— Но это жестоко!
— Маршал Жуков, когда был министром обороны, во время учений в каждый автомат каждый десятый патрон вкладывал боевой. Чтобы солдаты натуральней пригибались!
— Но это бессмысленно!
— Отнюдь. Он воспитывал привычку к посвисту пуль. Он приучал личный состав к настоящей войне.
— Вы тоже приучаете?
— Я тоже приучаю.
— Боюсь, вам скоро будет некого приучать. Я принял шесть заявлений об уходе.
— Слабые должны уйти. Останутся те, кто способен будет выполнять поставленные боевые задачи.
— А если никто не останется?
— Такого не может быть.
— Извините, но я буду ставить перед вышестоящим руководством вопрос о вашем увольнении. Мы не можем позволить себе такую текучку кадров из-за одного человека.
— Перед кем ставить? — переспросил Зубов.
— Перед вышестоящим руководством.
— Это перед брательниками, что ли? Так они вас с вашим вопросом пошлют куда подальше. Потому что больше моего заинтересованы в боеспособных кадрах. В бойцах! А не в графоманах, которые пишут вам заявления. Это им, а не вам, если не дай бог что, под пули подставляться. Что я им и постараюсь еще раз втолковать.
— А что же мне прикажете делать с этими заявлениями?
— Подписать. И пусть они катятся к… В сторожа в детские сады пусть идут. Так им и передайте…
Достали Зубанова эти гражданские недоумки, которые ничего, кроме пишущих машинок и калькуляторов, не понимают. Не понимают, но в чужое дело тем не менее лезут.
Крысы!
Полковник прошел к себе в кабинет, заперся и стал пролистывать телекамеры. Не для того, чтобы отсмотреть территорию, — чтобы успокоиться.
На пятнадцатой камере он увидел братьев Заикиных, направляющихся в сторону его кабинета.
Капнул уже! Засранец!
Братья открыли дверь и вошли внутрь.
— Играй тревогу, полковник. Труба зовет.
— Что-то случилось?
— Случилось. Вернее, случится через день. Послезавтра. Готовься, полковник. Пришло время доказывать, что ты и твои кадры не зря жевали наш хлеб.
Зубанов заранее съездил на место встречи. Вернее, сходил. Пешком сходил, чтобы не привлекать ничьего внимания. Собираясь проводить операцию, в первую очередь следует провести рекогносцировку местности, чтобы знать, где удобней наступать и куда безопасней отступать. Это любой курсант общевойскового пехотного училища знает. И Безопасность знает. На их жаргоне это называется «отсмотреть углы».
Полковник под видом зеваки бродил по сосновому бору и прилегающему к нему кладбищу, отмечал и запоминал все подъезды, тропинки, неровности рельефа.
Место было плохое и одновременно хорошее. Хорошее, если нападать, и плохое, если отбиваться. За каждой сосной мог укрыться стрелок, в каждой кроне засесть снайпер.
Их стрелок. И их снайпер.
С другой стороны, это место назначили не они, а братья. А те согласились. Отсюда можно надеяться, что второго дна в этом соглашении нет.
Да и не похоже, чтобы кто-нибудь здесь до него бывал и готовился к возможному предстоящему бою. Трава на возвышенностях, где удобно было бы залечь, не примята. Кора на стволах сосен не потревожена. Не видно характерных царапин, которые оставляют «кошки», с помощью которых на деревья взбираются снайперы, чтобы заранее обустроить и замаскировать свое логово.
На первый взгляд все чисто. Впрочем, надо будет сюда заглянуть еще раз. И потом, перед самой встречей. Еще бы лучше было оставить здесь постоянных наблюдателей, но его балбесы даже такого дела не осилят. Обязательно засветятся или в какую-нибудь историю вляпаются.
Ладно, поживем — посмотрим.
Зубанов еще раз прошел через бор, углубился в город и нашел ожидавшую его машину
— Нашли что-нибудь? — спросил водитель
— Ага. Грибы, — ответил Зубанов
— Шутите? Сейчас не сезон.
— Ладно, поехали.
— Куда?
— Домой поехали. Грибы жарить…
Дома полковник развернул на столе лист ватмана и по памяти нарисовал план местности в месте предполагаемой встречи Здесь сосны, тут ложбинка, постепенно превращающаяся в овраг, дорога, еще одна дорога, две тропинки, возвышенности…
На плане местности, в местах потенциальной опасности, Зубанов нарисовал крестики. Возле этой и этой группы сосен, удобных для снайпера. На овражке, по которому легко подобраться к самому месту встречи. На возвышенностях, с которых открывается прекрасный обзор. На ближних могилах, за которыми можно укрыть хоть полный пулеметный расчет…
Крестиков получилось много. Чтобы перекрыть каждый, надо было поднимать весь личный состав. И еще мобилизовывать бухгалтеров и менеджеров.
Нет, прямой страховкой здесь ничего не добиться. Разве только клиента спугнуть.
Скорее надо организовать мобильные группы. Несколько подвижных, хорошо вооруженных групп, которые могли бы мгновенно перекрыть наиболее опасные направления. Одну поставить здесь, другую здесь. Тогда, если им рассыпаться, они блокируют этих и этих снайперов и противника, укрывшегося в овражке…
Если, конечно, снайперы и противник будут.
Впрочем, даже если их не будет, это ровным счетом ничего не меняет. Исходить надо из худшего — из того, что они будут. И даже из самого худшего, что их будет много, а в кустах будет спрятано 150- миллиметровое орудие, заряженное осколочным снарядом. Только так можно подготовиться к возможным неожиданностям и не попасть впросак.
Вечером Зубанов собрал личный состав в спортзале и провел репетицию возможного боя. Вернее, десять репетиций по десяти сценариям наиболее возможных боев.
— Ты, ты и ты. Выходите вот в эту точку. Не более чем за пять секунд выходите. Ты и ты, прикрываете их в этом направлении. Вы — блокируете овраг.
— Где здесь овраг?
— Вон он, овраг. Сколько можно повторять? — возмутился полковник. — Вон овраг, нарисован на полу мелом. Там, где баскетбольная корзина, одна сосна, где окна — другая… Уяснили наконец?
— Вроде да.
Зал был расчерчен десятками меловых линий, каждая из которых что-то обозначала — овраг, кусты, яму, камень или пень. Зал был разрисован в точных масштабах места встречи. Кроме удаленных, которые не вписывались в его размеры объектов.
Полковнику было очень важно просчитать траектории передвижения личного состава по местности, рассчитать время, которое на это потребуется. Было важно заранее приучить их к возможным действиям. На мышечном уровне приучить. Потому что когда зазвучат выстрелы — думать будет поздно. Надо будет действовать. Быстро и уверенно. По заранее известной схеме.
В импровиз полковник не верил. Даже раньше, когда имел в своем распоряжении бойцов, а не этот охранный сброд.
