— Зачем мне в армии деньги? — равнодушно ответил Конечников. — Будем живы — потом сочтемся.
— Ну, а как же… — попытался снова возразить Виктор.
— Лет через пятнадцать, снова об этом поговорим…
— Ладно, — сказал Виктор. — Нам тут каки-то карточки дали, так на них и одежу дают, и припасы. Отдам я свою, возьмем каньяка твоего, цигарок золоченых, жрачки…Погуляем. Я угощаю.
— Какие такие карточки?
— А вот, — Виктор с готовностью достал из «сидора» кусок пластика и потянул брату. — Цена ей грош, а если поторговаться можно ружо взять с пулями и ящик консервов.
Конечников долго вертел в руках именную кредитку, поднес ее к считывателю сигнального браслета. На экранчике высветилась сумма в десять тысяч.
— Ебена мать, — поразился он. — Откуда это у тебя?
— А это в тот год, позапрошлый всем давали. И старым и малым. Имя спрашивали, заставляли крестик на бумаге ставить. Я вместо крестика свою подпись изобразил, так барин удивлялся, откуда я грамоте обучен.
— А не сказали, для чего это? — поинтересовался Конечников.
— Сказали, как не сказать. Дескать, за все наши мучения от князя-амператора подмога. Спасибо яму, энтому князю — амператору. Многие поменяли, довольны. Материев, ниток, ружа, ножи, струмент получили. Кто побойчей, рублев на пятьдесят. Я потом посмотрел, сколько все это в лавке стоит. За какую- то карточку. Добрый, наверное, человек энтот князь-амператор.
— Карточку свою спрячь, — сказал Конечников, протягивая кредитку обратно. — Нет ее у тебя. И бабу свою попроси разузнать, кто сменял. Список составим.
— А зачем? — поинтересовался брат.
— Потом объясню.
Конечников вдруг понял, что никуда его Александра не отпустила. Она просто сделала так, чтобы он никуда не делся от нее.
— Дык с нас и можно начинать. Я свою фельшару за аптечку отдал. А дедову карточку сменял на промысловку. Ружо в тот день, у деда пропало, а моя лупилка энто дробовик. На большого зверя не сходишь, да и в лесу боязно.
— А мой пистолет? — спросил Конечников.
— Батарейка в нем сдохла, а новой такой не найти.
— А адаптер?
— Колечко-то? Оно поплавилось и перекорежилось. Замкнуло, наверное. От ружа батарейку вставлял, чуть не испортил. Нагрелась так, что руки жгла.
— Ладно, купим. Не проблема, — ответил он. — Скажи лучше, Вить, а не слышал, построили телепорт?
— Ась? — не понял брат.
— Ну, это чтобы раз, — и в другом месте оказаться.
— А, для кораблев… — сообразил брат. — Не, говорят только строют.
— А как все это завозят? В смысле провиант и припасы.
— Бог их знат. Слыхал только, что ловять они каки-то кантенеры. Один раз упустили, так за припасом чуть ли не Христа ради приходили.
Деньгов давали, товар, даже специальны коротки ружжа предлагали, из армейского запасу. Кой-кто соблазнился, правда пожалел потом. Утку вклочья. Хорошо на крупного зверя. Пулька хоть и медленно летить, глазом видно, но большая, оттого дыры бьет — кулак входит. Волка, лося, ведмедя наповал, но мясо, однако, сильно портит. Если пулькой глиняной зарядить, как мы в детстве делали, замучаешься зубами скрипеть. Ешь и плюешься глиняными осколками. Може быть эланцев сподручно бить, а для охоты — так…
Да и шарики самодельные через раз выстреливает, надо в лавке заряды брать. По мне старое дедово ружьецо было — самое милое дело. Хошь мелким камешком снаряди вместо дроба, хошь пулькой глиняной, — и точно, и убойно, и надежно.
— Странно, — подивился Конечников. — Я знаю, что «полтинка» стреляет чем угодно, хоть гвоздями. И скорость у нее — дай Боже… Дома покажешь. Может и в правду, какие-то испорченные ружья вам подсунули.
За разговором телега взобралась на пригорок.
Поселок «космонаутов» лежал перед ними. Он сильно разросся. Первые блокгаузы, которые помнил Конечников, потерялись в череде уродливых строений.
Стандартные модули были дополнены кривыми пристройками из серых досок и кусков обшивки одноразовых транспортных контейнеров, в которые на Амальгаму доставляли блага цивилизации.
Со стороны поселок выглядел сляпанным из подручного материала бомжовским куренем на свалке.
Сквозь видимость хаоса просматривалась стандартная имперская планировка с центральной площадью и исходящей с нее главной улицей, по местным меркам достаточно широкой, покрытой все теми же порезанными на кособокие куски ребристыми остатками контейнерной обшивки.
— С бодуна чекрыжили? — с усмешкой поинтересовался Федор, показывая на серебристые листы со следами термических разводов по краям, криво нарезанные лазерным лучом.
— Да, могет быть — ответил брат. — Они тута не просыхают.
— А «горючку» где берут?
— Да хрен их знат. Привозят.
— Не ходили ваши «космонавты» в поселок за самогонкой?
— Не… С энтим строго. — Мужики их как встретят, так по сусалам.
— А они?
— Ну, и они, — пожал плечами Виктор, открыв рот, отодвинул пальцем губу, показывая отсутствие 2 верхних коренных зубов слева.
— А как же вы на ярмарку ездите?
— На ярманке вроде замирения у нас. Они не трогают, мы не трогаем.
— Хорошо…
Рогнеда успела прочесть изрядный кусок текста, прежде чем Андрей составил ей компанию. Появление Живого Бога было громогласным и пугающим. Он возник позади девушки и разразился гулким, протяжным воем и замогильным хохотом привидения из детской визии.
Рогнеда подскочила от неожиданности. Пастушонок довольно рассмеялся.
— Что за идиотские шуточки? — зло спросила Живая Богиня.
— Ладно, не обижайся, — сказал Управитель, продолжая веселиться.
— Получишь как-нибудь, — пообещала ему она.
— Ну-ну… Попробуй, — на всякий случай пригрозил ей Управитель.
— И давно ты здесь? — поинтересовалась Ганя.
— Почти с начала присутствую, — ответил Андрей. — А ты не читала вечером, вопреки обыкновению.
— Тернавь кончилась, — с усмешкой сказала Живая Богиня.
— Да, без курева нельзя, — в тон ей ответил Пастушонок. — Особенно если читаешь о простой пейзанской жизни.
— Глупый ты, Андрей, — заметила она. — Ничего не видишь.
— А что я должен был видеть? — поинтересовался Управитель. — Скучная, примитивная жизнь.
— А движения Вечности ты не заметил? — поинтересовалась Живая Богиня.