памяти ее дикий горный рельеф с грозными кратерами и беспорядочным нагромождением скал.
Каково же было удивление гостей, когда они, выйдя из корабля, оказывались в зеленом оазисе, раскинувшемся между двумя голубеющими озерами. В еще больший восторг приводил юношей и девушек лунный город, который по своей планировке и архитектуре зданий воплотил все лучшее, что строили люди на Земле. Ни один земной курорт не мог бы соперничать с лунным городом.
От центра, где пять высоких зданий оформляли площадь, во все стороны радиусами расходились широкие улицы—бульвары. Они упирались в молодой лес, окруживший город с трех сторон, и выходили к берегу озера. Дальше, вокруг оазиса и за озером, простиралась пустынная равнина, которая еще ожидала своего освоения. Вдали виднелись остроконечные цепи гор. А с одной стороны неестественно близко, будто за соседними холмами, лежал горизонт, и за ним, казалось, был обрыв в бездну.
Золотистые вагончики подвесной железной дороги непрерывно сновали по улицам, убегали за город в шахты, на заводы, пересекали квадраты садов и доходили до космодрома, куда прибывали корабли с гостями и откуда стартовали улетающие ракеты. Там, на фронтоне серебристого здания космического вокзала, крупными буквами было высечено непонятное для многих слово: ЛУНЭТИЯ.
Но вскоре все выяснилось. Лунэтия — это новое название планеты. Такое имя ей присвоено по предложению строителей и первых поселенцев. И все находили это название удачным и даже красивым.
С прилетом на Лунэтию Медведева, Дубравина и Даниловой все друзья — космонавты с корабля «К. Э. Циолковский» и фаэты снова собрались вместе. Радостной, волнующей была эта встреча.
— Показывайте, Ми—дион, ваши владения, — попросил Дубравин, едва они поздоровались с фаэта и.
— Да, да, будьте нашим экскурсоводом, — присоединилась Таня. Она стояла, полуобняв Ни—лию, и обе они счастливо улыбались.
— Тут такого понаделано, что ахнешь! — раздался бас Боброва, который не переставал восхищаться преобразованной планетой. — Мы кое—что успели без вас осмотреть.
До вечера не спеша ездили и бродили космонавты и фаэ — ты по зеленому городу.
— Вот это здание — Дворец культуры, — пояснил Ми—дион, добросовестно выполняя возложенные на него друзьями обязанности хозяина и экскурсовода. — Чуть подальше, смотрите, — юнивирмаг. — Фаэт так певуче и интересно произнес слово «универмаг», что все добродушно рассмеялись.
— У—ни—вер—маг, — поправила его Ни—лия.
— Хорошо, хорошо, — согласился старец, улыбаясь.
Медведев чувствовал себя превосходно. Все нравилось ему здесь. И добротные дома, и сотни празднично одетых молодых людей, возбужденных, счастливых, попадавшихся навстречу. Все приветствовали их. Полнота жизни ощущалась и оттого, что он среди друзей, что рядом с ним идет его Таня, необычайно красивая в этот вечер — такой он, кажется, ее никогда не видел. А Дубравин — у него тоже блестящие глаза и за плечами словно выросли крылья. Он шагает рядом с Яровой и, энергично размахивая руками, о чем—то говорит ей.
Медведев улыбнулся. Он услышал голос Василия:
— Летим, Женя! Намечена новая транспланетная экспедиция — теперь уже на Марс. Согласна! Вот и хорошо! Я ведь обещал марсианам прилететь к ним…
Хачатуров с увлечением, дополняя слова жестами, беседовал с Ни—лией и Ги—дионом.
— «Наверное, опять приглашает к себе в гости, на Кавказ», — подумал Медведев.
Все людней становилось на улицах. Зажглась иллюминация. На транспарантах, украшавших здания, разноцветными неоновыми огнями пылали призывы:
«Дружба!», «Мир!», «Мир и дружба!»
На следующий день состоялось торжественное открытие фестиваля. На городской площади у Дворца дружбы, облицованного синим мрамором с блестками, отчего он напоминал звездное небо, собралось все население планеты и их гости.
День выдался на редкость теплым. Воздух, пронизанный золотом солнечных лучей, делал небо голубым и прозрачным.
Празднество началось с провозглашения на территории планеты республики Лунэтии. Тут же было объявлено, что ее первым президентом избран Ми—дион.
Тысячи взлетевших вверх фейерверков разноцветными огнями усыпали небо. В это время в центре площади и по ее краям забили сотни фонтанов бирюзовой воды, от которой распространялся чудесный аромат. Такую душистую воду геологи обнаружили под лунным городом и, посвятив свою находку фестивалю, назвали ее водой юности. В воздухе над площадью поплыли чарующие звуки «музыки радости», привезенной фаэтами с Цереры.
Внезапно все небо расцвело в широкой радуге. Но краски радуги не застыли, а, как необыкновенный цветовой аккомпанемент, стали сопровождать музыку то нежными переливами цветов, то бурной игрой ярких и радостных красок.
Это тоже был подарок фестивали, но от комсомольцев Земли, которые привезли на Лунэтию свое новое изобретение.
Затем началось народное гуляние. Повсюду слышались смех, радостные восклицания. Там и здесь пели веселые песни, танцевали.
Немало в этот день было произнесено зажигательных речей, провозглашено здравиц.
Затаив дыхание, слушали участники фестиваля взволнованные слова Ми—диона.
— Вот так, дети мои, и надо делать! — сказал он. — Не разрушать — а созидать, не убивать — а оживлять, не горевать — а ликовать. Пусть процветает Земля, пусть вечно царят на ней мир и спокойствие, пусть дружат на ней все народы. Оживлением Луны начинаются ваши космические дела. Какое величие идеалов надо иметь, чтобы дарить последним оставшимся в живых фаэтам новую родину вместо потерянной ими планеты! Ваши дела — дела молодежи человечества — являют собой несокрушимый залог того, что люди не дадут угаснуть жизни во Вселенной. Они расселят ее на другие планеты и свяжут их узами дружбы. Так будьте же всегда жизнедеятельны и счастливы!
Медведев, Данилова и Дубравин стояли рядом. Когда Ми—дион закончил свое выступление, они понимающе и радостно переглянулись.
— Да, друзья, — сказал Медведев, — нас, советских людей, ждут другие миры и галактики!
