Дед, воспользовавшись тем, что его отпустили, треснул медика клюкой. Прапорщик медицинской службы ойкнул, согнулся и заорал благим матом — «Вон! И уберите своего психа придурошного! Сами его лечите!». Он ринулся к старику, чтобы выкинуть его из приемной амбулатории.
Конечников загородил деда, раскинув руки, стал оттеснять медика.
— Успокойся, Павел Петрович, успокойся. С меня причитается.
Он сунул купюру в карман халата.
— Хрен с вами, — устало согласился медик. — Пейте с Павла Петровича кровь за его доброту… Раздевайте пациента.
Виктор, преодолевая сопротивление деда, снял с него кожушок и рубаху. Старик снова тонко заныл, размазывая слезы по дряблым щекам.
Конечников, увидев деда без одежды, едва сам не заплакал. На худом теле с выпирающими костями виднелись две гноящиеся незарастающие раны, одна на животе и вторая чуть пониже ключицы.
— Еб вашу мать, — поразился фельдшер. — До чего старика довели.
Он решительно уложил деда. Небрежно осмотрел раны, сыпля медицинскими терминами пополам с матом. Руки его тряслись, а в глазах стояло тоскливое выражение.
— Бля, ты куда смотрел? — с досадой спросил он Виктора. — Это ведь вылечить — два пальца обоссать. Когда ты приходил?
— В утом годе, — ответил Виктор.
— Ну и чего сопли жевал, сказать не мог?
— Вы ж мне аптечку дали. Таблетки давал, мазями мазал, йодом прижигал, повязки прикладывал.
— Аптечку… — медик снова выругался. — Нихуя тут с аптечкой сделаешь.
Он извлек иньектор и ткнул деда в предплечье. Старик дернулся и снова заплакал. Потом обмяк, и стал заваливаться назад.
— Э, ты че сделал — то, — недоуменно- угрожающим тоном спросил Виктор.
— Нормально, — ответил Конечников. — Деда держи, укладывай.
— Сейчас мы старичка подлатаем, как новый будет, — успокаивая братьев, сказал медик.
Он небрежно кинул датчики возле свищей. Потом уронил несущие дуги с блоками регенерации, приблизительно, на глазок отрегулировав их положение, потыкал кнопки на пульте, быстро набросил на запястья пациента широкие прозрачные браслеты, затянул их ремешками и убедился, что на пульте загорелся оранжевый огонек.
— Витька, бегом в телегу, — скомандовал Конечников. — Харч неси.
Когда Виктор вернулся, автомат закончил сканирование и приступил к лечению. Блоки нашли правильное положение, опустились на телескопических штангах к телу.
Автоматические иглы, мягко подрабатывая сервоприводами вонзилась в вены старика. Кровь потекла по прозрачным трубкам.
— А че это вы делаете? — с подозрением поинтересовался Виктор. — Зачем это его обескровливаете?
— Это мы ему кровь чистим. Должна же грязь из ран куда-то уйти, — пояснил медик.
— Нормально, Витя, нормально, — успокоил его брат.
— Нифига себе нормально, — сказал он, с подозрением подходя к телу. — Кровь берете… В унутрех ковыряетесь. Прям как-то не по-людски.
Виктор присел, стараясь разглядеть блестящие, светящиеся штуки, которые двигались внутри раны.
— А как было — по-людски? — окрысился фельдшер.
— Через час дед будет как новый. Я много раз видел, как это делается, — сказал Конечников и предложил ему. — Это дело следует спрыснуть. Но сначала… Пробовал местный продукт?
С этими словами он протянул кринку медику. Тот с подозрением понюхал, потом залез пальцами, выловил огурец и, не удержавшись, с удовольствием сожрал, энергично чавкая.
— Вкусно, блин.
— Витька, налей ему нашей.
Виктор аккуратно, чтобы не раздавить взял мензурку и набулькал туда самогонки. Медик взял, и, предложив жестом обождать, вынул из шкафа с посудой парочку емкостей. Тем временем Виктор нарезал крепко просоленного сала и копченого мяса.
Мужики звякнули мензурками и выпили.
— За здоровье, — провозгласил медик. Потом добавил. — Крепкая зараза.
— Заешь, — предложил Конечников, показывая на ломтики сала.
Павел Петрович недоверчиво понюхал остро пахнущее угощение. Потом положил в рот и долго жевал.
— Смак, — наконец сказал медик.
— А то, — ответил Федор. — Все натуральное, свежее.
— И чего ваши бабы так мало этого добра на рынке продают? И «горючку»… Хоть и отдает сивухой, но и пьется легче, и не так болеешь с бодуна.
В дверь постучали. В приемной появился офицер — строитель.
— День добрый, Петрович. День добрый, уважаемые, — приветствовал он компанию. — Петрович, сердчишко разболелось, дай таблеточку.
— Возьми там на столике… Сам знаешь — какую. Недосуг мне, не видишь занят.
— Спасибо за заботу отец родной, — ответил строитель, причем нельзя было понять, издевается он или на самом деле благодарит.
— И много не бери, они у меня посчитаны, потом проверю.
Строитель проигнорировал его высказывание, лишь дернулся и покраснел от досады. Убрав лекарства в коробульку и запрятав глубоко в карман, второй лейтенант продолжил:
— А чего это вы дитенка на холоде под дождем держите? Вон он весь замерз, одни глазенки сверкают. Непорядок.
— А тебе чего Иван Федорович? — недружелюбно поинтересовался медик.
— Лося он караулит, — пояснил Виктор. — Мой ребенок, что хочу, то и поручу.
— Ты таблетки взял? Еще что-то надо? — совсем уже невежливо спросил медик.
— Жалко мальца, — ответил строитель. — Я солдата вызову. Пусть мальчишка в тепле посидит.
И не дожидаясь ответа, скомандовал в рацию: — «Галкин, дневального свободной смены с оружием бегом сюда». «А куда прислать-то?» — спросил голос из коробки.
— «Мать твою» — выругался второй лейтенант. — «К амбулатории, конечно».
— «Что я мысли читать научился», — невнятно прохрипел динамик, будто собеседник не вовремя отжал кнопку передачи.
— «Поговори у меня», — по привычке пригрозил строитель.
Через три минуты по импровизированной мостовой гулко простучали солдатские сапоги.
Второй лейтенант высунулся, проорал что-то в своей обычной манере про зубы и кичу до конца службы, потом позвал:
— Пацан иди сюда, погрейся.
Алешка, судя по всему, не сдвинулся с места, поскольку, второй лейтенант крикнул совсем грубо:
— Эй, ты что, оглох?
— А ты чего тут у меня командуешь? — поинтересовался медик.
— А то, что я тут всем начальник, не забывайся «кусок». Если я у тебя таблетки беру, это ничего не значит. Обойдусь я без твоих таблеток, но ты говнюк будешь по струнке ходить, — лейтенант подошел к столу и с вызовом уперся взглядом в глаза медика. Тот, хоть и неуверенно, но стал подниматься.
— Ша, Павел Петрович, — скомандовал Конечников, вставая сам и кладя руку на плечо медика, заставляя его сесть. — Ты сначала деда вылечи, а потом делай что хочешь.
Конечников опираясь на палку, выбрался к дверям и поманил мальчика к себе.
— Иду, дядя Федя, — отозвался племянник.
