— Имя Ходящей из Башни они назвали правильно.
— Его можно было от кого-то услышать, — пробормотал «леопард», чувствуя, что веки наливаются свинцом.
— Можно… Если не возражаешь, я хочу с ними поговорить.
— Конечно. — Рандо, не удержавшись, зевнул. — Слушай… что ты мне… подмешал в это… пойло?
Юргон улыбнулся:
— Два нара сна пойдут тебе на пользу.
Рыцарь не ответил. Уронив голову на руки, он спал.
Глава 3
Га-нора и Лука привели в один из домов, но вскоре тот понадобился солдатам и, с благословения жреца Мелота, которому, кажется, было все равно, что происходит, их заперли в храме, напоследок предупредив — любые попытки досадить охране закончатся плохо.
— Как думаешь, долго еще они будут вести себя по-идиотски, лопни их жаба? — спросил Лук, которому недоверие своих казалось страшно оскорбительным и, кроме того, доставляли огромное неудобство связанные руки.
— Не знаю, — безразлично проронил Га-нор. Он сидел, прислонившись спиной к стене и вытянув ноги. — Они могли бы повесить нас без всяких разговоров.
Стражник недовольно повозился, кряхтя сел рядом:
— Хорошо хоть ноги не связали. Думаю, можно даже не спрашивать у этих любезных господ про ужин.
Га-нор невесело улыбнулся в усы, и разговор как-то сам собой затих. Вновь повисло тяжелое молчание.
Где-то под полом осторожно возились мыши, по крыше барабанил дождь, с улицы раздавались выкрики и ругань. Наступил вечер, за высокими узкими оконцами угасло солнце, и по полутемному храму растекся непроглядный мрак. Вернулся жрец в сопровождении солдата. Они зажгли свечи и лампады, и в ночи замерцали несколько десятков тусклых светляков. Их света хватало лишь, чтобы озарить алтарь да небольшой участок пола. Стены, как и раньше, тонули во тьме. Жрец подошел к пленникам:
— Хотите помолиться?
— Прости, жрец, но я молюсь своему богу, — негромко ответил Га-нор.
— Бог един. Мелот или Уг — неважно, каким из множества имен его называют. Он все равно слышит нас, — все так же спокойно сказал Отор.
— Не уверен, что братья по вере разделяют твои мысли.
— Многие из нас пребывают в заблуждении. Мы всего лишь люди, и нам свойственно ошибаться, как и всем детям Его. Я помолюсь за вас сам.
— Надеюсь, тебя услышат, — вздохнул Лук. — Чья-нибудь помощь нам бы сейчас не помешала.
Жрец отошел к алтарю и начал нараспев произносить стихи из книги Созидания.
— Вам что-нибудь нужно? — спросил слуга Мелота, когда моление было закончено.
— Воды.
— Хорошо. Я принесу.
Их напоили, так и не развязав рук, а затем вновь оставили в одиночестве. Теперь уже надолго.
— Мы похожи на мух после встречи с пауком, лопни твоя жаба.
— Шевели пальцами. Веревки ослабли.
— Пальцами? Это даст мне возможность выпутаться?
— Нет. Это даст тебе почувствовать свои руки.
Лук, сосредоточенно нахмурившись, последовал совету сына Ирбиса. Через какое-то время неприятное онемение и покалывание отступило, а затем и вовсе пропало.
— Горячий шаф, — тоскливо протянул стражник, — все бы отдал за кружку горячего шафа и миску мяса. Кстати говоря, ты слышал, о чем говорили командиры? За ними по пятам несутся набаторцы. И скоро, между прочим, они окажутся здесь, лопни твоя жаба.
— Надеюсь, что к этому времени здесь не будет нас.
— Ты что-то придумал? — вскинулся стражник.
— Надо убедить «Имперских леопардов» в нашей честности.
— А-а-а. Ты про рыцарей… Я слышал об этом отряде. Они воевали под Сандоном. Коруннские ребята. Охраняют императора?
— Нет. Ты путаешь их с гвардией. «Леопарды» — один из полков тяжелой императорской кавалерии. Последние шесть лет они торчали под Альсом. Хорошие солдаты.
— Им это не очень-то помогло. Их меньше десятка. Могу представить, какая там должна была случиться мясору…
Внезапный отблеск в окне прервал его фразу, и спустя уну до них долетел ослабленный расстоянием грохот.
— Гроза? — Стражник вопросительно посмотрел на северянина.
— Не думаю.
На улице раздались крики, а затем низко и тревожно взревел боевой рог.
Рандо снилась мать. Она была такой, какой он ее помнил еще до гибели отца — веселой, молодой, никогда не унывающей. Звонко смеясь, она возилась со щенком серого лохматого волкодава. Тот нежно покусывал руки хозяйки и, смешно урча, пытался перевернуться на спину.
Белое платье матери отливало серебром, тонкая нитка гроганского жемчуга на шее смотрелась изысканнее и прекраснее фамильных бриллиантов, темно-русые волосы в солнечном свете искрились рыжиной. Она казалась воздушной и волшебной, словно дева из старых легенд.
Затаив дыхание, Рандо любовался ею до той поры, пока рев рога не разбудил его. Он вскочил, не понимая, где находится. В комнате было темно, из коридора лился тусклый свет, за окном метались тени с факелами. Рог протрубил еще раз. И еще. Рыцарь схватил меч, бросился к выходу, в четыре прыжка преодолел лестницу и выскочил на улицу.
Дождь кончился. По всей деревне горели огромные костры, разожженные солдатами.
— Рандо! У нас гости! — Водер уже был здесь.
В руках он держал гигантский молот.
— Где Юргон?!
— Не знаю. Но его ловушка сработала почище имперского фейерверка!
Рандо увидел Ильсу и крикнул ему:
— Если прорвутся, всем отходить к трактиру, попробуем сдержать их здесь!
— Вы думаете, их много, милорд? — Морассец был хмур.
— Склонен предполагать худшее. Увидишь Глума, отправь его ко мне!
Обернувшись к шестерым воинам, чьи доспехи были отмечены леопардами, рыцарь коротко отдал приказ:
— Вы — на последнюю линию. Разбейтесь по двое. Если будет прорыв — не дайте им добраться до лучников.
— Для этого хватит и четверых, милорд, — возразил высокий бородач с красным лицом. — Солдаты Ильсы нас поддержат.
— Согласен, — поспешно поддержал его курносый молодой «леопард». — Вы не можете остаться без телохранителей, милорд.
— Мне не понадобится охрана, если мы удержим оборону!
— Милорд! — подбежал Глум.
— Сколько твоих людей на колокольне?
— Двое.
