якобы новом байке полетела через месяц. И не в том, что ты, дурень, сунул туда подшипник от 'Явы', хотя тебя предупреждали, что они не сопрягаются. А дело в том, что ты – жмот! Тебе же Рыжий предлагал хорошую выколотку? Нет, денег ему, видите ли жалко – решил сэкономить! Чем ты выпрессовывал подшипник – старой монтажкой? А в результате разбил посадочное гнездо, и перекосил все к чертовой матери! Тебя и так уже мотает из стороны в сторону – на шоссе не умещаешься. А не будешь слушать умных людей, точно тебе говорю – поймаешь столб и станет на свете одним идиотом меньше.
Лека засмеялась. По части любой техники переспорить Коробова было невозможно. Собственно говоря, настоящим технарем он не был – образования не имел. Просто он относился ко всем машинам, мотоциклам и прочей механике, как к живым существам. Иногда он признавался Леке, что его паранормальные способности в отношении 'механических существ' простираются дальше, чем в отношении созданий одушевленных. Демид, человек прагматичный, извлекал из этого выгоду. Со всех концов города, да и из более отдаленных мест тянулись к нему владельцы закашлявших, захромавших, дымящих и увечных машин. Автомобили, подлежащие осмотру, собирались на платной стоянке неподалеку от деминого дома. Демид называл себя просто 'диагностом'. Он вылезал утром на площадку в запачканной телогрейке и медленно двигался вдоль ряда машин. Он выслушивал стетоскопом двигатели, ощупывал привода и подвески черными от масла руками, залезал под капот с головой, пытаясь открутить вожделенную гайку или достать щупом оборванный провод. Но все это было чистейшей воды бутафорией – Дема честно отрабатывал свой хлеб, создавая видимость тщательного осмотра. На самом деле он знал причины неисправности сразу – стоило ему только подойти к машине и нежно погладить ее рукой, как больного ребенка. Демид не боялся отпугнуть клиентуру. Он прекрасно знал, что работа у него будет всегда – пока существуют на свете машины, и пока они ломаются. Но он знал человеческую психологию, да и просто не хотел пугать людей своими ненормальными способностями. Повозившись с машиной минут пять, Демид называл источник неисправности. Он не ошибался никогда.
'Затормаживается неравномерно? Вправо уводит? Говоришь, тормоза смотрел? Тормоза тут не причем. У тебя правый сайлент-блок полетел. Втулки уж друг об дружку трутся. Меняй, меняй, не жмоться, а то всю резину сотрешь'.
'У тебя что? Бензин жрет? Нет, карбюратор регулировать без толку. Свечи смени. Ну и что, что фирма 'Бош'? На бошевских свечах 14 тысяч полагается ездить, а ты уже 30 накрутил. Дел-то на копейки!'
'Геннадий Николаевич, вынужден вас огорчить. Коробка передач полетела полностью. На вашем 'Форде' коробка автоматическая. Я же предупреждал вас – если буксируете дальше, чем на двадцать километров, вывешивайте задние колеса! А вы проехались восемьдесят, да еще с большой скоростью. Ставьте новую КПП. Эту реанимировать бесполезно. Знаю, знаю, ну что же тут поделать! Россия – не Америка. Привет сынишке'.
Брал с клиентов Демид относительно немного, но денег хватало – час работы в день приносил Деме две месячных зарплаты преподавателя университета. В лотерею Демид больше не выигрывал – счел это занятие слишком небезопасным.
– …Слышь, приятель! – второй мотоциклист оттеснил плечом ошалевшего толстяка и придвинулся к Демиду. – А про мою тачку что скажешь? Может, там тоже чего не в порядке?
– Ничего, – бросил Демид и снова уставился в кружку. – Катайся пока. Да, вот еще! Тут тебе из Риги 'ВМW R80R' предлагают. Не бери. Мотоцикл этот убит насмерть, металлолом.
Байкеры удалились за свой столик. Вид у них был ошарашенный – словно они воочию увидели мотоциклетного мессию, сошедшего с небес на землю. Шуму от них стало еще больше – толстяк что-то орал, оправдываясь и показывая пальцем на Демида, а приятель наседал на него, пытаясь схватить за грудки. Девицы скисли и хихикать перестали.
– Слушай, Дем, – негромко сказала Лека. – Они меня уже достали! Давай выкинем их отсюда, или сами уйдем. У меня уже башка трещит.
– Подожди. – Глаза Демида стали неожиданно ясными. – Представление еще не началось, все это только прелюдия. Сейчас сюда придут трое молодых людей, тогда и начнется самое интересное. Они этим мотоциклистам рога пообломают. Только вряд ли это доставит тебе удовольствие.
Дверь открылась, и в кафе вошли трое, впустив за собой холод. Дверь захлопнулась за ними, но холод остался. Он исходил от этих людей – молчаливых и одетых в черную одежду. Потому что троица была из 'АРДО'.
'АРДО' – гласили белые угловатые буквы на красном фоне. Нашивки украшали рукава парней. Лека уже знала: 'АРДО' сокращенно означает 'Армия Добра'. И ничего хорошего это не предвещало.
В городе многие люди носили военизированную форму: милиция, ОМОН, инкассаторы, таможенники, всякие там охранники. Они бывали хорошими и плохими, грустными и веселыми, злыми и добрыми. Молодые люди из 'АРДО' были все одинаковыми. Улыбка никогда не появлялась на их лицах, и это придавало им всем одинаковый, заторможенный и даже металлический оттенок. Они были серьезны, вежливы, подтянуты, они выполняли какую-то определенную функцию, но Лека очень сомневалась, что это можно было назвать добром. Какое же может добро, если люди не улыбаются? Единственный, кто улыбался много и ласково, был отец Ираклий, духовный лидер Армии Добра. Теперь он появлялся на экране все чаще, и каждый раз в компании высокопоставленных лиц. Похоже, что идеи, которые он проповедовал, находили в их сердцах если не горячий отклик, то безусловное одобрение. Ну в какой цивилизованной стране разрешили бы свободно расхаживать по улицам молодчикам из полувоенной религиозной секты, да еще и вооруженным? Конечно, вооружены они были не ахти как – милицейскими резиновыми дубинками, да и вели себя в основном смирно – присматривали за порядком, что-то вроде ДНД. Многие в городе приветствовали появление АРДО, как долгожданное избавление от разгулявшейся преступности. В самом деле, на улицах стало немного спокойнее. Правда, АРДовцы боролись пока с правонарушителями относительно безобидными – мелкими воришками, хулиганами-подростками, пьяницами. Бомжи, толпами слоняющиеся по вокзалам и подземным переходам, куда-то исчезли. Ираклий на манер Кашпировского гипнотизировал телезрителей взглядом, а перед каждой его проповедью старушки во все голоса рассказывали, какие замечательные ребятишки в АРДО, как они помогли перейти через улицу, как починили свет, как спасли от хулиганов, как сдали противного бомжа в милицию… Ну просто Тимур и его команда!
Леку тошнило от этого. Она пыталась выключить телевизор всякий раз, когда Ирокез появлялся на экране и начинал глаголить: 'Рад видеть вас, братья и сестры мои! Да пребудет с вами благоволение Божие…' Но Демид не давал ей сделать этого. Он внимательно вслушивался в каждое слово отца Ираклия, вглядывался в его глаза, изучая, как противника перед боем. Смешно сказать, но Демид всерьез решил, что Ираклий – новая личина Табунщика! Вот чудак-то!
Трое солдат АРДО (так они называли себя сами – 'солдаты') расположились за единственным свободным столиком в углу, заказали кофе и молча пили его, не разговаривая друг с другом и пристально разглядывая посетителей. Ребята как ребята – лет по двадцать, вполне симпатичные. Любители пива, притихшие было при появлении АРДовцев, снова оживились и перестали обращать на них внимание.
– Лека, знаешь, что? – Демид наклонился к девушке и зашептал ей в ухо. – Эти АРДы – настоящие фашисты! Они еще покажут всем, почем фунт лиха!
– Да ладно, Дем! – Лека посмотрела на Демида, как на больного, одержимого навязчивой идеей. – Чего ты привязался к ним? Нормальные ребятишки. Играют в справедливость, задурил Ирокез им головы. Фашисты… Скажешь тоже!
– Лека, я серьезно тебе говорю! Посмотри на их лица. Они уже не способны мыслить самостоятельно. Это зомби. У них в башке не осталось никаких мотиваций, кроме послушания своему фюреру. Прикажи он им – они и убивать начнут.
– Отвяжись.
