дистроед терибл сейсмик вэйв от землятрясений. А очьен скоро на повьерхност будет ван хан… то есть сто градус саб зиро и жизн станет невозможн… Иланцам горазд легч строит новый верфв новый мест, чем восстанвливайт эта. Редкий по удач несчастни случай…
— Значит, СНГ сможет продавать эланцам боевые корабли, которые они раньше покупать не хотели. Коммандер, мы уклоняемся от темы.
— Продолжайте, please.
Генерал сердито взглянул на «торгаша» и продолжил:
— Для проведения операции были отобраны добровольцы, готовые умереть, но выполнить задачу.
— Вот как, — иронически произнес «торгаш». — Лойтнант, — обратился он к Конечникову. — Вы есть добровольно соглашайся?
— Так точно! — отрубил Федор, и лишь краткая пауза и пара взмахов ресниц показали, что он впервые слышит о том, что был «добровольцем».
— ОК, — сердито произнес представитель Союза Семи. — Отсутсвий в телепортейторний книга стартовой запись, и более того всякий инфомейшен о запуск групп, тоже есть следствий этот «добровольност». Оббросивв вся лож, который я есть услышайт, могу резюмироват: был совершен пиратский атак, причьем все был оформлен так, чтобы можно бы отказаться от сам факт нападьений.
— Извольте не передергивать, господин коммандер, — возразил генерал. — Была проведена военная операция, на которую, ввиду ее крайней опасности были отобраны те, кто знал, на что они идут. Кстати, можете спросить любого.
— О, — махнул рукой офицер, — не есть сомневайся в их энсез.
— Итак, продолжим. Линейный корабль «Эстреко» был сбит в бою. Не наша вина, что экипаж оказался укомплектованным трусами, которые больше всего заботились о своих поганых задницах. Они могли направить корабль в сторону от планеты, но, видимо, предпочли покинуть его в спасательных капсулах…
— Хо, — коротко усмехнулся коммандер, — по мой сведений никто и не пытайся бежайт с «Истреко». Олл пипрл есть умирайт от попаданий мазл, сброщенный этот молодчик.
— Был бой, — возразил ему бригадный генерал, — Первый лейтенант выполнил приказ командира.
— Итс гуд, что ви не пытаться перекладывайт вина на стрелочник, — довольно произнес «торгаш». Ай эм неве… простит ми, я никогда бы не есть верид, что он сам это делайд без команд.
— Но на борту выпущенной им ракеты было написано «За Амальгаму», а это родная планета первого лейтенанта, — подал голос председатель суда.
Воцарилось неловкое молчание.
— Its really? — ледяным голосом спросил представитель Союза Семи.
— Казимир Игнатьевич, вы ничего не путаете? — с убийственно — ледяной вежливостью поинтересовался бригадный генерал.
— Нет. Я сам видел эту запись.
— А, — иронически произнес генерал, — нашлась, значит. А вы говорили, что потеряли, будто бы испарилась бесследно.
— Вы знаете, была попытка запись испортить, остался лишь небольшой кусок.
— Включите, пожалуйста, — также холодно попросил Никифоров.
Ракурс позволял догадаться, что снимала камера, установленная в районе второй батареи. Конечников вспомнил, что именно туда угодил картечно — плазменный залп пушек эланского крейсера. Изображение было не слишком четким, видеодатчики пострадали от жара и сильнейшего электромагнитного импульса.
На экране вырастал эланский линкор.
«Приготовились! Васька, кидай «дуру» по сигналу» — услышал Конечников свой собственный голос.
«Крок, это все из-за меня» — ответил ему голос Василия.
Через весь экран пролетела неживая туша «пакадуры». На борту ракеты явственно читалась надпись: «За Амальгаму».
Потом картинка крутилась и прыгала под наполненные смертельным ужасом мольбы принять, даровать спасение и жизнь вечную. Затем огненный сполох, частично прикрытый корпусом вражеского линкора, окончательно испортил светочувствительные элементы камеры.
— Я думаю, все ясно. Особенно эта надпись — «За Амальгаму». Обратите внимание, что Конечников — уроженец Амальгамы, на которой 900 лет назад случилось всем известное несчастье, причины которого до сих пор неясны. Обвиняемый считает, что эту самую Амальгаму расстрелял эланский линейный корабль, что вызвало антипарниковый эффект и гибель практически всего населения на планеты.
Обвиняемый неоднократно подавал рапорты и даже пытался обратиться напрямую в суд по правам человека Союза Семи с целью начать производство по делу о гибели гражданского населения на Амальгаме.
По показаниям капитана Симонова, обвиняемый все свободное время посвящал разработке акций уничтожения эланских кораблей и планет. Налицо преступное намерение. Обвиняемый заранее подготовил план мести, выносил его и осуществил, когда сложились благоприятные условия. Как вы считаете, Николай Иванович? — спросил судья командующего.
Тот в задумчивости покачал головой и с откровенной ненавистью посмотрел на председателя суда.
— Что вы об этом думаете, господин коммандер? — спросил после некоторого молчания генерал.
— Ваш косподин судиа, есть желат уверяйт меня, — от волнения «торгаш» еще больше стал коверкать рич, — что официрс арми грейт конясь, есть мечтайт kill, crash and destroy, цивил житьель плэнэтс Иланиш эмпэйр. Я есть не верить и полагайт, что у косподин судья есть личный мотив направляйт менья в саблуждений.
— Точно так, господин коммандер, — отозвался бригадный генерал. — Наш господин судья приходится троюродным братом отцу полковника Гагарина.
— О, я есть понимайт, — после напряженной паузы отозвался серомундирный офицер. — В ваш государсв родство есть играйт очьен болшой рол.
Бригадный генерал несколько сконфуженно кивнул. Конечников отметил некоторую наиграность в этом жесте.
— Конечников, скажите, что означала фраза «Крок, это все из-за меня», и кому она принадлежала? — спросил бригадный генерал.
— Крок — это мое прозвище, — ответил первый лейтенант. Обращался ко мне второй лейтенант Стрельников. А фраза… — Конечников задумался. — Я полагаю так. Думая, что через несколько секунд умрет, второй лейтенант выражал сожаление о потере ракеты, расстрелянной канонирам эланского крейсера, что и заставило атаковать таким вот образом.
— Хорошо, — ответил ему генерал и Федор увидел, что в глазах командующего мелькнули лукавые чертики. — А зачем же вы вообще на рожон полезли?
— По приказу полковника Гагарина, господин командующий!
— Вы можете это доказать? — откровенно веселясь, поинтересовался Никифоров.
— Да спросите любого офицера, посмотрите записи черных ящиков других кораблей, и поймете, что я говорю правду — ответил Конечников.
— Боюсь, что вопросов станет больше, — для острастки сказал командующий.
— Йес, косподин дженерал, please start your record — поддержал его наблюдатель Союза Семи.
Никифоров с кривой улыбкой кивнул адъютанту, и тот извлек из портфеля объемистый блок перманентного документирования повышенной надежности — так официально назывался корабельный рекордер.
— Прошу обратить внимание на серийные номера и наличие пломб. Прошу отметить исправность внутреннего таймера, — сказал бригадный генерал, обращаясь вроде бы ко всем, но имея в виду в первую очередь «торгашеского» коммандера.
