Вилларе, в Мескле. Меня видел Кристини. Что бы я ни говорил, мне не поверят, и под маской самоуверенного, гордого Падди Вельгона все увидят жалкого, опозоренного, осмеянного Антонина Бонассу. Какой позор!
Я почти упал на стул и оттолкнул от себя тарелку. У меня сразу пропал аппетит. Я уже видел себя изгнанным со службы, отвергнутым Софи, потерявшим всякую надежду на счастье.
Что я могу сказать в свое оправдание? Как выйти из этого заколдованного круга? Дольчепиано отрезал мне все пути к отступлению.
Чем я больше буду стараться оправдаться, тем меньше мне будут верить. Тысяча франков, полученных мной от страхового общества, налицо; моя подпись, подложная или нет, это другой вопрос, фигурирует на составленном по моим настояниям протоколе. Двадцать, тридцать свидетелей подтвердят мое посещение жандармского управления. Никто не поверит, что это был Дольчепиано. Саргасс и тот, из желания отомстить, покажет против меня.
Я вдруг почувствовал весь ужас совершенного мной преступления, и из груди моей вырвался глубокий вздох.
Хозяин гостиницы бросил на меня сочувственный взгляд.
– Что, голова болит? – спросил он, дотрагиваясь рукой до собственного лба.
– Да, – прошептал я, – голова.
И, действительно, я чувствовал, что у меня в голове творится что-то неладное. Все мои мысли спутались, я не мог сосредоточиться ни на одном вопросе.
– Не хотите ли, я провожу вас на поезд? – заботливо предложил мой собеседник.
Я машинально согласился. Он проводил меня на станцию, усадил в вагон и, прежде чем вернуться в гостиницу, поручил меня заботам кондуктора, видимо окончательно решив, что полученная мною рана повлияла на мой рассудок.
В течение всего пути от Пюже до Ниццы я не переставал задавать себе один и тот же вопрос:
– Как мне поступить?
И ответа, увы, не было.
Наконец, поезд остановился у знакомой мне платформы Южного вокзала. Я был в Ницце. Опустив голову, тревожно осматриваясь по сторонам, я пошел к выходу. Вокруг меня кипела шумная толпа приезжих, и каждый из них, казалось мне, старался с любопытством заглянуть мне в лицо.
– Это Падди Вельгон!.. Знаете, знаменитый Падди Вельгон, который арестовал убийцу господина Монпарно! – чудился мне то тут, то там восторженный шепот.
Я едва владел собой. Еще минута, и я, кажется, готов бы был закричать:
– Не называйте меня этим именем! Сжальтесь! Я не имею на него права! Я самозванец!
Чтобы избежать этого искушения, я ускорил шаги и вышел из подъезда.
Улицы были почти пустынны. Я сел в трамвай и, доехав до Казино, прошел до улицы Пуасоньер пешком.
Моя квартирная хозяйка была дома и, увидя меня издали, закричала мне, делая знаки остановиться:
– Вас спрашивали.
Но я побоялся ее нескромных расспросов и, в свою очередь, сделав знак, что я очень тороплюсь, пролетел мимо нее, неизвестно для чего повторяя на ходу:
– Я приехал из Генуи, госпожа Барла, их Генуи… из Генуи.
С этими словами я одним взмахом взлетел на вторую площадку лестницы. Но тут мне пришлось остановиться. Впереди меня поднимался высокий худощавый человек, то и дело останавливавшийся, чтобы перевести дыхание. Мне видна была только его сутуловатая спина и редкие рыжеватые волосы, с кое-где пробивавшейся сединой.
Мы дошли уже до верхней площадки. Сердце мое замерло. Незнакомец шел или ко мне, или к сыщику. При одной этой мысли я готов был броситься с лестницы и бежать на край света. Но я вспомнил, что на моей двери не было больше карточки Вельгона. Это меня успокоило, и я не отставал от незнакомца, возмущаясь медлительностью, с которой он подвигался вперед. Наконец, он остановился и обернулся ко мне лицом. Я увидел тонкие губы, небольшие, неопределенного цвета глаза, почти до половины прикрытые веками, и густые рыжеватые ресницы, совершенно скрывавшие выражение и без того уже почти закрытых глаз.
– Виноват! – пробормотал я, проходя мимо него.
Между тем он вынул из кармана ключ и стал открывать им дверь Падди Вельгона. Я похолодел. Совершенно ясно, не оставляя никаких сомнений, до меня донесся его недовольный голос:
– Aoh! Who has taken off the visiting-card?
Я сразу понял смысл этой фразы и, точно пойманный на месте преступления, бросился к себе в комнату, захлопнул за собой дверь и в изнеможении опустился на стул.
Падди Вельгон вернулся!
Глава XI
Остроумный план Софи Перанди
Я был окончательно уничтожен. Возвращение Падди Вельгона было последней каплей, переполнившей чашу моих страданий. Мне так и казалось, что он вот-вот войдет в мою комнату и потребует от меня отчета в моих поступках.
Единственное спасение было бежать, но ноги отказывались мне повиноваться, я чувствовал себя
