— Хоть кто-то перед искусом устоял. А с тобой давай кумысу выпьем, что степняки для гостей оставили. Нечто мы с тобой хуже будем?
— Глянь, скачет кто-то! Не за мной ли? — встрепенулся Любовод. И тут же успокоился: — Нет, то местные. Стало быть, не за мной.
— Если местные, то за мной, — облизнул пересохшие губы Середин. — Сейчас опять начнется. Хоть прячься!
Спрятаться Олег не успел и в награду за то получил в подарок богато украшенную золотыми клепками и самоцветами конскую упряжь. И, разумеется, уверения в преданности и дружбе. Он ощутил себя одиноким волком, терпеливо обкладываемым флажками.
На рассвете в ратном лагере снова появились визитеры. Все тот же сказитель и еще полтора десятка нукеров вежливо поинтересовались, куда идут путники, а услышав уже известный ответ — предложили проводить дорогих гостей самой удобной дорогой. Путники согласились — и оказались правы. Дождавшись, пока воины оседлают коней и поднимутся в седло, кочевники в белых бурках с ходу перешли на рысь. Уже через час они пронеслись мимо жмущегося к горам обоза, вброд пересекли узкую быструю речушку, несущую к Или холодную прозрачную воду, с грустью форсировали влажные луга с сочной высокой травой, скользящей колосками по конским брюхам, опять перешли на рысь по уже выщипанному пастбищу и уже за ним остановились на привал на обширном галечном пляже меж двух речушек. Одной была все та же Или нежно зеленого цвета — можно подумать, где-то в верховьях она размыла месторождение изумрудов и теперь сама стала драгоценной от поверхности до дна. Справа, на удалении полуверсты, с головокружительной высоты рушился водопад, из-под которого и тянулась по камням к реке влажная полоска шириной в двадцать шагов, но глубиной с наперсток.
Гостей здесь ждали — не люди, дрова. Аккуратные шалашики стояли ровными рядами на пляже от воды и до воды.
— Мудро, — вслух отметил Чабык. — Здесь наши костры не станут портить землю.
Сказитель благодарно поклонился, вытянул руку к водопаду:
— Лошадей можно пустить на выпас там.
У Олега защемило в душе от давно позабытого зрелища: там, под водопадом, нежились во влажном воздухе густые мохнатые елочки и могучие ели, испуганно дрожали листьями белые с черными рисками березы. Правда, лесом назвать это было трудно: деревца держались каждое особняком, в пяти-шести шагах друг от друга, разделенные густым ковром травы.
— Мои внуки опаздывают, простите, — приложил руку к груди сказатель. — Но должны прибыть вот-вот, не позднее одной жерди.
Действительно, пока нукеры расседлывали и поили коней, на лугу за мелкой речушкой показалась отара овец, за ней грохотали пустыми медными казанами две телеги. Трое крепких пареньков в просторных шароварах и расшитых розами рубахах принялись выгружать казаны к приготовленным дровам. Единственный сопровождавший отару воин зашептался со сказителем. Тот кивнул, громко ответил:
— Это замечательно. — И, пригладив ладонями лицо, он поклонился в сторону путников: — Приятное известие принес мне мой храбрый Бурхан. Старейшины наших родов решили съехаться в Джунгарской долине, что лежит на нашем пути к Стене, на курултай и встретить вас, дорогих наших гостей, праздничным пиром. Чтобы радость дошла до сердца каждого и чтобы никто не остался голодным! Искренне надеюсь, что все вы не откажетесь от сего приглашения.
Судибей и Чабык переглянулись, кивнули Олегу и громко, почтительно ответили:
— Мы сочтем за честь пировать со столь славными родами, как ваши!
Сказитель повернулся к сыну. Тот кивнул, вскочил в седло и умчался.
С рассветом проводники снова пустили коней широкой рысью и незадолго до полудня повернули вправо, к пологому понижению между двумя скальными уступами. Середин подумал, что если б не местные — им и в голову не пришло бы бросать полноводную реку и уходить в неведомые горы. Чего там — никто и не подумал бы, что здесь есть торный путь. Между тем путникам открылось завораживающее зрелище: длинная и узкая долина, шириной примерно с треть версты, заросшая густой травой. Трава, казалось, забиралась и на крутые склоны гор по обе стороны долины. Но, приглядевшись, Олег различил, что от подножия и почти до самых снежных макушек обосновались густые, плотно сбившиеся ели.
«А ведь там могут расти грибы…» — не к месту подумалось ведуну.
Однако проводники, дав скакунам лишь немного отдохнуть широким шагом, снова пустились вскачь. Час, два, три — ущелье пошло ощутимо вверх, чуть раздалось. Они перевалили пологий гребень и…
Джунгарская долина была степью, самой настоящей: желтые травы, бесконечные волны пологих взгорков. Далеко впереди, верстах в пятидесяти, не меньше, скребли голубое небо серые гребни горной гряды. Еще несколько отрогов приподнимались над горизонтом справа и слева — но это было так далеко, что на них не стоило обращать внимания. Отсюда, с высоты, были хорошо видны ровные голубые круги десятков озер — словно кто-то выставил для смертных из старого сервиза блюдечки с водой. Вокруг двух близко лежащих водоемов раскинулось огромное стойбище. Сравнивая с крохотными фигурками лошадей, можно было прикинуть, что диаметр каждого «блюдечка» составлял не меньше двухсот саженей.
— Их здесь и вправду тысяч пять собралось, — определил на глазок хан Судибей, чуть придерживая поводья. — Как мыслишь, хан волка, это не может оказаться ловушкой?
— Слишком сложно. Чтобы собраться и напасть, нет никакого смысла разыгрывать клоунаду с Белым царем. Тем паче что такое пророчество и вправду есть. — И Олег первым отпустил скакуна разгоняться вниз по склону.
Тенгизхан
В то время как многочисленное войско Могольское, расположенное в девяти станах близ источников реки Амура, под шатрами разноцветными, с благоговением взирало на своего юного Монарха, ожидая новых его повелений, явился там какой-то святый пустынник, или мнимый пророк, и возвестил собранию, что бог отдает Темучину всю землю и что сей Владетель мира должен впредь именоваться Чингисханом, или Великим Ханом. Воины, чиновники единодушно изъявили ревность быть орудиями воли Небесной: народы следовали их примеру.
Местные кочевники не просто встретили гостей пиром. Они устроили настоящий праздник на целых три дня: с реками кумыса, целиком зажаренными верблюдами и быками, со скачками и козлодранием, с исполнением долгих эпосов под аккомпанемент двухструнной домбры, с пловом, арбузами, изюмом, курагой, сыром, брынзой, вареными цаплями и печеными сусликами. Уже на второй день кочевники с северного края Великой степи чувствовали себя здесь, на юге, так же легко и свободно, как у себя дома, и даже успели сдружиться со многими нукерами. Хозяева дошли до того, что выделили ханам целую юрту с двумя служанками — так что Судибей, Чабык и Олег жили под крышей, имели пред домом свой очаг и большое, застеленное коврами пространство, с которого могли наблюдать за гуляниями и праздниками. Время от времени к ним приходили старейшины родов и племен, убеленные сединами нукеры, говорили добрые слова, приглядывались к Середину, иногда присаживались, выпивая по пиале-другой кумыса и обмениваясь несколькими словами. Чаще других показывался сказитель: спрашивал,
