и услышишь здесь, под этими сводами! Предателя ждет неотвратимая и скорая смерть, но и она не спасет отступника от вечного проклятия. Черный Дух будет преследовать его на земле, в небесах, в потустороннем мире и где угодно еще. Он не знает пощады, и у него не вымолить прощения! Готов ли ты дать клятву?
– Готов, – ответил Манфред не так напыщенно, как усатый, но с дрожью в голосе.
Он понял, что его ответ ничего не значит. Если бы он отказался, то просто не вышел бы из подземелья живым. Так что выбора ему не оставили.
Господин с водянистыми глазами молча уселся на стул с высокой резной спинкой и безмолвно наблюдал за происходящим.
Усатый снял с пояса связку ключей и открыл потайную дверцу в стене, откуда выдвинулось резное дубовое бюро.
– Договор мы скрепляем кровью! – мрачно провозгласил он, доставая необычной формы нож, лезвие которого сверкнуло в тусклом свете свечей.
Усатый быстро надрезал кожу на руке молодого человека, подставил черную чашу, собрав в нее несколько капель крови, обмакнул туда перо и подал Манфреду.
– Ты должен сам поставить подпись.
При этих словах он протянул гостю кусок пергамента с начертанной на нем красными чернилами клятвой. Внизу оставалось пустое место, где следовало расписаться. Манфред черкнул свое имя и поднял глаза на усатого.
– Все?
– Теперь ты не только врач и алхимик, но и член тайного общества, эмблема которого – Молчание. – Усатый приложил палец к губам, его примеру последовали все, кроме Манфреда. – Нарушивший молчание навеки станет добычей Черного Духа!
«Интересно, как они узнают, что кто-то нарушил клятву?»
Не успел гость подумать об этом, как элегантный господин произнес:
– Кровь нарушившего обещание потемнеет, и по цвету его подписи мы обнаружим изменника.
– Ошибки быть не может! – подтвердил усатый и криво усмехнулся. – Каждый раз, собираясь здесь, мы проверяем все подписи. И сейчас тоже.
Он вытащил из ящика бюро несколько кусков пергамента и по очереди подносил их к пламени свечи. В подземелье стояло гробовое молчание. Присутствующие затаили дыхание, ожидая результата проверки. Усатый откладывал в сторону пергамент за пергаментом и вдруг вскрикнул от неожиданности. Одна из подписей приобрела угольно-черный оттенок.
Манфред стоял ближе всех и напряженно всматривался в подписи, стараясь по именам установить, кто еще посвящен в тайну общества Молчания. К сожалению, усатый быстро складывал пергаменты на стол, и только тот, на котором подпись потемнела, задержался в его руках. К своему ужасу, молодой врач успел прочитать имя Маттео Альбицци, буквы которого из бурых превратились в иссиня-черные. Как это могло случиться? Старик не встает с постели уже несколько месяцев, и если разговаривает с кем-либо, то исключительно с женой, слугами и врачами. Манфреду он ничего не говорил. Чтобы такой подозрительный и заносчивый тип, как сеньор Маттео, стал делиться тайной со слугами, верилось с трудом. Значит, остаются Луиджи и Антония. О, только не это!
Молодой человек почувствовал головокружение и тошноту, на лбу выступил холодный пот. Усатый был удовлетворен произведенным на новичка впечатлением, не догадываясь об его истинной причине.
Манфред между тем лихорадочно пытался сообразить, что произошло. Неужели алхимики заметили, что кто-то посетил их лабораторию? Обнаружили следы, которые он мог оставить? Ну да! Ведь подземелье находится под палаццо Альбицци. Вот почему подпись старика потемнела! Или ее сделали такой, чтобы расправиться с хозяином дворца… и тем самым освободиться от исполнения обещания, данного больному…
Разные предположения роились в уме гостя, не находя подтверждения. Но если так, если алхимики заподозрили сеньора Маттео в предательстве, то именно Манфред и его чрезмерное любопытство послужат причиной гибели старика и, возможно, его жены. Ужас! Ничего подобного не приходило ему в голову! Вот чем может обернуться невинная забава… Как же быть?
Тем временем усатый с Кристофором разожгли огонь в печи, приготовили все, что могло понадобиться для опытов. Бледный господин сидел все так же молча, бесстрастно глядя на пламя, которое полыхало в его зрачках ярче, чем в приоткрытой дверце топки.
– Мы покажем тебе превращения «черного вещества», – произнес Кристофор, заискивающе глядя на Главного, как окрестил Манфред господина с водянистыми глазами.
Главный взял железными щипцами черный камешек, похожий на уголек, и начал раскалять его в огне. Постепенно камень стал неуловимо и стремительно изменяться. Словно текучие огненные струйки забегали по его тусклой поверхности, пошел густой дым без запаха.
Манфред не верил своим глазам. Он забыл и Луиджи, и сеньора Маттео, и опасность, – все, кроме Антонии, которую мысленно призывал разделить чудо, творящееся перед ним. Что это? Рождение первичной материи?.. Или превращение обычного камня в золото?..
Он отринул овладевший было им страх: запретное так захватывало, что ничто не могло победить эту ненасытную жажду познания.
Между тем черный камень стал алым и светящимся, его плотная структура сменилась на тонкую и прозрачную. Рубиновый огонь камня превратился в голубой, затем фиолетовый и рассыпался «хвостом павлина», засиял на все подземелье. Радужный «веер» заискрился оранжевым, мерцая и пульсируя…
Манфред закрыл глаза, не в силах смотреть на ослепительный свет чудесного камня.
Все, кроме Главного, отпрянули в стороны. Тот же держал сотворенное им волшебное вещество и откровенно любовался им. На его бледном лице блуждала улыбка.
– Ну вот, – произнес он глуховато и неторопливо. – Маленький черный уродец превратился в прекрасный, идеально гладкий, блестящий, как зеркало, камень. Давненько никто не видел подобного! Секрет людьми утерян. Однако то, что рассыпается в прах в земном мире, неподвластно разрушению в царстве Духа, где все знания бессмертны. Их нельзя уничтожить. Они вечны, следовательно, доступны, – так или иначе…
Он приподнял сияющий камень вверх, – ослепительно белое свечение вокруг словно преломлялось через невидимую грань, рассыпаясь всеми цветами радуги.
«“Голова черного ворона!” – догадался Манфред. – Вот как называется это вещество! Луиджи говорил мне о нем. Я слишком много думал об Антонии и пропускал важные вещи. Выходит, здесь собрались истинно великие маги. Зачем им понадобился такой несмышленыш, как я?»
– Прекрасный результат! – вновь заговорил Главный, словно отвечая на его вопрос. – Великий Дух передал нам все, что знал. Но… есть одна мелочь, осложняющая наши опыты. Полученное вещество неустойчиво: пройдет несколько часов, сияние потухнет, блестящая поверхность потускнеет, и дивный камень снова превратится в шершавую угольно-черную «голову ворона»…
Манфред невольно оглянулся. О каком Духе он говорит? Кроме усатого, Кристофора и самого молодого человека, в подземелье больше никого нет.
– Среди нас есть «Помнящий»! – провозгласил Главный.
Его тусклый голос прозвучал под темными сводами неожиданно громко. Манфред вздрогнул. Взоры всех присутствующих почему-то обратились на него. В чем дело?
Он вспомнил, как Луиджи показывал ему кусочек «философского камня», темно-фиолетового, с алыми рубиновыми вкраплениями. Вещество заворожило его. Твердое на вид и одновременно текучее, оно содержало внутри себя невидимое движение…
Мысль о том, что он может знать что-то, сам не подозревая об этом, исподволь пришла ему в голову. Кажется, члены «Общества Розы» намекают на нечто подобное. Они решили, будто он помнит! Но, Бога ради, что? Что он может помнить?
Внезапно Манфред сообразил, что действительно владеет некой тайной… Если бы только он сам проник в глубины своей памяти! Луиджи недаром именно его взял в ученики. Но тогда… эти господа не успокоятся, пока не узнают у него то, к чему он сам пока не имеет доступа.
В таком случае это меняет дело! Он в полной безопасности, пока алхимики надеются выудить у него интересующие их сведения. Еще есть время спасти Антонию и спастись самому.
