— Чего? — не понял он.
— В старые времена, когда люди больше понимали подноготную своих поступков, действовало мудрое правило — три человека на одну пушку. Подумай — на одно небольшое орудие.
А мощь, которая дана пилотам «Дракона» невообразимо огромна. Сила новой звезды спрятана под броней этого корабля. Это непереносимое искушение для троих слабых людей. Ты подумал, кто остановит «черных ангелов», если они захотят повернуть орудия в другую сторону?
— Это что, воевать за берсерков? Вместе с кораблями — роботами? Чушь…
— Не уверена, — ответила она. — Скорее бороться против законной власти государства. Расстреливать пассажирские лайнеры, взрывать с таким трудом восстановленные транспортные порталы, громить обитаемые миры. Не боишься новой генерации космических бродяг и пиратов, кочующих как саранча от планеты к планете?
— Мы позволяем им жить так, как они считают нужным. Мы даем им лучшее. И это того стоит.
— На твоем месте я бы не пела «черным» дифирамбы. Когда все захотят стать такими как они, с кого будут тянуть энергию Башни Контроля? И кому мы будем вешать лапшу на уши, заставляя бегать за колбаской, подвешенной перед носом?
— А… — только и смог сказать Управитель и осекся, понимая справедливость слов Рогнеды. Потом он всеже собрался и произнес. — Ну, это когда будет…
— Оттого вы все не умеете мягко изменять мир, что не хотите видеть даже на шаг вперед, — сказала Живая Богиня.
— Хорошо хоть ты умеешь, — неопределенным тоном заметил Андрей.
Управительница внимательно посмотрела на него, не издевается ли…
— А меня сегодня мальчик будет ждать, — сказала она, меняя тему. — Я договорилась пойти с ним на «поганку».
— И что?
— Ничего ты не понимаешь. Дискотека — это так здорово. А после танцев — драка, когда народ выдавливает крайних за ограждения площадки. Парни и девушки падают с высоты в полтора километра. Потом они попадают в зону мягкого силового поля, которое позволяет благополучно приземлиться, — Управительница встала и прошлась пружинистой походкой, словно танцуя. — Бывают, конечно, и несчастные случаи, но редко. Они лишь придают остроты.
Вообще, мне нравится такая жизнь. Может быть, я прожила бы так лет 100 в 3–4 приема, забыв про свои заморочки.
Там все просто. День за партой. Потом, когда станешь старше, служишь девочкой на побегушках в какой-нибудь конторе. И каждый вечер — забегаловка, дискач и компания. Танцы, поцелуи, пиво, драки наших мальчиков с чужими, завывание сирен полицейских глайдеров, погони, прятки во тьме. А если кончится хорошо, — отвязный секс на скамейке в парке или в кустах. Это все настоящее, в отличие от того, и чем мы себя тут потчуем…
Живая Богиня преобразилась. Она самозабвенно стала танцевать под слышимую только ей музыку. Движения были нарочито небрежными, вызывающими. Ее зеленые глаза стали пустыми, на лице проступило странное выражение — смесь удовольствия, интереса, настороженности, легкой угрозы и деланной скуки.
— И это говорит Управительница Жизни, — недовольно сказал Андрей.
— Это говорит Управительница Жизни, которая давно поняла, что сила, власть и мудрость не в состоянии сделать ее счастливее девочки-пустышки, жизнь которой на мгновение появляется слабым огоньком и сразу исчезает в потоке бытия, — продолжая дергаться, ответила Ганя.
— Когда ты была императрицей, ты считала также?
— Думаешь, что по больному бьешь, Пастушонок? — сказала Управительница останавливаясь. — Я сотни лет жила одна, разговаривая с камнями и птицами, столько раз забывала себя и заново восстанавливала, что там больше не осталось ничего от меня прежней.
Мир вокруг потерял цвет, став однообразно серым.
— Ладно… Давай еще немного послушаем, — помолчав, предложила девушка.
Глава 5
ВИДЕНИЯ ТЮРЕМНОГО БЛОКА
Конечникова отправили обратно в гарнизонную тюрьму, но в другой отсек где камеры были побольше и почище. К положенному времени принесли стандартный командирский обед, а к нему прибавили бутылек винного довольствия. Вечером был соответствующий чину порцион.
Надзиратель принес чистое, хорошо пахнущее белье, заботливо поинтересовался, в какое время господин первый лейтенант желает, чтобы у него погасили свет.
Конечников разложил постель и упал на снежное великолепие простыней.
Мысли снова вернулись к процессу…
Новый судья подошел к делу очень просто. Поскольку и.о. командира звездолета выполнял приказ и предупреждал об опасности, судья быстро перевел его из обвиняемых в просто нарушители кодекса.
На мертвого полковника Гагарина повесили всех собак, обвинили в игнорировании инструкций командования.
А потом вызвали научного консультанта из группы бурового оборудования. Им оказалась Хелена, вдова Сергея Ястребова. Она с серьезным видом рассказала об условиях возникновения реакции полного распада и вывела, что случившееся с точки зрения современной науки невозможно.
Когда взбешенный коммандер заголосил об очевидном несоответствии практики и теории, Хелена сначала произнесла странное словосочетание «второй вакуум», потом испуганно взглянула на бригадного генерала.
— Господин коммандер, — вмешался тот, — Мы не можем отвечать за незаконные эксперименты эланцев.
Больше вопрос не поднимался. По поводу проступка Конечникова было вынесено частное определение и было предложено рассмотреть этот случай на суде офицерской чести. Однако особо было отмечено, что в той ситуации действия первого лейтенанта были абсолютно правильными.
Дело развалилось. Виноватых в смерти 500 миллионов не нашлось. Единственный человек, на которого можно было возложить вину за произошедшее, лежал в портативном холодильнике с разнесенной в клочья головой. Останки бывшего командира группы подготовили для отправки на независимую экспертизу в Аделаиде.
Чтобы не дразнить наблюдателя, Конечникова снова отправили в тюрьму. Он понимал, что через пару дней его отпустят, и свобода это только вопрос времени. Удача снова улыбнулась первому лейтенанту.
Ночью Конечников услышал, как тихонько клацнул замок. Он подошел к двери, потянул за ручку. Дверь отошла. Конечников вышел из камеры в коридор. Посты пустовали. Он беспрепятственно прошел к запасному выходу из блока. Так он мог сразу миновать центральные пропускные пункты и оказаться в знакомых технических отсеках.
Стараясь не греметь, он спустился по гулкой стальной лесенке на пару пролетов, как вдруг где-то далеко завыла сирена.
«Этого не хватало» — подумал Федор. — «Опомнились, суки».
Бабахнул звонкий, отрывистый, больно ударивший по ушам звук взрыва. Лестницу основательно встряхнуло. Пошли трески и скрипы, посыпалась штукатурка. Федор помчался со всех ног, прыгая сразу через несколько ступенек, пока не добежал до самого низа. Он нырнул в какую-то дверку и оказался в развороченном холле здания. Раздумывать было некогда. Лестница за ним складывалась с жутким грохотом. Наконец, она рухнула, выломав часть стены и наполнив пространство клубами пыли.
