профессионалы в области освобождения заложников.
– Я думаю, вы в курсе ситуации, господа. Какие будут вопросы?
– Петр Арсеньевич, – заговорил Родион, – нам хотелось бы знать, соблюдались ли адекватные меры по безопасности ребенка?
– Что вы имеете в виду? – отозвался Сухарев довольно нервно. Судя по всему, был затронут больной вопрос.
– Была ли у Дениса личная охрана? Привозил ли его в школу и обратно личный шофер?
– Нет. Денис учится в математическом лицее, отсюда до нашего дома – десять минут ходьбы. Мы не рекомендуем ему пользоваться общественным транспортом, и поэтому он ходит пешком.
– Но, Петр Арсеньевич, вы должны понимать, что это небезопасно для подростка, сына… э… очень обеспеченных родителей – ходить по улице пешком.
– Так-так… – Сухарев побарабанил пальцами по столу. – И что же вы предлагаете? Чтобы ему, большому парню, акселерату баскетбольного роста, вообще на улицу не показываться – только из-за того, что родители его богаты? Но так ведь он совсем жизни знать не будет! Знаете ли, нам вовсе не хочется, чтобы сын вырос тепличным существом. Он должен жить как нормальный человек, и учиться добиваться своего, – Сухарев сжал кулаки, и стало ясно, что уж он-то добиваться своего умеет.
– Разрешите сказать, – вмешалась Лидия Сергеевна. – Раньше мы жили далеко от школы, за городом, Дениса возил в школу шофер, и всех это устраивало. Но потом мальчик стал стесняться – девочек в их школе встречают из школы, но вот для мальчиков-старшеклассников это как-то не принято. И мы специально купили квартиру здесь, рядом с лицеем. Мы потратили много денег, но не это главное. Нам казалось, что это лучшее решение проблемы для Дениски – ходить пешком…
– Ладно, понятно. Тогда вот еще вопрос: как у Дениса с поведением? Не употребляет ли он спиртные напитки? Не курит ли? Случаев употребления наркотиков не было?
– Мой сын ведет здоровый жизни, – натужно произнес Сухарев. – У него разряд по теннису! И никаких наркотиков в моем доме вообще быть не может – неужели вы не понимаете этого после всего того, что я сделал для города, для всей области, в конце концов?
– Дениска – очень добрый и хороший мальчик, – добавила мамаша.
Родион осклабился фирменной своей кривой усмешкой, фыркнул. Медленно покачал головой.
– Мне кажется, вы так ничего и не осознали, – сказал он, глядя на Сухарева исподлобья, даже со злостью глядя. – У вас похитили сына – единственного, любимого. Вы знаете ситуацию – дело необычное, и убить его могут в любой момент. Зачем вы врете, а? Вам не стыдно? Что для вас важнее – мнимая репутация или жизнь сына? Как вы будете жить, если его убьют? Дальше деньги зарабатывать? Для чего вам нужны будут эти деньги, если вы не спасете Дениса?
Я обомлел от наглости Агрбы. Сухарев-старший позеленел, увеличился в размерах, словно жаба, надутая через соломинку через заднепроходное отверстие. Думаю, он давно отвык от подобного обхождения. Казалось, еще секунду, и его разорвет, забрызгает всех нас ядом и слизью, а может быть, и уничтожит ядерным взрывом.
– Петр, подожди, – смущенно, почти задыхаясь, прошептала Лидия Сергеевна. – Мне кажется, господам нужно сказать. Им нужно знать все – вдруг это как-то поможет…
– Непременно поможет, – заверил Родион, переглянувшись с Женей. Интересно, по поводу чего это они переглядывались?
– Вот сама и рассказывай, – досадливо махнул Сухарев. – Дожили до жизни, называется…
– В общем, Дениска курит. Я не раз заставала его с сигаретой, ругала, но сами понимаете – переходный возраст, нелегкий и ранимый характер. На него так трудно воздействовать – он сразу замыкается.
– Драть его надо было, говорил я тебе! – заявил Сухарев. – Ранимый характер… Да зарвался наш ненаглядный отпрыск, чего уж там скрывать. Давай, мать, излагай все полностью!
Женя с Родионом снова бросили друг на друга понятливые взгляды и удовлетворенно кивнули – прямо как пара чистильщиков, разбиравшихся со смертью Игоря Варенцова. И в точности как тогда, я всей шкурой почувствовал подвох.
И тут Лидию Сергеевну понесло. Она рассказала, что в последний год Денис был невыносимо груб, что возвращался из школы никак не через десять минут, а минимум часа через три, а то и вовсе к ночи, что часто не ночевал дома, постоянно требовал все больше денег, а когда его наказывали и лишали карманных расходов, откровенно подворовывал. Что ходил на дискотеки и вечеринки, и всегда после этого от него пахло алкоголем…
– И не только алкоголем, – невесело добавил глава семейства. – Травкой от него потягивало, марихуаной. Уж я-то знаю, сам курил когда-то вовсю, подсел на эту дрянь, а потом и кокс[11] нюхать начал, лечиться пришлось. Одно к другому ведет – нельзя начинать с анаши, плохо кончишь…
И тут я все понял!
Кто еще десять минут назад мог подумать, что чопорный и скрытный Сухарев расколется в том, что сам когда-то был наркоманом?! Без сомнения, в этом и состояла его причина нынешней ненависти к наркотикам. Да и словоизвержение Лидии Сергеевны выглядело не слишком естественно – словно сыворотку правды ей вкатили.
А ведь на самом деле вкатили. В первый раз я вживую увидел, как работают подлизы. Интересно, как называется феромон, вызывающий у окружающих приступ доверчивости и желания выложить все как на духу? Даже капитана Руденко невольно зацепило – он все время пытался встрять в разговор и поведать о том, как некогда собирался то ли дать, то ли взять взятку. К счастью, слова ему не дали.
Развезло бедолаг. Только мне все было нипочем. А чего нам, безносым?
– Спасибо, в основном все понятно, – Родион резко прервал разговор. – Теперь перейдем к следующему вопросу, не менее важному. Есть ли у ребенка компьютер?
– Само собой, – Сухарев кивнул. – Как же современному человеку без компьютера?
