все же принял решение, и длинная, черная тень бесшумно двинулась в направлении дома. Обнаружив телефонные провода, Рифф их перерезал.
В левой части дома находилась оружейная комната. Замок не представлял труда для взломщика, и Рифф быстро оказался внутри. Никогда еще он не проникал тайком в чужой дом и теперь очень волновался. Стоя в темноте, он чутко прислушивался и только через некоторое время решился зажечь фонарь. Ружья он обнаружил быстро и сложил их на полу. Затем, следуя инструкции Моэ, начал поочередно открывать ящики стола. Обнаружив револьвер, Рифф собрал ружья в охапку и выскользнул из дома.
Все это требовало времени, и когда Рифф спрятал оружие и снова вернулся на ранчо, было уже половина третьего. Теперь он направился к гаражу, который оказался незапертым. Рифф вошел и прикрыл за собой дверь. Включив свет, он быстро вывернул свечи в обеих машинах, после чего завернул их в платок и тоже зарыл в землю.
Теперь он почти успокоился. План находился на стадии завершения: собака убрана, оружие спрятано, телефонные провода перерезаны, машины повреждены. Теперь следовало заняться слугой.
Из длинного узкого кармана на левой штанине Рифф достал велосипедную цепь: свое любимое оружие, которым он с успехом пользовался во всех драках. Рифф обмотал цепью правую руку, пошевелил пальцами, убеждаясь, что кулак стянут не слишком сильно, и направился к домику для слуг.
Ди Лонг был маленьким, худосочным человеком, к тому же у него были неважные нервы. Он проснулся в начале третьего оттого, что почувствовал беспокойство. Обычно он спал очень крепко, и это неожиданное пробуждение его удивило. Некоторое время он ворочался в постели, затем включил ночник, встал и пошел на кухню, чтобы попить. Достав из холодильника бутылку кока-колы, Ди Лонг пошел к двери и переступил порог. Некоторое время он смотрел на ранчо, которое выглядело очень красивым, посеребренное полной луной.
И вдруг прямо перед ним возник какой-то человек. Оба, остолбенев, уставились друг на друга. Лунный свет хорошо освещал Ди Лонга, и Рифф рассмотрел своего соперника, вьетнамцу же был виден лишь черный силуэт. Ди Лонг не мог даже закричать: ужас парализовал его, бутылка выпала из рук, челюсть отвалилась.
Рифф понял, что еще секунда, и вопль слуги вспорет ночную тишину. Он бросился вперед и кулаком, обмотанным цепью, ударил маленького человечка в лицо. Вьетнамец, пролетев несколько метров по воздуху, без звука повалился на землю.
«Я бы не стал его бить, — оправдывал себя Рифф, — но какого черта он вышел из дома? Боже правый, как он меня напугал!»
Рифф начал сматывать с руки цепь и почувствовал под пальцами влагу. Тогда он протер цепь песком и, убедившись, что крови не видно, положил свое оружие в карман.
После всего происшедшего Рифф достал сигарету и закурил. В лунном свете маленькие ступни неподвижно лежащего вьетнамца казались молочно-белыми.
А вдруг этот тип убит? Крамер говорил, что никакого риска нет, что отец девушки быстро согласится, и полиция ничего не узнает. Но если они начнут искать этого вьетнамца? Что тогда? Сможет ли Крамер спасти Риффа от электрического стула?
Он стоял, борясь с искушением пуститься наутек. Подойдя поближе, Рифф включил фонарь, и луч света осветил мертвое изуродованное лицо Ди Лонга.
Глава 5
Если бы Зельда Ван Уилли не была наследницей миллиарда долларов, трудно сказать, как бы сложилась ее судьба. Возможно, из нее получилась бы продавщица второразрядного магазина или очень средняя машинистка. Ясно одно: с ее нежеланием учиться и равнодушием ко всему, что не касалось се собственной персоны, эта девушка ничего не могла бы добиться.
Но поскольку Зельде посчастливилось родиться в семье техасского миллиардера, который обожал свою единственную дочь, она прекрасно уживалась со всеми недостатками, которыми наделила ее природа.
Больше всего на свете Зельда любила разглядывать свое обнаженное тело, отраженное огромным зеркалом в ванной комнате. Она была далеко не миловидной, и хотя у нее были красивые нос и рот, впечатление портил скошенный подбородок, а большие, неулыбчивые глаза создавали впечатление, что у девушки вечно плохое настроение. У Зельды была плоская грудь, и она очень страдала из-за этого недостатка, восхищаясь пышными формами известных кинозвезд, и втайне даже им завидовала. Правда, отсутствие груди несколько компенсировали полные бедра, которые Зельда старалась подчеркнуть, как можно туже стягивая поясом талию. Единственное, чем она была совершенно довольна, — длинные стройные ноги, на которые заглядывались даже взрослые мужчины.
С самого дня рождения Зельды все ее желания выполнялись, едва успев появиться в ее маленькой головке, и, может быть, поэтому уже в восемнадцать лет девушке все надоело, и она чувствовала себя усталой и раздраженной. Кроме того, ее давно уже тяготила вынужденная девственность, но среди ее знакомых не было принца, который смог бы оценить принесенную ему жертву. У Зельды все же хватало ума понять, что вьющиеся вокруг молодые люди интересуются лишь ее богатством, и постепенно она стала ненавидеть мужчин, хоть и вырезала потихоньку из журналов фотографии обнаженных мужчин с развитой мускулатурой. Другой ее страстью были автографы известных киноактеров. Она обожала Керри Гранта, Джорджа Сандеро и Уильяма Харта, которых считала эталонами мужской красоты и которых буквально замучила своими телефонными звонками.
Несмотря на то, что у Зельды было все, что можно купить за деньги, жизнь ее была довольно скучной. Четыре раза в неделю она ходила в кино и два раза в неделю устраивала приемы, которые были вульгарны и безвкусны, но молодым людям, которые туда приходили, нравились экзотические блюда и изысканные напитки, что не мешало им посмеиваться за спиной девушки. Находились и такие, кто, побывав однажды в доме богатой наследницы, этим и ограничивался.
Несколько парней, которых она считала своими друзьями, и была с ними довольно откровенна, знали, что во всех своих неприятностях Зельда винит отца. Ей казалось, что если бы не деньги, она уже давно была бы счастлива в браке. Именно замужество могло бы излечить ее от скуки, отец же считал это полнейшей ерундой. Он уже давно забыл собственную молодость и не сочувствовал дочери. Джек Уилли, конечно, пытался делать для своей любимицы все, что считал необходимым, но взгляды на жизнь у них безнадежно расходились.
В это июльское утро Зельда поднялась в семь часов и целый час мучила себя нещадным массажем, который делал массажист, живший в доме Уилли. Потом она позавтракала в обществе отца, вышла на крыльцо и, следуя заведенной привычке, села в «ягуар», который уже поджидал свою хозяйку.
Зельда сама водила машину и делала это мастерски. Если у нее и был какой-то талант, то это — талант шофера.
А в конце дороги за электрическими воротами Чита уже поджидала свою жертву. Она стояла возле голубого «линкольна», который Крамер купил на аукционе, и делала вид, что копается в двигателе. За кустами, в двенадцати ярдах от нее, с колотящимся от волнения сердцем на корточках сидел Моэ Могетти. Он знал, что Чита будет действовать по разработанному плану, но понимал, что возможны всякие неожиданности. Как и Рифф, Моэ отдавал себе отчет, что дороги назад нет, и что все участники операции рискуют головой.
Могетти пытался себя убедить, что Большой Джо никогда не ошибается, но вместе с тем понимал — Крамер уже далеко не тот человек, который долго и успешно терроризировал США. Кроме того, утром Моэ позвонил в больницу и ему сказали, что Лоле очень плохо. В душе считая себя подлецом, Могетти попросил передать матери, что очень занят, и придет, как только освободится. Он надеялся, что мать поймет и простит.
Эти мрачные мысли были прерваны шумом приближающегося «ягуара». Чита чуть ли не с головой забралась под капот своей машины. На ней было голубое платье, купленное на деньги Крамера, волосы она перехватила голубой лентой. Теперь девушка ничем не отличалась от тысяч других юных американок и не вызывала никаких подозрений.
