— Эй, мужик, ты куда собрался? — захохотал кто-то. — Ну-ка стой, где стоишь.
Но полковник успел шагнуть еще несколько шагов.
— Стой, говорят! Встал.
— Бросай оружие!
Ну когда же?..
Сзади бухнул выстрел. И тут же еще один. Автоматчики пригнулись и на мгновенье перенесли внимание на открывших беспорядочную стрельбу братьев. Они скосили в их сторону глаза. И скосили дуда автоматов.
Теперь пора было действовать. Теперь было как раз. Через секунду было бы поздно.
Зубанов сделал вид, что бросает пистолет, и, используя наклон, сделал быстрый прыжок вперед. И еще один.
— Смотри-ка! — настороженно крикнул кто-то. Но было уже поздно. Полковник был уже в гуще врагов, где автоматы бесполезны. Где любая самая короткая очередь положила бы своих. В первую очередь своих. Скорострельность автоматов в этой ситуации утратила решающее значение. В этой ситуации их бил более короткий и потому более маневренный пистолет. Который был в руках Зубанова.
— Лежать!!! — что есть сил взревел Зубанов, давя на психику и одновременно на спусковой крючок.
Пять выстрелов, прозвучавших с интервалом в мгновенье, ударили вниз — в ноги автоматчиков. Трое человек, дико вскричав, упали, обнимая разбитые тупой пээмовской пулей колени.
Очень хорошо, что вскричав. Чужая боль и чужие крики очень хорошо действуют на воображение оставшихся целыми. Очень правильно действуют!
— Лежать!!! — повторил свой приказ Зубанов, уставя дымящееся дуло пистолета в растерянные глаза автоматчиков.
— Я подохну, но еще нескольких из вас прикончу точно, — уверенно заявил он. — Вы видели, как я стреляю! Бросай оружие.
— Гад, — удивленно прошептал командир и дернул вверх дуло автомата.
На что полковник прореагировал мгновенным встречным выстрелом. Пуля с близкого расстояния, отчего не утратив начальной скорости, ударила командира в плечо, развернув и отбросив назад.
— Кто еще? — зловеще спросил полковник, переводя пистолет от одного лица к другому.
Его перекошенное злобой и азартом боя лицо было страшно.
— Ну? Кто?!
Сзади подбегали, держа в вытянутых руках пистолеты, братья.
Автоматчики отбросили оружие и сами, без команды, задрали руки к затылкам.
— Что, гниды? Взяли? — злобно заорали братья, тыча во всех подряд свои «вальтеры». — Скушали, собаки?..
— Договор, — попытался остановить их Зубанов.
— Какой договор?
— Ваш договор.
— Ах, договор! Конечно же, договор! — вспомнили братья. — Где он?
— Там, в машине, — показал пистолетом Зубанов. — Только осторожно…
— Ну все! Кончим гниду! — злобно сказали братья и опрометью бросились в указанном направлении.
— Только без мокрого, — крикнул им вслед полковник и устало опустился на удачно подвернувшийся пенек.
— Всем руки за голову. Всем лечь….
Дело было практически закончено.
Полковник выиграл этот бой. Потому что один уложил мордой вниз десяток автоматчиков.
Полковник проиграл этот бой, потому что его бойцы предали своего командира.
Он выиграл проигранный им же бой!
Глава 6
Толстый подводил итоги и подсчитывал убытки. Итоги были печальные, убытки катастрофические. В пассиве было восемьсот тысяч долларов, четверо покалеченных охранников, переломанные братьями Заикиными ребра и публичный позор. Самое главное — позор, который для современного бизнесмена тот же оборотный капитал. Но и деньги тоже. Он деньги не на дороге нашел. Ему за половину тех денег еще кредитору отрабатывать.
Теперь активы. Что в активе? Ничего. Кроме сохраненной жизни. Его, Толстого, жизни. Но этот единственный в плюсе пункт перевешивал все остальные.
Главное — что жив. А остальное приложится.
Но жизнь — жизнью, а надо было думать о делах насущных.
— Сивакова сюда!
Сиваковым был командир автоматчиков, который не справился с делом.
— Он дома, в гипсе.
— Плевать, что дома. Плевать, что в гипсе. За Сиваковым выслали машину.
— Ну? Что думаешь делать? — строго спросил
Толстый, не обращая внимания на забинтованную грудь, гипс и подвешенную на растяжку руку.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду того козла, который тебя подстрелил и все дело испоганил. Вот кого я имею в виду! Откуда он взялся?
— Его год назад приняли на работу Заикины.
— Я знаю, что приняли. Кто он такой?
— Я навожу справки.
— И что уже узнал?
— Немного. Работал где-то в органах. Звание полковник.
— В каких таких органах? Ты можешь выражаться яснее?
— Определенно сказать не могу. Но точно — не в милиции.
— Это я без тебя догадался. Милиционеры так стрелять не умеют. Милиционеры вообще не стреляют. А сразу ложатся, оберегая свои драгоценные задницы.
Кто же он? Если не милиционер? Может, кагэбэшник? Или из военных?
Раненый пожал плечами.
— Ты узнай. Ты обязательно узнай. Из шкуры вывернись — а узнай. Нам это дело так оставлять нельзя. Пока он с ними, к ним не подступиться. Надо обязательно нащупать его слабые места.
И готовься, готовься! Нам это дело так просто спускать нельзя! Если мы братьям это дело простим, то на нас можно поставить жирный крест. Тут дело даже не в деньгах. Они нас там, в лесу, мордой в грязь уронили. И тем в силу вошли! Если мы не отомстим, мне кредиты давать перестанут, потому что им понесут.
Месть для нас дело даже не чести, но денег! И значит, на сегодняшний день самое главное.
Собирай силы и готовься к бою. Их слово не должно быть последним!
— Для сил нужны деньги.
— Получишь деньги. На такое дело я ничего не пожалею. Я, если над ними верх возьму, во сто крат больше получу. Так что болей не болей, а дело делай! И каждый день мне докладывай. По два раза на дню мне докладывай, если что узнаешь!
Сделаешь? — с напряженной надеждой спросил Толстый.
— Сделаю! Всех под ружье поставлю, но хребет им сломаю!
Через три недели в хозяйстве братьев пропал человек. Важный человек. Бухгалтер пропал! Который
