– К чему напрасные разговоры! – сказал он. – У нас имеются свидетели.
Он сделал знак полицейскому, который снова открыл дверь в соседнюю комнату.
На пороге ее показалась немного бледная, со скромно опущенными глазами, Софи Перанди.
– Софи! – воскликнул я, бросаясь ей навстречу. – Вы в Марселе? Как я счастлив! Только вы можете спасти меня!
Я протягивал к ней руки, уверенный, что только мысль обо мне привела ее сюда.
– Допросите ее! – волновался я, обращаясь в одно и то же время и к комиссару, и к Дольчепиано. – Она знает и Бонассу и господина Монпарно. Ей известно, кто я и кто этот господин.
Софи медленно подняла глаза. Они были чисты и невинны, как у ребенка.
Я, задыхаясь от волнения, ожидал ее ответа. Она посмотрела на каждого из нас отдельно.
– Господин Монпарно? – произнесла она, наконец, с оттенком грусти в голосе. – Это был мой опекун, убитый неделю назад по дороге из Виллара в Ниццу. Что же касается господина Бонассу, моего жениха, почти мужа, – она сделала особенное ударение на последних словах, – то вот он перед вами.
И она указала на господина Монпарно.
Это был последний удар. Ноги мои подкосились, и, сделав несколько шагов, я упал на стул.
– Мадам Антонин Бонассу! – прошептал около меня Дольчепиано.
Найденная в конторской книге гостиницы визитная карточка, приезд дамы, затем приезд господина, все становилось ясным. Я понял теперь, кто были жильцы десятого номера.
Софи изменила мне.
Я захотел, по крайней мере, смутить изменницу.
– А я! – воскликнул я полным отчаяния голосом. – Кто же я тогда, по-вашему?
Она смотрела на меня в упор, и в глубине ее глаз мне почудился какой-то насмешливый огонек.
– Вы? – спокойно произнесла она. – Вы Падди Вельгон!
Из груди моей вырвался глухой стон. Между тем, не обращая на меня никакого внимания, Софи обернулась к комиссару.
– Верните мне моего жениха, господин комиссар, – сказала она умоляющим голосом. – Он ничем не заслужил ареста. Задерживая его, вы приносите нам большой убыток, так как мы должны уехать сегодня в пять часов в Тунис, где намерены поселиться. Не погибать же нам из-за выдумок этого господина. – Она бросила на меня полный ненависти взгляд. – Что бы он ни утверждал, Антонин имеет полную возможность удостоверить свою личность. Покажите ваши документы, мой друг. Это сразу положит конец всей истории.
Я чуть не зарычал от бешенства, когда Монпарно вынул из кармана мой собственный бумажник.
Откуда он мог его достать, как не от той же Софи, которой я так слепо доверил все свои документы.
Теперь все они были в руках этого негодяя, и он, с невероятным цинизмом, вынимал, одну за другой, все мои бумаги. Тут было и мое метрическое свидетельство, и свидетельство об отбывании воинской повинности, одним словом, все документы, кроме тех, к которым была приложена моя фотографическая карточка.
В то время, как комиссар рассматривал их, время от времени взглядывая на Дольчепиано, отвечавшего ему многозначительной улыбкой, Софи не переставала защищать своего возлюбленного.
– Я лучше готова во всем признаться, – говорила она, – чем видеть своего будущего мужа в таком ужасном положении. Вся Ницца знает о наших планах. Мы давно уже решили обвенчаться и нисколько не скрывали нашего отъезда. Нам в этом не было надобности. Мы оба совершеннолетние и вполне свободны. У меня есть только одна дальняя родственница, госпожа Монпарно, с которой я не в ладах. Поэтому мы и решили уехать и обвенчаться за границей. Для этого мы привели в порядок все наши бумаги. Вот они.
Она вынула из своего саквояжа свои и мои документы.
По мере того, как передо мной развертывался план ее действий, сердце мое все более и более наполнялось негодованием и жаждой мести.
– Вы можете проверить мои слова, – продолжала она. – В вашем распоряжении телеграф и телефон. Это даст вам возможность не задерживать нас здесь, в ущерб нашим интересам. Антонин взял отпуск для поездки в Геную на другой день после убийства моего опекуна. Позвоните его инженеру. Он подтвердит это. Пока он был в отъезде, мы переписывались.
– При помощи марок! – с горечью воскликнул я. Софи покраснела, но поборола свое смущение.
– Да, при помощи марок, – ответила она. – Между влюбленными всегда есть маленькие тайны… Это вполне естественно. Одним словом, господа, наш отъезд не был ни для кого секретом. Антонин послал прошение об отставке, прибавив, что мы уезжаем в Марсель. Он написал и другим лицам. Проверьте. Это вопрос десяти минут.
Теперь уже передо мной вырисовывался весь этот гениально задуманный план. Каждое слово Софи открывало мне новые горизонты. Как она, однако, ловко сумела выманить у меня бумаги и заставила подготовить необходимый ей отъезд в Марсель.
Если бы не Дольчепиано, ее старания увенчались бы полным успехом. Я ожидал бы ее самым глупейшим образом в Генуе, а Монпарно тем временем имел бы полную возможность встретиться со своей сообщницей и преспокойно замести свои следы, воспользовавшись моим именем.
Комбинация не имела себе подобных. Никто никогда не заподозрил бы, какую роль играла Софи, и когда, наконец, измученный тщетным ожиданием, я решился бы вернуться в Ниццу, меня не перестали бы обвинять в совращении с пути добродетели несчастной молодой девушки.
