Маленький, в пять бойцов, отряд готовился к священной войне с Россией. С ее населением, на ее территории.
Мурад.
Умар.
Магомед.
Аслан.
И Аликбер.
Маленькое воинство, которое должно было бросить вызов целому государству и должно было победить или умереть. Вернее, должно было победить любой ценой. Победить — и лишь потом умереть…
Глава 43
Мы не любим писать, но очень любим получать письма. Потому что письма — это информация и чье- то к нам внимание.
Кто стучится в дверь ко мне, С толстой сумкой на ремне… Это он, это он, Ленинградский почтальон… — навязчиво вертелся в голове вызубренный в детском саду стишок.
Потому что тот, в чьей голове вертелся стишок про почтальона, тоже был почтальоном. Правда, не совсем обычным — без сумки, без медной бляхи и без стука в дверь… Этот почтальон был в лохматом, состоящем из зеленых лоскутов маскхалате, в который были вплетены свежесорванные ветки деревьев, листики и лесной мусор, и передвигался он исключительно на четвереньках или на животе. Под маскхалат у него был поддет жилет, состоящий из множества подсумков, набитых гранатами и запасными магазинами и обоймами, на спине приторочен девятимиллиметровый автомат «вал», предназначенный для бесшумной и беспламенной стрельбы, в кобуре сбоку пистолет «ПСС», на правой ноге — нож «НРС», которым можно колоть, резать и стрелять.
Он проползал пять-шесть метров, замирал, напряженно прислушиваясь и всматриваясь вперед, и полз дальше, стараясь держаться ближе к деревьям и кустам.
Но этот почтальон был здесь не один, их здесь была целая почтовая бригада. В трех сотнях метров сзади него, прикинувшись кочкой, залег снайпер, с флангов прикрывали две группы вооруженных до коренных зубов бойцов, которые должны были увести за собой возможную погоню, а на аэродроме подлета, «под парами», заправленные и полностью укомплектованные, с экипажами в кабинах, стояли, готовые подняться в любую секунду, два «борта».
Такая вот нынче стала разноска писем…
«Почтальон» дополз до места, нашел нужный ему пень, сунул руку в лисью нору, оставив там контейнер с «письмом». И все — и пополз обратно.
Недалеко, буквально в двухстах метрах от него, в шалашах и под навесами, связанными из жердей и веток, спали боевики. Ранним утром, когда на горы лег густой туман, один из них отбежал по нужде и, присев возле пня, ткнул руку в нору.
Есть!..
«Почтовый ящик» был заряжен, в «почтовом ящике» было сообщение. Для Тромбона. Где ему подтвердили оговоренные формы связи, предложили свои и приказали немедленно выйти из состава направляемой в Россию террористической группы, подсказав несколько подходящих сценариев.
Выйти?..
Значит, все в порядке и его сообщение дошло до адресата! И тогда действительно лучше из этой группы по-тихому слинять, потому что эта группа обречена на уничтожение, сразу после того, как пересечет границу Чечни. А он на тот свет не торопится, ему еще «боевые» прогулять надо…
Так подумал внедренный в отряд боевиков Тромбон.
И ошибся… Как минимум в одном из своих предположений…
Глава 44
Картинка была в точности такая, как на пачке папирос без фильтра, — были уходящие куда-то в самое небо горы и был одинокий, скачущий по узкой горной тропе на вороном коне черный всадник. Не было только надписи «Казбек» и предупреждения Минздрава о вреде курения для здоровья. Всадник погонял своего коня, мелкие камни горохом сыпались из-под копыт скакуна в бездонные пропасти, где бурлили и пенились быстрые горные реки, бурка развевалась на ветру, а на заднем плане ослепительно сияли освещенные солнцем шапки далеких ледников.
Однако при ближайшем рассмотрении картинка теряла романтический флер папиросного пейзажа — конь оказывался полудохлой клячей, всадник — одиннадцатилетним мальчишкой, бурка — буркой, но слежавшейся и дырявой, и только далекие заснеженные вершины были такими, какими должны быть — ослепительно белыми и заоблачными.
Мальчик доскакал до места и спрыгнул с коня, встав на открытое место, чтобы его было хорошо видно.
Через несколько минут из-за ближайшего дерева навстречу ему шагнул бородатый мужчина в камуфляже, с автоматом на боку.
Мальчик подошел к нему и сказал:
— Сахид велел передать, что все готово…
Бородатый мужчина кивнул и, развернувшись и ничего не сказав, шагнул в заросли.
Мальчик вскочил на коня, ткнул его в бока пятками и поскакал…
Его темный на фоне гор силуэт удивительно напоминал картинку с пачки папирос «Казбек». Только на этот раз всадник на фоне гор был «неправильный», был в зеркальном отражении, потому что скакал назад…
Этот одиннадцатилетний мальчик был не просто мальчиком, а был связником между партизанами и подпольщиками. Вроде Коли Мяготина и других пионеров-героев, боровшихся за освобождение своей страны от немецко-фашистских захватчиков.
Только было это не тогда, а теперь, не там, а здесь, звали мальчика не Коля, а иначе, а захватчиками были не фашисты, а внуки и правнуки тех самых пионеров-героев. Все остальное было в точности так же — глухие, не известные врагу лесные тропы, ветки деревьев, хлещущие по телу и лицу, блокпосты и патрули на дорогах, окрики «Стой! Стрелять буду!», страх, леденящий сердце, торопливые выстрелы вдогонку, свист пуль и превозмогающее страх горячее желание помочь своему народу пусть даже ценой своей жизни.
Те же декорации…
Те же реплики…
Те же самые мотивы героев…
Глава 45
От несчастий не застрахован никто. Но более всего люди, ведущие активный образ жизни, связанный с физическими нагрузками на свежем воздухе. Например — партизаны. Чаще всего их здоровье подрывают осколки мин, гранат и артиллерийских снарядов, автоматные и пулеметные очереди, но, случается, они получают «мирные» увечья, поскользнувшись на мокром камне или неловко перепрыгнув через препятствие.
Проще всего было бы вывихнуть ногу… Хотя это может вызвать подозрения. Кроме того, вывих могут вправить здесь же, на месте, задержав выход группы на несколько дней.
