— На мне боевая подвеска. Противокорабельная ракета «Москит» и четыре «Р-27». Израсходовано две трети топлива. Общая масса — двадцать три семьсот.
— Понял вас, Витязь, общая масса — двадцать три семьсот. Аэрофинишеры будут готовы через минуту. Перегрузили вас, я смотрю. Будьте внимательнее на посадке.
— Спасибо, Палуба.
Заместитель командира авиагруппы тяжёлого авианесущего крейсера «Варяг» подполковник Константин Громов летел первым. Так решил бывший старший инструктор, а теперь командир — Тимур Мерабович Барнавели. Сам он под позывным «Ас» пристроился в хвосте, чтобы, по его словам, проконтролировать сверху, как будет проходить посадка, а потом, если кто-то напортачит, «вставить всем фитиль по самые гланды».
Внизу расстилался Атлантический океан в тропике Рака, слева тянулась изрезанная береговая полоса Сенегала — «Варяг» находился в семи морских милях западнее порта Дакар. Погода стояла отличная, ярко светило тропическое солнце, а настолько глубокой и насыщенной синевы, какой отличалось здешнее небо, Громов нигде и никогда прежде не видел. В такую погоду хотелось лететь, и лететь, и лететь, невзирая на высоту и расстояние, на то, сколько керосина осталось и где в конце концов придётся садиться.
«Почему люди не летают, как птицы? — отстранённо подумал Громов, сидя в кабине истребителя, рассекающего воздух на высоте трёх километров и со скоростью восемьсот километров в час. — Почему люди привязаны к аэродромам?» — Аэрофинишеры готовы, Витязь, — сообщил диспетчер с «Варяга». — Волнение — два балла. Ветер — 4 метра в секунду, 75 градусов[84]. Покажите класс, Витязь.
— Ещё не было случая, чтобы хоть один самолёт остался в воздухе, — ответил Громов сакраментальной фразой. — Попробую, Палуба.
Константин сверился с табло отказов, убедился, что все системы «Су-33» работают нормально. Потом снизился и сделал несколько «пристрелочных» заходов. Когда ему показалось, что он уловил частоту движения палубы в такт волне, он снизил скорость и пошёл к корме. Находясь на четырёхградусной посадочной глиссаде и выдерживая при этом требуемый одиннадцатиградусный угол атаки, Громов выпустил закрылки, тормозной щиток, гак и шасси. Ему удалось захватить третий аэрофинишер, и, прокатившись по палубе чуть более ста метров, «Су-33» остановился.
— Отлично, Витязь, — высказал свою оценку диспетчер. — Без сучка, без задоринки. Слушай, Витязь, а ты и вправду из Кубинки, как о тебе рассказывают?
— Всё уже знают, — проворчал Громов. — Тоже мне «режим повышенной секретности». Да, это правда.
Вырулив по сигналу палубного регулировщика к самолётоподъёмнику, он остановил машину и открыл фонарь. Первым, кого он увидел, спустившись по приставной лестнице на палубу, был капитан ФСБ Владимир Фокин.
— Здравствуйте, Константин Кириллович, — приветствовал он Громова. — Давненько не виделись.
Громов снял шлем.
— Есть новости? — поинтересовался он.
— Масса новостей, — порадовал Фокин. — Американцы уже в пути, и в настоящий момент, — он зачем- то взглянул на часы, — пересекают экватор.
— Что ещё?
— Мы отправляемся сегодня вечером — после окончания заправки.
— Какие у нас планы на ближайшее будущее?
— Сейчас все сядут, — Фокин показал на новый истребитель с российскими опознавательными знаками, под рёв двигателей заходящий на посадку, — потом вас представят командиру крейсера — вице-адмиралу Долгопрудному. После представления — обед и, по требованию вашего командира, разбор полётов. Вечером всех пилотов ждут в офицерской кают-компании на торжественный ужин.
— Кто ещё будет участвовать в ужине?
— О, там будет масса интересных людей! Вам понравится, Константин Кириллович.
По-видимому, распорядок первого дня на «Варяге» был утрясён заранее, поэтому всё получилось именно так, как описывал Фокин. Когда последний «Су-33» подкатил к самолётоподъёмнику и им занялись техники, вахтенный офицер в чине капитана второго ранга сопроводил пилотов авиагруппы к вице-адмиралу. Долгопрудный был очень рад познакомиться наконец с теми, кто олицетворяли собой подлинную мощь авианосца, и этой своей радости не скрывал. Он пожал каждому руку, отметил профессионализм лётчиков, проявленный при посадке, и выразил надежду, что авиагруппа в максимально короткий срок вольётся в «дружный коллектив» крейсера «Варяг».
Потом вице-адмирал перешёл к менее формальной части и поинтересовался настроениями пилотов.
— Вы хоть знаете, против кого мы выступаем?
— Знаем, товарищ вице-адмирал, — ответил за всех подполковник Барнавели.
— Не страшно? Силища-то громадная…
— Я так думаю, — сказал Барнавели, — пусть они нас боятся, товарищ вице-адмирал.
Долгопрудный засмеялся.
— Молодец, подполковник, правильно излагаешь. Так мы и будем строить нашу, «варяжскую», политику.
После того, как лётчики определились с каютами, приняли душ и отобедали, Барнавели устроил в штабе авиагруппы положенный разбор перелёта, оценивая качество пилотирования и посадки. На этот раз обошлось без «фитилей», поскольку авиагруппа действительно совершила первый настоящий перелёт на «пятёрочку», сдав таким образом свой второй выпускной экзамен. А вечером весь командный состав крейсера, за исключением вице-адмирала (старший помощник объяснил пилотам, что Долгопрудный в принципе не посещает застолий), чествовал офицеров авиагруппы за обильным столом. В меню застолья преобладали дары моря, закупленные на рыбном рынке Дакара, экзотические фрукты и украинская горилка, в достаточных количествах запасённая ещё дома.
После того, как были произнесены первые тосты и опорожнены первые стопки, Фокин с хитрым выражением лица отозвал троицу друзей из Петербурга и подвёл их к компании, сидевшей особняком.
— Ба! — вскричал Лукашевич. — Знакомые всё лица.
Один из компании, широкий крепкий бородач, поднялся из своего кресла, и они с Алексеем обнялись.
— Как там Зоя? — сразу спросил бородач. — Не обижаешь?
— Её обидишь, — засмеялся Лукашевич.
Перед пилотами сидела в полном составе троица мурманских «ветеранов», поставившая в своё время последнюю точку в операции «Снегопад», задуманной и осуществлённой в Заполярье военной разведкой Федеративной Республики Народов Кавказа. Именно эти ребята, когда-то искалеченные локальными войнами, ведущимися на окраинах России, но стоившие каждый десятерых, сумели в корне переломить безвыходную ситуацию, в которой оказалась воинская часть 461-13(бис(, один на один сражавшаяся с распоясавшимися исламистами.
Оказалось, что Роман, Вадим и Захар (так звали троих ветеранов-спецназовцев) прибыли на «Варяг» по заданию генерала-майора Зартайского, и не одни, а в сопровождении целого отряда бывших офицеров ВДВ общим числом в два десятка человек. Выпив за встречу, бородач Роман рассказал, что Зартайский готов к самому неожиданному развитию событий — вплоть до необходимости высадки десанта на побережье.
— Короче, если америкосы вскроют тайник, — сказал он, — мы должны будем помешать им забрать то, что там лежит.
— Как вы это себе представляете? — спросил Лукашевич.
— Придём и заберём, — уверенно отозвался Роман. — В первый раз, что ли? Вы, соколы, главное, не подкачайте — прикройте сверху.
— Но это же война, — намекнул Лукашевич.
— С америкосами? — Роман зычно расхохотался. — Не смеши меня, капитан. Вот увидишь, америкосы твои наложат в штаны при первом же выстреле. Только сдаётся мне, поразмяться нам не удастся.
— Это почему же? — поинтересовался подошедший к компании щуплый молодой человек в джинсовом
