Кроме того, установлено, что в месте совершения насильственных обрядов находилось крупное животное – вероятно, огромная собака серой масти. На снегу обнаружено большое количество ее следов, на окружающих кустах – клочки шерсти. Я сам видел это. Вероятно, пальцы были откушены именно ею.
'Интересно, почему волколаки так сильно линяют? – подумал Демид. – Шкура так и лезет клочьями. Держу пари, что эта собачка и Табунщик – одна и та же личность. В разных, так сказать, воплощениях'.
– А подробное описание этого верзилы есть? Что говорят подростки?
– Вы знаете, здесь имеет место странный феномен. Безусловно, жертвы были оглушены потрясением, свалившимся на их неокрепшие души. Кроме того, негодяй заставлял их употреблять какое-то наркотическое снадобье, вызывающее галлюцинации и заставляющее неадекватно воспринимать происходящее. И все же создается впечатление, что все они боготворят своего мучителя, всячески стараются его выгородить, путаются, не дают правдивых показаний. Впрочем, кое-что нам удалось узнать. Для этого пришлось прибегнуть к услугам профессионального гипнотизера. Правда, и здесь возникли трудности. Гипнотизер утверждал, что в сознании всех пострадавших имеется блокировка, не дающая возможности ввести их в гипнотическое состояние. Но одну девушку удалось расспросить достаточно тщательно. К сожалению, у меня нет видеозаписи, это было бы более наглядно. Сами понимаете, это материалы уголовного дела, выносу за пределы следственного помещения они не подлежат. Но я умудрился сделать одну копию.
Профессор отодвинул книгу на полке, извлек из глубины шкафа кассету и вставил ее в магнитофон. Сначала раздался треск и шорохи, а затем появились два голоса – спокойный, твердый баритон гипнотизера и хрипловатый, заторможенный голос девушки.
– Где вы познакомились с этим человеком?
– Не знаю…
– Отвечайте на поставленный вопрос, Марина.
– На концерте. Такая крутая команда была – 'Сети Сатаны'.
– Это был концерт популярной музыки?
– Металл… Крутая команда… 'Сети Сатаны'. Сокращенно – 'ЭСЭС'.
'Металлисты чертовы, – подумал Демид. – Играют детишки с дьяволом, а заодно и с нацизмом. Немудрено и допрыгаться'.
– Он что, был музыкантом?
– Нет, мужик просто. Подошел, заговорил.
– Что он предложил вам?
– Не помню. Может, пива выпить? Я что-то выпила…
– Как вы оказались в лесу?
– Не помню. Совсем не помню.
– Ну хорошо. Представьте, что вы снова видите этого человека. Он стоит перед вами, он говорит с вами, он берет вас за руку. Как он выглядит?
– Он странный. Он меняется.
– Сейчас вы в лесу. Как он выглядит?
– У него лицо из двух разных половинок.
– Опишите его внешность, Марина!
– У него лицо разное. Как из двух половинок…
Профессор щелкнул переключателем и напряженная тишина повисла в воздухе. Старик откашлялся.
– Позвольте, я дам свое примечание к факту, отмеченному девушкой. Она утверждает, что две половины лица у преступника были разными. А вот как ученый Доймер описывал в 1832 году известного медиума Каспара Гаузера, страдающего 'бешенством ума'.
Профессор нацепил очки и начал читать, подслеповато вглядываясь в книгу:
– 'Левая часть его лица поразительно непохожа была на правую. Она была как-то искривлена и изуродована; по ней быстро, словно молнии, проносились резкие подергивания. В этих подергиваниях заметное участие принимала вся левая часть тела, особенно плечо и рука. Стоило вызвать чем-нибудь его любопытство, как эти подергивания учащались…'
– И о чем это говорит? – не выдержала Лека.
– О том, что перед нами человек, испытывающий сильнейшее постороннее вмешательство. Вмешательство в сферы, руководящие его сознанием. Говоря средневековым языком, он одержим неким духом. А выражаясь более научно, его собственная личность сохраняется лишь в одном полушарии мозга. Другое же полушарие контролируется либо его вторым, маниакально измененным 'Я', либо, если допустить самое оккультное толкование сего факта, находится во власти какой-то посторонней, могущественной психической силы.
– Это нам больше подходит, – кивнул головой Демид. – Еще что- нибудь есть?
– Да, слушайте дальше. – Профессор нажал кнопку и в комнате снова зазвучали голоса.
– Марина, ты в лесу. Что происходит с тобой?
– Он улыбается. Он говорит, что любит меня, что я должна стать его сестрой.
– Тебе страшно?
– Нет. Он хороший. Он такой красивый… Он сильный и добрый. Он дает мне гриб.
– Какой это гриб, Марина?
– Сухой гриб. С пятнышками.
– Это мухомор, Марина?
– Да.
– Ты съела мухомор?
– Да.
Демида передернуло.
'Мускариновое отравление. Грибочек сей тоже галлюциноген хоть куда. Удивительно, что девчонка выжила. Впрочем, сибирские шаманы лузгают мухоморы как семечки'.
– Как ты себя почувствовала, после того, как съела гриб?
– Голова кружится… Видеть трудно. Потом – хорошо.
– Что он сделал с тобой?
– Он раздел меня. Потом посмотрел… туда. И увидел, что я еще девушка. Он сказал, что это правильно. Что я не должна ни с кем спать. Потому что половая жизнь – это неправильно, если он не разрешит.
– Видишь, – шепотом съязвила Лека, – весь в тебя.
– Заткнись, юмористка, – яростно прошипел Демид.
– Марина, – снова забасил гипнотизер, – сейчас зима, вы стоите раздетая на снегу. Вам не холодно?
– Нет. Тепло. Огонь внутри.
– Что он делает сейчас?
– Он повесил меня на дереве вверх ногами. Руки в стороны.
'Перевернутое распятие, – подумал Демид. – Знак черной мессы'.
– Что он делает?
– Он убивает кошку и птицу. Голубя. Он разрезает их и достает изнутри кишки.
