опыту, состояние клиентов заметно улучшается, если удается осуществить описанный здесь шаг: то есть если страх получает иное значение, а клиенты берут в свои руки любящую и твердую заботу о благополучии своего «внутреннего союза».
Страх как друг
Острые состояния страха прекращаются практически всегда или по крайней мере становятся значительно реже. При их повторном возникновении клиент может сам регулировать свое обращение с ними — такой опыт очень укрепляет.Одна клиентка, которую я после наших сессий в заключение спросила, что помогло ей справиться с приступами паники, ответила: «Самым важным было то, что я поняла: страх — мой друг, а не враг. А остальное — это самонаблюдение в повседневной жизни и телесный опыт того, что жизнь и земля меня держат».
Большинство клиентов заканчивают терапию, как только симптомы исчезают или становятся такими смирными, что напоминают скорее случайные «круги почета». Такие клиенты приходят еще только несколько раз как бы на «супервизию», чтобы интегрировать новообретенные возможности в разные контексты жизни и отношений. В этой точке иногда имеет смысл пригласить на беседу партнера или других близких. Кроме того, мы видим, что хорошим дополнением здесь могут быть сессии телесной терапии, например, по Фельденк-райзу.
Другие после некоторого перерыва приходят снова, часто на группу, где мы работаем с семейными расстановками. Тогда они уже готовы «предоставить себя» семейной динамике, семейным событиям и, может быть, связанной с этим боли, и на этом уровне принять дополнительные образы-решения.
Некоторые модели страха
В заключение следует упомянуть некоторые события или модели, очевидно связанные с динамикой страха, поскольку они встречались нам в рассказах об истории семьи и в расстановках семейных систем клиентов:
• ранние или драматические потери в собственной жизни или в родительской семье: например, потеря родины, ранняя смерть близких родственников или события, связанные с насилием;
• семейные ситуации, заставившие рано повзрослеть, — что часто связано с внутренней или внешней перегрузкой;
• сильная лояльность по отношению к обоим родителям, которая переживается как глубокая связь и в то же время как противоречивые требования.
Возможно, в этом и заключается ответ на вопрос, почему в начале терапии при состояниях страха и паники полезно фокусировать внутреннюю систему и предлагать расстановки на метафорическом уровне.
